- Да, в определенном смысле. Река посылает ему сны, навевает видения величия. Он - одно из орудий Реки.
- А есть и другие?
- Я не могу их как следует разглядеть. Они все еще в тени Изменчивого; там мне трудно что-либо увидеть, когда братец не спит. Но что-то готовится в Ноле, готовится кинуться в пустыню. И когда оно придет, это будет как ураган.
- Что же тогда делать? - простонал Перкар. - Чем я могу помочь?
- Она способна убить Изменчивого, - ответил Чернобог, сощурив глаза так, что они стали двумя молочно-белыми щелочками. - Нужно доставить ее к его истоку, к тому месту, где он рождается. Там она сможет убить его.
- Хизи?
- Наконец-то ты понял. Доставь ее к истоку.
- И что тогда?
- Тогда она его убьет.
- Как?
- Это не твоя забота. Тебе достаточно знать, что так оно и случится.
Перкар уже открыл рот, чтобы возразить, но вовремя передумал. Он испытывал страх - чувство, которое благодаря Харке в последнее время притупилось. Юноша попытался вспомнить свое прежнее отвращение к Изменчивому, страстную ненависть к нему, и обнаружил, что все это погребено под всепоглощающим ужасом.
- Доставить ее к истоку, - повторил он слова Чернобога. - Как мы найдем нужное место?
- Ты знаешь, где это - под горой в сердце Балата. И я оставлю для тебя знаки. Но будь осторожен - не вздумай отправиться туда по Реке. Ты должен путешествовать по суше.
- Даже я понимаю это, - пробормотал Перкар.
Карак присел на корточки, так что его клюв почти коснулся носа Перкара. Чернобог ласково улыбнулся и взъерошил волосы юноши, как мог бы сделать его любящий дедушка.
- Конечно, понимаешь, мой красавчик, мой молодой дубок. Я просто напомнил тебе.
Прежде чем Перкар успел ответить - и даже поежиться от прикосновения бога, - Карак неожиданно свернулся в клубок, сжался в белый шар, который тут же вспыхнул, словно сухая роза, брошенная в огонь. На людей дохнуло жаром, и бог выпрямился, снова став черной птицей, огромным Вороном. Ворон поскакал прочь от Перкара, поглядывая на него одним глазом.
- Просто напомнил тебе, - повторил Ворон и прыгнул туда, где лежали Нгангата и Удачливый Вор. Оба уже пришли в себя и следили за Перкаром и Караком мутными глазами.
Ворон склонился над Нгангатой, и в груди Перкара словно вырос ледяной ком. Он отчаянно приказывал своей руке выхватить Харку, своим ногам - нести его на помощь другу. Тело не слушалось юноши, как он ни старался.
Карак смотрел на полукровку, казалось, целую вечность. Нгангата отвечал ему решительным взглядом; лицо его ничего не выражало. Потом бог поскакал дальше, туда, где лежал Удачливый Вор.
- Привет, мой красавчик, - проворковала гигантская птица.
Менг смотрел не на Карака - он не сводил глаз, полных отчаянного страха и гнева, с Перкара.
- Мой конь, - выкрикнул раненый, - его зовут Свирепый Тигр. Позаботься о моем коне, скотовод.
Это было не приказание, а мольба. Больше Удачливый Вор уже ничего не мог сказать - когти Карака впились ему в живот, черные крылья распахнулись, и бог взмыл в воздух, унося беспомощную добычу; глаза воина все еще не отрывались от Перкара.
Юноша смотрел вслед богу и его жертве, пока они не превратились в точку и не исчезли вдали.
У Перкара еле хватило сил помочь Нгангате забраться в шатер разметанный костер больше не грел, и ночной холод пробирал до костей. В шатре было теплее, но все равно неуютно, и двое друзей молча лежали, прижавшись друг к другу. Перкар хотел было поговорить с Харкой, но это показалось ему бессмысленным, и он просто лежал, вспоминая, как лицо Удачливого Вора уменьшается, удаляясь. Перкар никак не думал, что ему удастся уснуть, но вдруг оказалось, что уже утро и свет пробивается в шатер.
Нгангата все еще спал, и Перкар не стал его тревожить. Он поднялся и бесшумно откинул входную завесу. Солнце уже поднялось довольно высоко, окрасив перистые облака в золотой, розовый, серый цвет. Голубое небо радостно сияло.
Перкар - настроение которого было вовсе не радостным - набрал хвороста и разжег костер. Потом нашел тело мертвого лучника; спина того была рассечена могучими когтями, широко раскрытые глаза непонимающе смотрели вверх. Перкар подтащил застывший труп туда, где лежало тело его сотоварища, и спел песню смерти, совершив возлияние остатками вина. Имен менгов он, конечно, не знал, за исключением Удачливого Вора, но ему была известна песнь, которую полагалось петь павшим врагам, и Перкар спел ее до конца. Совершив обряд, он начал искать камни, чтобы завалить ими тела.
После долгих поисков Перкар нашел всего несколько камней размером с кулак. Юноша взглянул на трупы коня и людей, гадая, что же делать. Где-то недалеко заржал Свирепый Тиф, напомнив юноше еще и об этом его долге.
- Оставь их небесам, - прохрипел голос у Перкара за спиной. Он оглянулся и увидел Нгангату, затуманенным взором глядящего на него от шатра.
- Они были достойными врагами, - возразил Перкар. - Они заслуживают почестей.
- Оставь их небесам, - повторил Нгангата. - Это же менги, таков их обычай.
Перкар выдохнул длинную струю пара.
- Ты хочешь сказать - оставить их волкам?
- Да.
- Должно быть что-то еще, что мы могли бы сделать.
- Для мертвых тел? Нет. Принеси потом жертву их духам, если все же чувствуешь за собой вину. А нам лучше убраться отсюда, пока не появились их соплеменники.
- Как они узнают, что искать нас нужно именно здесь?
- Их гаан, несомненно, видел нас.
- Тогда он увидит и куда мы направимся.
Нгангата пожал плечами:
- Если мы будем двигаться, ему не удастся увидеть определенное место.
Перкар неохотно кивнул:
- Мне придется взять коня Удачливого Вора.
Нгангата с усилием улыбнулся:
- Это же менгский боевой конь. Он не подпустит к себе никого, кроме хозяина.
- Удачливый Вор попросил меня об этом. Таково было его последнее желание.
Нгангата беспомощно развел руками: