– Спи! – Саша безнадежно махнул рукой.
– Что я вчера тебе наболтала? Я была пьяная… как это говорится?.. пьяная в хлам, так что…
– Не беспокойся, ничего компрометирующего.
– Я же помню, что откровенничала… По-моему, разговор шел о Нике… Что я несла?
– Ты сказала, что любишь его.
– Шутить изволите?! – на этот раз почти взревела Рената, подавившись водой. – Даже у стенки я не могла такого сказать! С ума сошел, что ли?! Я не самоубийца…
– В тебе бушует упрямая кровь твоих предков…
– Нет уж, ты признайся, что я этого не говорила!
Он промолчал. Рената встряхнула его за плечо:
– Признавайся!
– Да, да, не говорила, – поморщившись, он сбросил с себя ее руку.
На его лице остались одни глаза. Веки уже не просто покраснели, а стали лиловыми, как от синяков. Эдакий вампир, забывший уединиться перед рассветом в своем любимом гробу…
– Машину я не поведу! – заявила Рената, хоть и понимала, что он не железный и хочет отдохнуть. Она решила отомстить ему за что-то… За что – не помнила, но что-то он сделал вчера вечером… Или, наоборот, чего-то не сделал… Так что пусть помучается теперь, бультерьер мерзкий! – Во-первых, я не в состоянии, а во-вторых…
– Достаточно и первой причины, – отрезал Саша.
– Ух, здор-р-рово! Ч-черт! – распаренный мужчина, похожий на крупную особь кашалота, вынырнул из бассейна с холодной водой.
– Степаныч, лови! – волосатый, как обезьяна, в золотой цепочке на шее, Анвар толкнул к нему в джакузи голую девицу с огромной грудью. Та с визгом плюхнулась на «кашалота», и ее бюст внушительно обнял ее необъятные щеки.
Все расхохотались и полезли к ним. Даже из парилки выскочил Стасик – любитель невыносимой жары – и грянулся в кишащую частями человеческих тел воду.
Магнитофон орал вовсю, изрыгая оперную арию Мефистофеля; в том месте, где бес хохотал, колонки издавали уже бессильный хрип.
– Пива мне, пива! – перекрикивая визги и presto злорадствующего духа тьмы, завопил «кашалот».
Стасик с воодушевлением подхватил одну из трех девиц и поволок в комнату на диван. Своим сатанинским хохотом Мефистофель заглушил их милую возню.
«Кашалот» Степаныч выбрался из бассейна, обмотался простыней и уселся на стульчик, заполучив свое пиво. Анвар обрабатывал свою красотку прямо в бассейне, между делом не забывая отхлебывать из кружки.
– Ладно, хрен с тобой, – сказал ему «кашалот». – Давай на завтра… Эй, Всеволодыч! Ты там не спекся?
Из парилки послышалось невнятное, но явно протестующее мычание.
– Анвар!
– Ну! – волосатый окунул свою девицу лицом в воду, чтобы остыла.
– С налоговой рамс ты все же утряси. А завтра…
Тут в дверях возник недовольный Стасик:
– Леонид Степаныч, вас! – он подал «кашалоту» его мобильник и удалился к ожидающей девице.
– Я! Я-я! Ну?.. Ну-у-у!… Суки, ты смотри… М-м-м…
У-гм… Ладно… У-гм…
Анвар нырнул и вылез из воды.
– Котовские суки сегодня с нашими сцепились… У них была одна тачка, у наших – две. Тенин – в лепешку на мосту, и этот гаврик на «Паджеро» – с ним за компанию… А Котовские падлы развернулись да поехали себе… Ладно хоть девицу не достали…
– А я тебе и говорил, – буркнул Анвар и закурил, – меня же никто не слушает… Думают – хачик, чего с него взять… – он рассмеялся.
– Ну уж! Хачик! Тебя с самого начала надо было слушать! И я Косте с Витькой и Стасом втолковывал – ай-яй-яй! сколько втолковывал! Так они же умные! Веришь, дерьма с ними съели – гору! И на тебе!
– Не надо было вообще с Сокольниковым связываться, – Анвар упал на стул и вытянул шерстистые ноги. – Я в этих делах мало-мало разбираюсь: не прощают такие вещи, Степаныч, понимаешь, да? Наши его пацанов когда еще шлепнули? Во-о-от… Мы уж и забыли, а он – помнил. И не верил я в то, что он спустит. Я бы на его месте тоже не спустил. Так что вся вина целиком на нас…
– Сучку эту раздобыть нужно. Уж она-то все знает. Хорошо бегает, бл…!
– Ясно, что нужно. До сих пор только ума не приложу, какого черта они на самолете не полетели?
«Кашалот» ухмыльнулся, хлопнул себя по толстому татуированному плечу, как будто убивая комара, и почесался:
– У богатых свои причуды, Анварчик!
– Ну, не говори… – фыркнул тот огромным носом.
В эту секунду два хлопка вплелись в грохочущую музыку. «Кашалот» дернулся, Анвар, более легкий, вскочил. Из парилки выкатился Всеволодыч, в бассейне взвизгнули девицы.
На пороге возникли одетые и обутые мужские фигуры. Две держали в руках автоматические пистолеты. На заднем плане безжизненно лежал скатившийся с дивана Стасик, да и девица его не шевелилась: с места «кашалота» была видна только ее откинутая в сторону рука. Это все, что они с Анваром успели увидеть напоследок…
Всеволодыч рухнул в бассейн навзничь, под аккомпанемент выстрелов и вопли девиц. К тому времени «кашалот» и Анвар уже лежали с простреленными головами; вода, циркулирующая в джакузи, покраснела, но теперь уже не от подсветки. Ничего от ужаса не соображая, мгновенно протрезвев, проститутки широко открытыми глазами заглянули в бездонные дула своей смерти…
Рената впорхнула в номер – похмелье наконец отпустило ее, откуда-то взялись силы, захотелось жить. Саша почти заполз следом за нею и упал на кровать.
– Тут есть телефон! Саша, слышишь?!
Он вытащил из кармана ключи и бросил их на стол.
– Са-а-аш! Ты бы хоть поел, а! – девушка стала его тормошить. – Ну, так же нельзя! От тебя уже и тени не осталось!
– Разбуди меня в шесть вечера.
– Я протестую! Ты обязан поесть! Я просто умираю от голода, и, уверена, ты тоже! Я приказываю, в конце концов! Ты должен подчиняться, ты…