Бык поднял на нее глаза. Здесь, в этом мире, он не был уже скелетом, оживленным пылающим внутри пламенем; перед Хизи было великолепное животное с рыжей шкурой и более темной гривой на могучих плечах. Умные карие глаза сверкали между длинными блестящими рогами.
"Выбери меня, - сказал он. - Мы с тобой поскачем по равнине, загоним льва, затопчем стаю волков. Ты слишком долго держишь меня в этих мирных краях".
Хизи ощутила страх перед могучим зверем - ярость и сила, которые он излучал, словно облаком окутали ее в холодных водах озера. Она покачала головой:
- Не сегодня, не сейчас. Мне нужен разведчик, а не воин. Я посылаю тебя, Лебедушка.
Хизи выпустила богиню-лебедя сквозь границу между мирами; теперь она видела мир ее глазами.
Перкар нетерпеливо дожидался, пока Хизи с застывшим взглядом продолжала бить в барабан. Она явно отсутствовала, хоть ее тело и оставалось на прежнем месте, и это вызвало у Перкара смутное болезненное чувство - может быть, потаенное воспоминание о его собственном пребывании в потустороннем мире.
- Я все еще в себе не уверен, - сказал он Харке, чтобы заполнить чем-то время ожидания. - Я все еще не знаю, что случится, если мне вновь придется сражаться.
"Все будет хорошо, - ответил меч. - Ты на самом деле храбрее, чем думаешь".
- Я чуть не отступил перед быком. Если бы не Хизи, мы все погибли бы.
"Это так и было бы, независимо от того, отступил бы ты или нет. Учись на своих ошибках, а не переживай их снова и снова".
- Ошибка - это какое-то действие, которое ты совершаешь, а потом узнаешь, что поступил неправильно. С быком все было иначе. Я просто боялся. Я не вызывал в себе страх намеренно.
"Бывало, что ты и раньше боялся".
- Это другое дело.
"Я знаю. Но храбрость существует только вместе со страхом. Чем больший страх ты преодолел, тем больше смелости проявил. Бесстрашие - просто другое название глупости".
- Разве никто, кому ты принадлежал, не был бесстрашен?
"Конечно, был. И был при этом туп, как чурбан".
- Как его звали?
"Одного из них звали Перкар".
Перкар недовольно нахмурил брови и прекратил разговор с мечом. Вместо этого он принялся собирать сучья можжевельника и горной сосны: ночь наступит раньше, чем Хизи закончит разведку, а на такой высоте ночи холодные.
К тому времени, когда барабанный бой прекратился, искры костра уже танцевали в воздухе; от яркого заката осталась лишь светлая полоса за западными горами.
Хизи потрясла головой, словно просыпаясь и впервые увидев Перкара и все вокруг.
- Как холодно, - вздохнула она.
- Иди поближе к костру, пусть богиня огня согреет тебя, - позвал Перкар.
Хизи кивнула, подняла свой барабан, села у костра напротив Перкара и принялась растирать замерзшие руки. Перкар сдерживал нетерпение, понимая, что она заговорит, когда будет к этому готова. Наконец Хизи сказала:
- Там, впереди, умирают люди. Мне очень жаль, Перкар. Холодные пальцы ночи словно сжали сердце юноши.
- Много их?
- Думаю, много. Во всяком случае, больше пяти десятков, больше, чем я сумела сосчитать. Сражение прекратилось, когда настала ночь, но мне кажется, утром оно снова начнется.
Губы Перкара сжались в тонкую линию.
- Среди них может быть мой отец, - прошептал он. - Или брат.
- Мне так жаль их...
Перкар понял, что это не только слова - глаза Хизи были влажными.
- Там, где я была, трудно плакать, - сказала девочка. - Я все чувствую иначе, все кажется мне каким-то бесцветным. Но теперь... - Ее худые плечи начали сотрясаться. - Они ведь умирают. Стрелы вонзаются в тела, мечи оставляют ужасные раны... - Хизи всхлипнула и умолкла, вытирая глаза. Перкар... - начала она, но в этот момент юноша неуклюже поднялся и обошел костер, чувствуя себя полным идиотом. Он сел рядом с Хизи и привлек ее к себе, ожидая, что сейчас она окаменеет, и боясь этого.
Ничего такого не случилось. Хизи прильнула к Перкару, прижалась головой к его груди и тихо заплакала. Ее слезы оказались заразительны, и соленые капли потекли из глаз юноши. Не думая о том, что делает, Перкар стал укачивать Хизи и гладить ее густые темные волосы.
Когда через некоторое время ему пришлось подняться, чтобы подбросить в костер веток, он сам удивился тому, как неохотно выпустил Хизи. Вернувшись, он снова ощутил смущение и неуверенность: следует ли ему снова обнять ее или нет? Наконец он осторожно потянулся к ней.
- Теперь уже со мной все в порядке, - сказала Хизи, и Перкар смущенно отдернул руку; несколько секунд они сидели в неуютном молчании. - Я имею в виду, - начала Хизи, - что ты не должен меня жалеть.
Перкар фыркнул:
- Ты знаешь меня уже достаточно хорошо, чтобы понимать: я жалею только самого себя.
- Я этому не верю, - возразила Хизи. - Нгангата говорит, что ты переживаешь за весь мир.
- Нгангата самый добрый человек из всех, кого я знаю. Он мне льстит, хотя и не стесняется обычно перечислять мои грехи, особенно себялюбие, как, кстати, и ты.
- Мне очень жаль, - сказала Хизи.
Перкар удивленно взглянул на нее:
- Ты это говоришь сегодня уже третий раз.
- Но мне действительно жаль. Месяцы назад, когда мы охотились в пустыне с менгами, еще до того, как все это началось, мне казалось, что мы с тобой будем друзьями. А потом я вела себя в отношении тебя отвратительно. Да и в отношении всех, особенно Тзэма. Если ты думаешь, будто это ты себялюбив...
Перкар улыбнулся и принялся кидать в огонь веточки, поднимая маленькие вихри искр.
- На самом деле, - сказал он Хизи, - Братец Конь и Нгангата правы насчет нас. Мы с тобой оба считаем, что мир вертится вокруг наших носов. Мы оба думаем, что без нас не взойдет ни солнце, ни Бледная Королева.
- Трудно так не считать, - пробормотала Хизи. - Столько людей сражается и умирает, и ведь даже боги говорят, что все это из-за нас.
- Нет. Не делай ошибки, Хизи: начали все сами боги. Мы с тобой...
- Я не хочу больше об этом говорить, - неожиданно сказала Хизи. - И так я ни о чем другом не думаю - и ты тоже.
Перкар заколебался. Он был уже готов рассказать обо всем, что говорил ему Карак, - о том, что лишь Хизи способна убить Изменчивого... Но можно рассказать ей о словах Карака и потом, завтра. Времени на это еще много раз уж он решился.