— Ты хочешь, чтобы весь Слашларк знал, что здесь происходит? Оставайся тут! И поменьше подробностей — ты же не книгу пишешь.
Джон сделал обиженное лицо.
— Если меня замучает одышка, какой же из меня будет боец? Так вот, как я понял, она готовится отправляться в Тракию. Но чего она ждет? Этого я не могу сказать. Я был слишком далеко, чтобы слышать их разговор. А подползти ближе я не решался. Ты же знаешь, Эд, этих гривастых, они чуют запах человека за милю и слышат, как со лба капает пот. Разве не так?
— Не тяни, говорят! Видно, по тебе палка соскучилась!
Джон тяжело вздохнул:
— Проклятые твари! Не бесись, Эд. Я с самого начала подкрался как можно ближе, ты же знаешь, я это умею. Затем я увидел, как что-то мелькнуло между деревьев. Когда оно оказалось достаточно близко и я смог разглядеть его, у меня волосы стали дыбом. Я ничего не выдумываю, Эд, они действительно там стояли. Я в своем укрытии едва не наложил в штаны. Жаль, что ты его не видел, Эд!
— Что это было? — В голосе Эда появились истерические нотки.
— Огромный, как дом. Зубы в три раза длиннее, чем у медведя. Он мог бы одним махом свалить дерево. И хотя я раньше не верил…
— Ты что, хочешь умереть раньше времени?
— Это был дракон!!
Джон обвел взглядом присутствующих, чтобы насладиться их изумлением и страхом.
Ванч, по-видимому, почувствовал, что если он сразу же что-то не предпримет, то утратит роль лидера.
— Ладно! — закричал он. — Дракон так дракон, нам все равно! Люди, разгружайте фургон. Кто не уверен в том, что умеет пользоваться оружием, пусть читает инструкцию. Встряхнитесь, черт побери! Скоро уже рассвет!
В это время Джек увидел, что Чаковилли пришел в себя и ему помогли выбраться из фургона. Одновременно он увидел, что к нему направляется отец, не обращая внимания на других. Взгляд его был устремлен на сына, в левой руке он держал саблю. Глаза были красны и опухли от слез, борода промокла насквозь.
— Сынок, — Уолт говорил так тихо, в такой неестественной для себя манере, что Джек испугался. — Тони рассказал твоей матери и мне то, что он был не в состоянии дальше скрывать.
— Что такое?
— Он видел, как ты целовал эту… эту сирену Р-ли. Ласкал ее.
— Ну и что?
Голос Уолта звучал еле слышно:
— Ты сознаешься в этом?
Джек твердо выдержал взгляд отца.
— А что тут такого? Я не собираюсь стыдиться этого.
Уолт бешено взревел и поднял саблю. Эд схватил его за руку, и клинок упал на землю. Уолт взвыл от боли, держась за запястье. Эд быстро нагнулся, чтобы схватить саблю. Уолт стоял посреди амбара, тяжело переводя дух, глаза обрели ясность видения, и до него дошло, что его сын и их предводитель связаны.
— Чаковилли! Что происходит?
Смуглый рудоискатель, лицо которого было покрыто коркой запекшейся крови, объяснил.
Уолт окаменел. События развивались быстро. Удары, полученные им, лишили его возможности спокойно оценивать обстановку.
— Сегодня ночью мы нападем на ваших вийров, — сказал ему Эд. — Вы нам поможете? — Он многозначительно помахал саблей.
— Ведь это бунт? — прошептал старый Кейдж. — А Джек? Встал на сторону Чаковилли?
— О, с ним ничего не случилось, — добродушно произнес Эд. Волшебное действие железа в его руке подняло у него настроение. — Джек просто на минуту потерял голову. Но теперь он мыслит правильно. Верно, братец?
Того факта, что его видели с сиреной, было бы достаточно, чтобы немедленно приговорить его к смерти. Но ведь он в конце концов просто немножко позабавился. Верно, Джек? Ведь сирены такие красивые! Бесс Мерримот вряд ли поймет это, когда узнает обо всем. Но она не узнает, правда же? А почему? А потому что ты понимаешь, кого должен убить первым? Догадываешься?
Джек медленно произнес:
— Р-ли.
Эд кивнул.
— Это единственный способ искупить грех. Смыть с себя и этим вернуть мою благосклонность, не говоря уже о церкви. Позволь напомнить тебе, что с этой минуты в нашем округе будет считаться правильным только то, что заслуживает моего одобрения.
На обоих связанных разрезали веревки. Чаковилли был теперь пленником, хотя в обращении с ним грубостей не допускали.
Один из разгружавших фургон сказал:
— Эд, что мы будем делать со всеми этими ружьями? Ведь никто из нас не умеет с ними обращаться.
— Разумеется, нет, — презрительно бросил Чаковилли. — Вы, паршивые сорвиголовы, даже не подумали научиться стрелять, прежде чем нападать. Почему, как вы думаете, я настаивал на отмене этого налета? Какая польза от ружья, если вы не умеете даже правильно зарядить его, не говоря уже о том, чтобы попасть в цель? Кто из вас знает, как обращаться с этой стеклянной пушкой? А с огнеметом? Безмозглые чурбаны, вы потерпели поражение, еще не начав битвы!
— Черта с два! — воскликнул Эд. — Эй, люди! Кто успел прочесть инструкцию, заряжайте ружья!
Он выделил расчет канониров, другой группе велел тащить машину на колесах. В течение часа он муштровал своих солдат.
— Не стреляйте, пока не подойдем совсем близко. Они помрут со страха от одного только грохота.
— Так же, как и твои люди — после того, как нажмут на спуск, — вставил Чаковилли.
Вскоре весь отряд уже маршировал по шоссе. Впереди шли Чаковилли и Джек Кейдж. Оба были вооружены шпагами, но позади них шел человек с пистолетом наизготовку.
Прикосновение к сказочной стали придало Эду смелости и воодушевления. Он тихонько напевал и расхваливал своих людей, пока они не вышли на тропинку, ведущую в лес. В соответствии с замыслом, они должны были пройти по ней, таща за собой пушку, пока не окажутся в поле.
В лесу колеса пушки застряли в грязи. Весь отряд ничего не мог с нею поделать.
Под конец Эд выругался:
— Бросьте ее к чертовой матери! Bee равно она нам ни к чему.
Удрученные потерей, взвинченные страхом перед неизвестностью, убийцы гривастых шли через лес. Стоило кому-то задеть ружьем за ветку или наступить ногой на ломкий сучок, как все испуганно вздрагивали.
Наконец между ними и полем осталось только несколько кустов. У входа в один из кадмусов догорал костер, но никого из гривастых не было видно.