- Как это странно, - сказал Тзэм.
- Не более странно, чем отправлять царских отпрысков по Лестнице Тьмы, - возразила Хизи.
- Наверное, нет, - вздохнул Тзэм. - Только ведь что бы менги ни делали, все кончается кровью и убийством. Даже почитание богов.
- Может быть, они понимают, что жизнь - это и есть кровь и убийство.
Тзэм коснулся плеча Хизи своими толстыми пальцами.
- Квэй обычно говорила, что жизнь - это рождения и еда. И еще любовь между мужчиной и женщиной.
- Квэй что-то говорила о плотской любви? - Хизи просто не могла представить себе такого.
Тзэм ухмыльнулся.
- Она, в конце концов, тоже человеческое существо, - напомнил он Хизи.
- Но близость? Когда? С кем?
Тзэм похлопал девочку по плечу.
- Не так уж часто, я думаю, с ее старым другом во дворце. Она бы вышла за него замуж, наверное, если бы ей разрешили.
- За кого?
- О, я не должен тебе этого говорить, - поддразнил Хизи Тзэм.
- Мне кажется, ты должен, - настаивала она.
- Ну, если бы ты была принцессой, а я - твоим рабом, мне пришлось бы выполнить твой приказ. Однако ведь ты настаиваешь на том, что теперь все не так...
- Тзэм! - Хизи вздохнула, открыла глаза и угрожающе посмотрела на великана.
Тот закатил глаза, наклонился к ней и с подчеркнутой таинственностью, словно делясь придворными слухами, прошептал:
- Ты помнишь старого Джела?
Хизи разинула рот.
- Джел? Квэй и Джел? Но он же просто сморщенный старичок! Он же похож на черепаху с длинным тонким носом! Как она могла?..
- Может быть, этот его нос годился на большее, чем ты думаешь, заметил Тзэм.
- Ох! - вскрикнула Хизи. - Закрой рот! Я больше не желаю слышать такого! Ты все выдумал просто потому, что тут никто не уличит тебя во лжи. Кроме меня! Квэй и Джел, надо же! Квэй и вообще кто-нибудь... Она была слишком старой и слишком почтенной!..
- Ну да, - протянул Тзэм. - А ты помнишь, как однажды, когда Джел принес муку, я отвел тебя в твою комнату и стал громко петь - все одну и ту же песню снова и снова?
- Единственную известную тебе песню! - фыркнула Хизи. - Я просила и просила тебя спеть что-нибудь другое, но не тут-то было! А потом стало даже весело: я пыталась накрыть тебе голову подушкой, а ты все пел и пел... Хизи запнулась. - Что ты хочешь этим сказать?
- Квэй мне велела петь. Чтобы ты ничего не слышала.
- Неправда! - взвизгнула Хизи, заливаясь смехом. Смехом! Это было ужасно, ужасно даже думать о том, что Квэй и тот старикашка могли заниматься любовью, но Тзэм и Хизи хохотали и хохотали, почему-то история про Квэй и Джела казалась такой забавной... Потом Хизи догадалась, что Тзэм схитрил, чтобы, несмотря ни на что, дать ей хоть мгновение счастья.
- Хорошие были времена, - сказала Хизи, переставая смеяться. - Сколько же мне тогда было?
- Лет семь, я думаю.
- Еще до того, как Дьен исчез.
- Да, принцесса.
- Что же ты тогда пел?
- Не хочешь же ты, чтобы я спел тебе снова! Тзэм вздохнул и расправил плечи.
Погляди-ка получше,
Я - большая обезьяна,
Я живу в древесной куще,
Я - большая обезьяна.
Гулкий голос далеко разнесся в вечернем воздухе, и три дюжины голов повернулись в его сторону. Хотя менги не понимали слов, они заулыбались, а некоторые начали смеяться - фальшивые ноты остаются фальшивыми, на каком языке ни пой.
Хизи лучшая подружка,
Я - большая обезьяна.
[Здесь и далее перевод стихов Наны Эристави.]
Тзэм выкрикивал это до тех пор, пока от смеха у Хизи не полились слезы.
- Хватит, хватит. Нам нужно обдумать серьезные вещи.
- Ты сама сказала, чтобы я спел, - ответил Тзэм.
- Ты так давно мне не пел...
- Ну, ты ведь не просила, и к тому же, став взрослее, начала искать Дьена, так что Квэй и Джел легко могли найти время для удовлетворения своей страсти.
- И все равно я в это не верю!
- Можешь поверить, маленькая принцесса. Я бы такого и представить не мог, не будь это правдой.
- Я думаю, просто у тебя все время только разврат на уме!