Я думаю шесть или семь.
Огромные потери.
Я почувствовала внезапную острую боль в груди, вспоминая имена, прочитанные в той подвальной комнате.
"Шесть или семь," — повторил Дмитрий категорически, голосом полным мучения.
Погибли в одну ночь.
Из-за меня.
Ты действовал не один! И я же сказала — это был не ты.
Ты не мог контролировать себя.
"Это не имеет значения для меня…"
"Зато имеет значение для меня!" — Крикнул он и его голос эхом отозвался в коридоре.
Стражи с двух сторон переместились, но не приближались.
Когда Дмитрий снова заговорил, его голос звучал тише, но всё ещё дрожал, от сдерживаемых эмоций.
"Это важно для меня.
Вот что вы не можете понять.
Ты не можешь понять
Ты не можешь понять, каково это, знать, что я сделал.
За все время, что был Стригонм.
это как сон сейчас, но только я один помню его в деталях.
Мне нет прощенья.
А что случилось с тобой? Я помню это больше других.
Все, что я сделал.
Все, что хотел сделать.
Ты не собираешся делать это сейчас",взмолилась я.
Позволь этому уйти.
Прежде чем, всё это случилось, ты сказал, что мы можем быть вместе.
"Что мы созданы дополнять друг друга и …"
"Роза", — назвал он меня меня прозвищем, которое глубоко проникло в моё сердце.
Я думаю, что он сам не заметил как произнёс это.
Он улыбнулся одними губами.
"Ты действительно думаешь, что они после всего, что произошло, позволят мне снова стать стражем? Чудо будет то, что они позволят мне жить!"
"Это неправда""
Как только они поймут, что ты изменился и стал прежним.
Всё будет как раньше.
Он печально покачал головой.
Твой оптимизм,
твоя вера, что ты все можешь сделать.
Ох, Роза.
Это одна из удивительных вещей в тебе.
Это также одна из самых возмутительных вещей в тебе.
"Я верила, что ты можешь превратиться обратно из стригоя," я указала.
"Может моя вера в невероятное не так безумна после всего."
Эта беседа была настолько серьезной, настолько душераздирающей, все же она все еще продолжала напоминать мне о некоторых из наших старых практических учебных семестров (сессий).
Он попытался бы убедить меня в некотором серьезном пункте, и я возражу, что он с логикой Роуз…
Обычно это вызывало во мне смесь развлечения и раздражения.
У меня было чувство, которое было ситуацией, только немного другой, у него будет то же самое отношение теперь.
Но мы не на тренировке.
Он не улыбнется и не закатит глаза.
Это было серьёзно.
Это было жизнью и смертью.