Углом глаза Ган заметил, что Гхэ смотрит в ту же сторону - или, что более вероятно, смотрит ему в спину. Его плечи внезапно словно окоченели, как будто в них вонзились два ледяных топора. Но когда вампир заговорил, в его голосе звучал лишь жадный интерес - казалось невозможным, чтобы он в эту минуту думал об убийстве.
- Он где-то там, верно? И она тоже там.
Ган кивнул и прокашлялся, потом, к собственному изумлению, продекламировал:
На Великой Лошади, как на ладье,
Плыли они по морям травы,
И двигались горы под гнетом их тел,
И каждый из скал свое ложе творил.
Старик умолк и стал что-то пристально разглядывать у себя под ногами.
- Это следовало бы спеть, - пробормотал он.
- Что это?
- Песня из старой книги, "Пустыня Менг". Я послал ее Хизи, когда узнал, где она.
- Ты много читал о менгах?
- В последнее время много.
- С тех пор как узнал, где Хизи?
Ган кивнул и заметил, каким цепким взглядом подарил его Гхэ.
- Тебе и в самом деле известно, где она. Ты знаешь достаточно, чтобы послать ей книгу.
- Я так тебе и говорил.
- Говорил. Но ты никогда не объяснял мне, как найти Хизи. Когда ты мне скажешь об этом?
Ган с жаром заговорил:
- Ты же можешь взять у меня то, что тебе нужно. Меня даже удивляет, почему ты не сделал этого до сих пор. - Он воинственно выпятил подбородок, чтобы тот не начал дрожать.
- Квен Шен это тоже удивляет, - сказал Гхэ. - И я не знаю, что ей ответить.
- Квен Шен! - фыркнул Ган. - Она тоже твоя советница? Она помогает тебе решать, что предпринять дальше, во время ваших постельных встреч? Ган знал, что вступает на опасную территорию, и приготовился ощутить, как кулак стиснет его сердце, но человеческая глупость всегда его злила.
Но Гхэ только сердито нахмурился.
- Поберегись, старик, - посоветовал он. - Квен Шен - верная служанка императора и Реки. Она достойна уважения.
- Пять дней назад ты подозревал, что она организовала нападение на тебя, - настаивал Ган.
- Пять дней назад я был ранен. Тогда я подозревал всех. Теперь же я думаю, что это был джик, вступивший в императорскую гвардию по приказанию жрецов.
- Ты допросил его - этого неудачливого убийцу? Гхэ беспомощно развел руками.
- Стрела дехше убила его сразу же после того, как он меня ранил. Это не та смерть, которую я придумал бы для него, но по крайней мере он теперь не представляет опасности.
- Тебе не кажется, что это было для кого-то очень удобно? То, что он погиб прежде, чем ты смог его допросить?
- Хватит, - раздраженно бросил Гхэ. - Мы говорили о другом: скоро ли ты сообщишь мне, где Хизи.
Ган вздохнул.
- Моя жизнь в последнее время стала тяжелее, но я все еще настолько эгоистичен, что ценю ее. Я покажу тебе дорогу к Хизи.
- Старик, если бы я собирался тебя убить, я бы уже сделал это.
- Я знаю. Я боюсь не того, что ты меня убьешь. - Слова Гана были не вполне правдивы. Гхэ вызывал в нем страх и отвращение, но что-то в нем изменилось за последние несколько дней, сделалось непредсказуемым, - с тех пор, как началась его связь с Квен Шен.
Гхэ оскалил зубы в угрожающей гримасе:
- Я же говорил тебе...
- Я знаю, что ты о ней думаешь. Но я-то не сплю с Квен Шен - и я ей не доверяю. Ты сам только что фактически признал, что она подстрекает тебя проглотить мою душу - или что там ты делаешь.
Гхэ смотрел прямо перед собой немигающими остекленевшими глазами змеи. Он пощелкал языком, словно урезонивая непослушного ребенка.
- Ты ничего не понимаешь насчет Квен Шен. - Он наклонился ближе к Гану, его тон стал доверительным. - Я уверен: мы можем ей доверять, потому что ее мне подарил бог-Река.
- Что?
- За верную службу. - Гхэ еще более понизил голос. - С тех пор как я возродился, я никогда не забывал, что на самом деле мертв. Когда я был джиком, я всегда повторял себе: "Я - серебряный кинжал, я - ледяной серп". Это должно было напоминать мне, что я - всего лишь оружие, которое жрецы могут обратить против своих врагов. Мне было этого достаточно. Когда же я возродился, я понял, что по-прежнему остаюсь орудием, но на этот раз мой господин более велик, моя цель - более значительна. Но все же я лишь орудие и буду отброшен, когда выполню свое предназначение. - Страдальческая улыбка искривила губы Гхэ. - Знаешь ли ты, что значит жить посреди кошмара? В моем мире, Ган, пища не насыщает, вино не пьянит. У бога-Реки большие, но простые потребности, и те мелкие радости, которыми наслаждаются смертные, не заслуживают его внимания. Я живу в кошмаре, где все не так, как должно быть. Ты пробуешь лакомство - и обнаруживаешь, что оно полно червей. Ты будишь утром свою мать - и обнаруживаешь, что она мертва. Вот что такое мое существование, если ты хочешь знать это для своих записей. Но теперь, теперь бог-Река дал мне Квен Шен. Ты даже представить себе не можешь, что это для меня значит.
- Ты любишь эту женщину?
- Люблю ее? Ты ничего не понял. Она лишь предтеча. Она приготовляет меня.
- Приготовляет тебя для чего?
Гхэ посмотрел на старика, как на сумасшедшего.
- Ну как же! Для Хизи, конечно.
Ган прикусил язык, но когда до него полностью дошел смысл сказанного Гхэ, его передернуло от совершенного безумия этого притязания. Старику очень хотелось уйти куда-нибудь, но уйти было некуда. Гхэ спросил его, знает ли он, что значит жить посреди кошмара, и Ган мог бы ответить, что это ему прекрасно известно. Весь корабль словно был по щиколотку покрыт битым стеклом, по которому приходилось ступать босыми ногами: избежать порезов было невозможно. Надежда на то, что удастся направить Гхэ и остальных по ложному следу, с каждым мгновением становилась все призрачней; если вампир заподозрит, что Ган обманывает его, он пожрет старика. Наверное, лучше всего было бы утопиться, пока от него так или иначе не добились нужных сведений, но даже и это могло оказаться бесполезным, если Гхэ и в самом деле связан с каким-то менгом - пособником Реки. Более того: менги были кочевниками, и весьма вероятно, что Хизи уже нет там, откуда Ган получил последнее известие о ней. Этот приснившийся Гхэ воин, возможно, знает о ее теперешнем местопребывании больше, чем Ган.
Так что если он убьет себя, это особенно не поможет Хизи, но лишит ее единственного настоящего союзника. Нет, до тех пор, пока у Гана есть хоть какая-то надежда быть полезным Хизи, он не сбросит себя с этой доски для игры в "на". Может быть, он и не особенно значительная фигура, но все же фигура. Даже пешка при умелой игре может побить любую другую фигуру на доске.
- Расскажи мне больше о менгах, - попросил Гхэ, прервав размышления Гана.