Платиновая девица оказалась немногим ниже него. Едва не снеся по пути стол и Фобосова, она ринулась к телохранителю. Когда ЭТО, как выражалась Рената, оказалось у него на шее, Саша едва устоял на ногах.
– Забыл я о технике безопасности… – получая от нее шутливого тычка в солнечное сплетение и с трудом не сбиваясь в дыхании, заметил он.
Рената сделала вид, что не смотрит в их сторону, но заметила всё. Мезудина пищала от восторга, и тогда Фобосов завыл еще отчаянней.
– Алекс! У тебя нет совести! Слабо было прийти пораньше?!
Мерзкий ты! Мерзкий! – Мезудина говорила, как все москвичи – упирая на букву «а» и небрежно «проглатывая» некоторые конечные слоги – и при этом усиленно боролась с вызванными алкоголем дефектами дикции, но у нее это едва ли получалось. – Выпей за встречу! Давай… на этот… бу-ру-дер…ш-шафт!
Саша тактично выпутался из ее объятий и разнял рыдающую парочку:
– О чем, все-таки, плачем, дети мои?
– Жалко жизни. Молодой, – всхлипывая и протирая глаза под запотевшими стеклами очков, Фобосов повис на руках Саши, который поднял его за лацканы пиджака. Аккомпанируя его соло, закурлыкали девицы.
– Дурдом, – телохранитель с безнадежным видом отпустил пьяного журналиста, и тот, чудом не пролетев мимо табуретки, с грохотом рухнул обратно. – Рената! Вставай!
– З-зач-чем? – икнула та.
– Поднимайся, транспорт еще ходит.
– Угу. Щ-щас!.. Ты, Миша, сильно не переживай, я тебя понимаю… Вот веришь? Понимаю! Все пройдет, как с этих… с белых яблонь дым… Эй, ну что ты делаешь, нахал?! – возмутилась она, когда Саша без дальнейших уговоров взял ее за шиворот, поднял и потащил к двери. – Брось бяку! Ну, подож-жи! Мне надо попрощаться с Раюсей…
– А вы… Оставайтесь! Ночуйте – здесь! – «созрел» Фобосов.
Не обращая внимания ни на него, ни на его предложения, Саша обувал Ренату, а та ломилась назад в комнату.
– Раюся! Раю-ю-ю-юся! – пропела она.
Мезудина, все-таки что-то перевернув на кухне (возможно, на сей раз это был Фобосов), бросилась к ним.
– Пик экзальтации! – и телохранитель застегнул на Ренате куртку.
– Т-ш-ш! Ты что ругаешься?! – она сонно моргнула и, покачнувшись, заторможенно приложила к губам палец. – Т-ш-ш-ш!
Держась за стеночку, Мезудина вышла в коридор.
– Алекс! Я… мечтаю тебя увидеть. Заезжай в гости!
Саша кивнул, чтобы она оставила его в покое, и потянул Ренату в подъезд, но те с Раюсей так смачно выцеловывались на пороге, что расцепить их было трудно.
– Пока, пока, Ренаточка!
Но оказавшись по разные стороны закрывшейся двери, обе они одновременно сплюнули. Через два пролета Рената опомнилась:
– Мы пистолет забыли!
– Не забыли. Только Мишка мог выложить его на холодильнике.
– Это не Фобосов. Это я. Когда нагрянула Раюся, мы подумали, что это мафия.
– Да, у Раюси-Медузи много общего с мафией… – усмехнулся телохранитель; Рената сунула руку ему в карман и выудила пачку сигарет. – Удивляюсь, как вы не продырявили друг другу головы.
– Да я бы ей не только голову… – подкуривая, пробурчала Рената. – Эта девица имела наглость вспомнить при мне, что была в тебя влюблена.
– Ну, когда то было…
Рената вцепилась в него и выбросила сигарету.
– И это было взаимно?! Ты спал с этим татуированным качком?! Она же больше тебя! Ну и вкус у вас, господин телохранитель! Ну-ка, пошли вернемся!
– Бе-е-едная Мезудина! – Саша сгреб подопечную и на руках отнес к остановке. – Стой и не качайся!
– Так она была или не была твоей любовницей?!
Люди на остановке начали на них оглядываться. Саша оттащил ее в сторону.
– Я тебя слезно умоляю: помолчи до гостиницы!
– А вообще Раюся ничего. Бе-е-едненькая! Её бандит бросил…
– Бандит?
– Её приятель, байкер.
– Байкер? Юрка Суворин?
– Не знаю, Юрка или еще кто! Все вы одинаковые! Раюся такая хорошая, а Бандит – сволочь!
– О гос-с-споди! – взмолился телохранитель, мечтая, чтобы она или протрезвела, или заснула.
– А ты снова вагоны разгружал?
– Тебя это еще трогает?
– Ну, ты такой интересный! Как же это может меня не трогать?!
– Приблизительно так же, как не трогает то, что Дарьина камера оказалась пустой.
– Как – пустой?!
– Так.
– Ты хорошо смотрел?
– С микроскопом.