Саша внимательно поглядел на нее через плечо:
– Что ты имеешь в виду?
– Как – что? Не верю, что никому из них ты не приставил пистолет к виску. А в таком положении любой объяснил бы, чего он хочет…
– Какая ты кровожадная, – усмехнулся Николай, пытаясь очистить кожаные брюки.
Саша дернул плечами и отвернулся. Джип спотыкался, как рейсовый городской автобус. Выругавшись сквозь зубы, телохранитель остановил его и вышел посмотреть, в чем дело.
– Вот дерьмо! – послышался его подсевший голос. – Надо ставить запаску!
Николай, подумав, что у него что-то со слухом, уставился на Ренату, но та, придерживая ноющую ключицу, высунулась в окно:
– Ты же ее уже поставил вместо старой!
– Ах, черт! – телохранитель шлепнул себя ладонью по лбу, а затем пнул ногой «полетевшее» колесо. – Совсем забыл! Есть конструктивные предложения или поедем на жеваной резине?
Пожав плечами, Гроссман посмотрел на бывшую жену: может, не ему одному бросается в глаза странное Сашино поведение? С каких это пор Шура стал выносить подобные проблемы на общий совет?! Ведь он сам всегда возился с джипом, как с живым существом, недаром «Чероки» все больше и больше походил на него. Только о Ренате он беспокоился сильнее, чем об их железном коне… Пнуть «Чероки» для Шуры было бы равносильно тому, что ударить подопечную.
– Попробуем поставить старое? – нерешительно проговорила Рената. – Может, до Таганрога дотянем?
– Хорошо! – Саша приблизился к дверце с левой стороны:
– Ник, займись!
Окончательно обескураженный, Гроссман вышел из машины и отправился к запаске:
– Может, господа хорошие, вы-таки соизволите выйти и подышать свежим воздухом?
Саша и Рената отошли в сторону. Телохранитель сел на какой-то пенек, она пристроилась у него на коленях.
– Что у тебя? – он кивнул на плечо девушки.
– Очень болит ключица… Это не перелом? – она расстегнула пуговицы на блузке и раздвинула ворот.
Саша поморщился и потер глаза. Рената заметила, что ему трудно смотреть, трудно фокусировать взгляд.
– Что у тебя с глазами?
Он не боялся: в такой темноте она не смогла бы заметить линзы, из-за которых он чувствовал себя так, словно ему в глаза насыпали песка.
– Обычная пыль. Чепуха, – Саша прощупал кость ключицы. – Вывихнуто у плеча. Хочешь – вправлю…
– Это очень больно?
– Будет больно.
Телохранитель усадил ее на пенек. Девушка зажмурилась, и он дернул ее за руку. Стиснув зубы от адской боли, она тихо взвыла, но не заорала.
– Молодец, – похвалил ее Саша, оглянувшись на Ника, который кряхтел и пыхтел у джипа.
Он снова усадил Ренату к себе на колени и осторожно спросил:
– А как ты думаешь, что в этом «дипломате»?
– Ты что, с Луны упал? ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮ!!! Сколько раз еще я должна это повторить?!
– Ну… лишний раз не помешает…
– Да я бы все отдала, что еще не потеряла, лишь бы узнать, что в этом «дипломате»!
Саша слегка приподнял брови: она продолжала его удивлять:
– И ты вернула бы это хозяевам?
– Ни минуты не задумываясь!
– А если это… дает тебе преимущества, такие, что ты смогла бы вернуть все, что потеряла, и даже с лихвой?
– Я очень устала… Ты выбрал не самое лучшее время и место для своих репетиций или шуточек… Мне ничего не надо… кроме того, чтобы меня оставили в покое и мы с тобой могли куда-нибудь уехать… – она обняла его и бессильно положила голову ему на плечо.
Саша рассмеялся, и смех его звучал странно: не то с облегчением, не то с иронией.
– Что ты смеешься? – простонала Рената.
– Просто… я думал о тебе хуже…
– Ты? Обо мне?! Почему?!
Ник, чертыхаясь, возился с домкратом. Не ответив на вопрос Ренаты, Саша окликнул его:
– Эй, приятель! Ты хоть знаешь, как это делается?
– Знаю! – буркнул Гроссман. – Не пальцем деланный!
– Ну, так покажи себя!
– Зачем ты его так? – удивилась Рената, словно сама никогда ничего подобного не делала в отношении Ника.
– Я выразился достаточно лояльно… Вообще-то, с бывшими мужьями моей женщины в другом месте и другой ситуации я разбирался бы иначе…
Рената округлила глаза и стала похожа на ту наивную соплячку с фотографии:
– Когда ты успел стать таким ревнивым?!
– Всё течет, всё меняется, – Саша снова потёр слезящийся глаз.