При приземлении, в заднюю ногу тут же вцепился главарь, находящийся почти в невменяемом и разобранном состоянии, он все же умудрился прокусить шкуру, вгрызаясь в рану и яростно сося кровь, чем причинил мне боль, и вызвал злобный рев. Его я рвал особенно долго и тщательно. И даже, когда я оторвал ему руки и ноги, голова еще продолжала скалиться и клацать окровавленным ртом...
Пришлось оторвать и ее.
Третьего добил быстро и неинтересно. Вернее, когда я разок треснул его, на полянку, привлеченные шумом, выскочили ребята, с мечами наголо, под предводительством Алехандро. Велев им запалить костры, и спалить погань, дабы не смогла она летом возродиться из крови леса, я, большими скачками, понесся по следам последней твари...
Благо запах девушки - легкий привкус луговых трав и цветов, четко отпечатался на снегу. Почувствовав ее боль, и понимая, что катастрофически не успеваю, я прорычал ее имя в ночь. Громко и четко. Для нее это должно было дать хоть какую-то надежду продержаться - я уже иду! А его - отвлечь на угрозу. Если не убежит, так хоть от нее оторвется и пойдет посмотреть, кто это...
Я встретил его, пропитанного ее кровью и болью, неподалеку от поляны, где он мучил ее. Я уже шел на запах ее страха, когда он выскочил мне навстречу. Гнев туманил разум. Перед глазами, мешая видеть, стоял ее образ - хрупкий и беззащитный...
Я недооценил его, с ревом бросившись в атаку, окрыленный успешным исходом битвы с тремя, на первый взгляд, более сильными противниками, чем он. Я ошибся. Этот был старше. Намного старше тех троих. Опытнее и мудрее. Он поднырнул под меня, уходя от удара, и с силой вгоняя ногти в беззащитное брюхо. Мой вой боли и гнева разнесся по поляне, пугая окрестности, заставляя замереть все живое. Рухнув, я, лишь большим усилием воли, не дал себе отключиться от боли, сворачиваясь в комочек. Внутренние органы он не задел, но шкуру попортил изрядно...
Он же не медлил, сразу же после атаки, прыгнув на меня вновь, стремясь одним ударом добить поверженную жертву. Увы! Я никогда не считал себя жертвой! Я извернулся, встречая его нападение клыками. Они звонко клацнули, перекусывая кость руки. Он дернулся назад, и я выпустил его, добавив лапой по хребту. Громкий треск возвестил миру, что я попал, куда целился. Тварь вывернулась и, прихрамывая, бросилась прочь...
Чярт! - подумал я, - он же пошел подкрепить силы!...
Беда была в том, что сил преследовать его, у меня почти не было. Выскочившим на меня ребятам, я с трудом указал направление, рявкнув:
- Защитите государыню...
И потерял сознание...
ГЛАВА 15
Я проснулась в своей кровати. Такой большой, но уютной. Укутанная в одеяло, и с аккуратно перевязанным горлом. Рядом никого не было. Минут пять я нежилась, лениво размышляя, что никогда за свои двадцать пять лет так много не отдыхала...
В постели...
Я здесь, ну, просто постоянно сплю или отдыхаю! А еще я никогда не травмировалась так часто. Да что там говорить, я вообще в своей жизни до этого (Скажи, спасибо, Господу! - велел мозг.) не травмировалась до появления здесь. Самой страшной травмой в моей жизни раньше была пробитая на праздник нога. Как сейчас помню: мой папулечка оставил в коридоре железный контейнер, в котором хранил дома (по указу родной милиции!) свое охотничье ружье. А по телевизору показывали мой любимый фильм.
Мамочка, как всегда по праздникам, накрыла праздничный стол, пытаясь таким нехитрым способом объединить семью. Поев, я буквально понеслась из кухни в зал, к телевизору, по которому как раз шел самый интересный момент фильма и...
- Под ноги кто за тебя должен смотреть? - Возмутился моим воспоминаниям мозг. - Родители вовсе не причем, если дитя тупое и слепое к тому же!
- Да я ж не спорю...
В общем, я в темноте коридора ( а было уже часов семь - восемь, да и поздней осенью дело происходило. Помните, праздник - 7 ноября? Вот!) я, естественно, запнулась об оставленный ящик, и, пытаясь изобразить из тебя гордую птицу (Это курицу что ли? - удивился мозг, вспоминая мой полет.) взлетела, но сразу рухнула...
Жаль...
Короче. Рухнула я неудачно, треснув при падении обеими ногами со всей дури да по крышке свалившего меня препятствия. Крышка была железной и выдавалась над самим ящиком. Я умудрилась пробить обе ноги. Причем по две дырке на каждой!
- Да ты просто феномен! - Съехидничал мозг, - один ударом две дырки! Тебя, случаем, не "Храбрый портняжка" зовут? Братья Гримм не о тебе сказочку-то свою написали?
- Отстань, зараза, не мешай повествованию! - Праведно возмутилась я шепотом, и ему пришлось заткнуться. В соседней кухне кто-то зашебуршался. Задвигался. Вот сейчас ввалится Стефан и не успею я из-за этой гадости рассказать вам самое пикантное место!
Ладно, пока его еще нет... Слушайте! Я кратенько! Паника была - просто загляденье! Мамочка кричала, что я убилась, попутно сообщая отцу столько всего нового о нем самом, его охоте, его ящике и его ружье, чего о нем не знали не только мы - его дети, но, похоже, и он сам. Папа мучительно пытался натянуть на себя теплые вещи, намереваясь, толи бежать за машиной, чтоб отвезти меня в травмопункт, толи просто, с горя сбежать из дома - от греха подальше, пока мама не остынет....
Я выла и вопила на все голоса. Кажется, мне было больно. Впрочем, это были только цветочки! Мамочка, дай Бог ей здоровья, умудрилась раскрыть самый большой разрыв - чтоб осмотреть повреждения! А там...
Кость!
Беловато - желтая!
Ни крови, ничего! Просто - КОСТЬ! И все. Мы с ней даже слегка прибалдели обе. Все-таки не каждый день видишь живые кости своих родственников! А тем более собственные! И тут (вот! Сейчас будет самое интересное! Можно сказать то, ради чего все повествование и велось!) моя мамулечка - красотулечка, чисто из заботы о ближнем своем, то бишь - обо мне! Ливанула в эту рану перекись водорода...
Ну, типа, ящик грязный...
Типа надо продезинфицировать...
Представили ощущения?
А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!
Я так орала, аж самой завидно стало! Я так не кричала больше никогда! Аж слезы высохли! Осознали весь кайф испытанных мною ощущений? Кто-то конечно скажет, дескать перекисью в раны - это же не больно... Даже не знаю, что вам сказать. Быть может все дело было в ее процентном соотношении. А может быть в том, что кости как-то не так реагируют на перекись водорода, как все нормальные раны из мяса и крови...
- А может быть, просто у страха глаза велики! - Тонко намекнул мозг. Но, вспомнив ощущения, сам же и усовестился, почти извиняясь за грязную инсинуацию в хозяйский адрес...
Так что все остальное теперь меня почти не впечатляет. Подумаешь, удар об шкаф...
Ну, или там, вампир...
ЕРУНДА!
Вот, если бы моя мамочка была рядом! Да с перекисью водорода... Вот тогда - да! Тогда страшно! А так... У меня же есть способ исцеления. Опять же, кольцо потихоньку врачует. Медленно, но верно. А сейчас вот я позову Стефана, и он мне и вовсе на раз, два, три ранку залижет! Было бы о чем беспокоиться! Заодно и узнаю, заражаются ли туточки вампиризмом, сразу же после укуса, или ритуал какой потребен! Собравшись с мыслями (и с силами!), я прохрипела в пустоту комнаты:
- Стефан... - Никакой реакции! Пришлось повторить попытку.
- Стефан! - В ответ мне - тишина. На кухне чуть слышно завозились. Потом тяжело и громко вздохнули. И снова затихли. Вот тебе и здрасте! А где ж реакция на меня, любимую? Я что же, так тихо хриплю? От возмущения я даже села. Правда, это было все - на что хватило пока моих более, чем скромных, сил. Но и это было уже кое-что! К тому же, процесс моего возмущения еще не был окончен. Наоборот, он только набирал свои обороты, стремительно разворачивая все новые и новые фланги, как полководец, готовясь к битве и выстраивая своих бойцов на поле боя.
Это что же, получается (ярилась я, потихоньку закипая, как чайник, который позабыли на плите), если бы я туточки помирала, меня бы даже никто и не услышал? А вдруг мне плохо? Я тут лежу, вся из себя - правительница, а мне даже захудалой девки в сиделки не пригласили - за ранами присматривать, водицы подавать!
Гады!
Изверги!
Всех сгною в Сибири!!
Стоп! Это уже из другой оперы! - остановила я разгул гневного фантазирования. Впрочем, накал страстей не прошел даром. Моих силенок хватило на то, чтобы сползти с постели. Глотать и говорить было больно. Голова кружилась от слабости и ножки тряслись, но, в целом, если сравнивать с состоянием небытия, что грозило бы мне, закончить тот вамп свое дело, я ощущала себя на редкость живой!
- Уже в который раз, за последнюю неделю? - Поинтересовался мозг, возмущенно следя, как я спускаю ноги на пол и выпрямляюсь... Ну, вообще-то, выпрямляюсь, сказано слишком громко. Я была так "отклячена" во все стороны, что стояла только за счет опоры на кровать и некоторой пародии на равновесие - в том смысле, что углы спины уравновешивались углами рук по бокам, и углами ног спереди...
Вот таким, выбивающим слезу жалости, манером, я и отправилась в путь - в соседнюю комнату, чтобы разобраться с невнимательным и на редкость не верноподданным народом!
+ + +
Я стояла у его постели, и смотрела, как он мечется в бреду и испарине. Стефан лежал на своем лежаке. Бинты покрывали его тело, начинаясь подмышками и уходя дальше, вниз, под сбитое одеяло.