Правый уклон в прикрытой рассуждениями "форме"?..
Уклон не уклон, а пришить... могут!.. Пришить и "сделать выводы"!.. Чего там - могут сделать, делали уже, делают...
Галенчики!" Угрожающим вспомнилось то, что жестко заявил в первый вечер, казалось, добрый, многоопытный Червяков: жизнь беспощадно отбросит всех, кто не сможет идти нога в ногу! Будто предупреждение себе услышал Апейка...
Усилием воли разорвал натиск беспокойных мыслей, начал думать о жене, детях - как они там? Соскучились, видно, по нему, как и он по дому. Месяц, кажется, не виделся.
"Домой, домой!" - слышалось, выстукивали под вагонами колеса,
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
Тот, кто хочет избавиться от беды, хватается за соломинку. В поисках избавленья Ганна ухватилась за почти незнакомую девушку.
Все-таки была какая-то надежда на нее: может, посоветует, куда пойти, к кому обратиться. У нее ведь в Юровичах и в Мозыре знакомых, видно, много.
Ганна знала, что она работает учительницей в Глинищах.
Однажды случайно столкнулись лицом к лицу в олешницкой лавке; Параска даже брови подняла удивленно и обрадованно; узнала Ганну с первого взгляда. Но Ганна тогда отвела глаза в сторону, не подала и вида, что помнит, нарочно спряталась в толпе.
Почему так поступила тогда, не сказала бы и после. Может, потому, что все очень уж неожиданно получилось; может, потому, что сказать ничего хорошего не могла - но, как бы там ни было, Ганна теперь от души пожалела о своей неприветливости. Мысли ее все время обращались к Параске.
Еще тогда узнала Ганна от Миканора, что Параска учительствует в Глинищах. Теперь услышала от него же, что часто она бывает и в Олешниках, на собраниях, в школе.
Тут Ганна и подкараулила ее, когда та вышла на улицу.
Ганне, правда, не очень повезло: с Параской шел старый человек в свитке, с книгами и тетрадями, но она подошла запросто к девушке, лоздоровалась.
- Не узнаешь, может? - сказала нарочито весело, поприятельски.
- Узнала... - просто, располагающе ответила Параска.
- Давно было...
- Давно...
Пошли, помолчали. Ганна напомнила:
- Собирались в Курени к нам учительствовать!
- Собиралась! Да не пришлось. Назначили в Березовку, А теперь вот - в Глинищи...
Только прошли улицу, вышли в поле, как догнал Миканор. Гаина надеялась, что он свернет или отстанет, но он шел и шел, будто охрана. Ганна посматривала на него с неприязнью - надо ж, принесло не вовремя.
И без того неловкий, он теперь - рядом с Параской - казался Ганне еще более неуклюжим, громоздким.
"Как медведь. А кавалером быть хочет..." - подумала Ганна. Догадывалась, что неспроста Миканор тащится рядом.
То говорили о чем придется, то молчали. День был пасмурный, за желтоватой куделью туч обозначался немощный кружочек солнца, которое никак не могло пробиться, залить дорогу, поле светом. Так же пасмурно, неопределенно было и у Ганны на душе...
- А я тогда, в лавке, подумала, - сказала Параска Ганне с веселой откровенностью, - что признавать не хочешь меня!
Ганна почувствовала себя виноватой.
- Неожиданно получилось все!.. Да и, можно сказать, забыла уже!..
- Недолго были вместе. И столько времени прошло!
- Много! Как на том свете было!..
- Я вспоминала тебя. Думала - как тебе замужем?
Ганна почувствовала в словах Параски вопрос, нахмурилась.
- Чего там думать... - только и сказала.
От всех этих проводов остались в памяти неприязнь к Миканору и чувство неопределенности, недосказанности, которое все время жило в душе. Чувство это усилилось, когда расстались, когда с Миканором пошли назад. Будто и не было рядом Миканора, шли, жили каждый своим настроением, своими мыслями. Заметила только мельком, что он очень возбужден, готов захохотать, закричать от какой-то радости. Идет как захмелевший. Он не захохотал, не закричал; внимательно глянув на нее, неожиданно спросил:
- Правда ето, что Евхим тебя бьет?
Она недовольно повела бровями, помолчала. Будто озлилась на него за вопрос.
- Правда не правда - какое кому дело?!
- Нам до всего дело! - важно заявил он. Деловито добавил: - Советская власть, не секрет, судит за это! Хочешь, скажу ему?
- Не хочу! - отрезала она. Решительно, твердо.
Миканор удивился:
- Почему ето?
- Потому.
- А все-таки - почему?
- Потому... Неправда все! Набрехали!..
Он, чувствовала Ганна, не поверил. Смотрел на нее и как бы не понимал. Ганна сердито бросила ему:
- Ты ето не ухаживать ли за Параской надумал?
Миканор растерялся. От неожиданности не сразу нашелся что сказать.
- Выдумала!..