И пишут они сладко так о судьбах, что, наверное, герои медом срут. (Автор)
На спиленном дереве одинокая ветка с единственным оставшимся зелёным лепестком, тихонько дёргалась от миниатюрных капель дождя, моросящего в течение самой долгой недели в моей жизни. Рядом, такие же капельки угрюмо разбивались о черный, гранитный камень, торчащий из надгробной плиты. Вторые похороны за неделю…
Я собрал чёрный зонт, посмотрел на серое небо и зажмурил глаза, вспоминая погоду в день нашего старомодного обмена клятвами.
Яркое солнце, приятный ветер, чудесные запахи июньской травы, шум реки, шелест хвойных деревьв, ярко голубое небо без единого облака и её глаза напротив моих.
— Всего три года прошло? — обратился я к небу.
Вокруг было пусто, ни единой живой души. Родные и близкие давно разъехались, гробовщики закинули лопаты на плечи и пошли рыть очередной квадрат для будущего постояльца, а мёртвые молчали, наблюдая глазами живых с фотографий на памятниках.
— Судьба не любит счастливых…
Мы дополняли друг друга с самого детства. Сначала как дети в одной песочнице: я строил замок, а она вслух воображала живущих внутри двух влюбленных героев — короля с королевой. Двоих, на весь замок с нескончаемыми комнатами и коридорами, будучи хозяевами лишь собственной жизни без дворецких, поваров, военачальников, служанок, костюмеров, шутов и прочих придворных.
Затем одна школа: начальные классы, где мы рисовали картинки с похожим сюжетом, уроки за задними партами с притворной игрой в разбалованных детишек богатых родителей. Позже она повзрослела, заиграли гормоны, появилось внимание других парней, тех что старше. Поначалу она принимала всё это внимание, и был годовой период, когда мы не общались друг с другом из-за ее смены приоритетов и каждый жил своей жизнью, но неожиданно для всех, на последних двух годах обучения мы стали представлять полноценную пару.
Сразу же после окончания школы мы поженились, и что странно, даже старики с обеих сторон не были против нашего раннего брака. И до последней недели мы жили счастливо в предоставленной однушке её отцом.
Я открыл глаза, подошел к ее фотографии и посмотрел в серые глаза.
— Когда я проснусь, завтра… Я вспомню тебя. И после завтра… Всегда буду помнить! И если забуду, то обязательно вспомню ещё раз! — я развернулся и неторопливо зашагал к автомобилю.
Игорь Вафельс — так меня зовут. Фамилия моя от деда. По дурной молодости он на спор со своим другом сменил её на первое, что попадется тому на глаза. По факту проигранного спора, ему попалась упаковка от вафлей. Сам спор состоял из простого «наоборот». Деду нравилась девушка, работающая в баре, в котором они часто отдыхали после работы. Ему казалось, что она нравится многим таким же как он, и любой вожделеет познакомиться, но так же как и все считал, что получит отказ.
В один из таких вечеров его друг и поспорил с ним, что если он подойдет и честно попытается познакомиться с ней, не получив отказ в ближайшие три минуты их диалога, то мой будущий дед меняет фамилию.
Чтобы не проиграть спор, ему нужно лишь немного нагрубить и быть посланным или же представиться очередным алкоголиком, пропивающим свои дни и зарплату в баре, получив категоричный отказ девушки. Условия в обратную сторону мне неизвестны. Так и получился спор «наоборот». Теперь я — Вафельс и девушка та, уже моя бабушка. Что касается вопросов о моей фамилии, думаю их больше нет. И я понятия не имею о том, кто закусывает пиво вафлями!
Четыре года прошло с тех пор, как я потерял свою молодую жену. Сейчас мне стукнуло двадцать пять и вроде бы жизнь потихоньку налаживалсь, затягивая старые раны своим главным козырем — временем. Мать — довольно востребованный переводчик с английского и китайского на русский, соответственно и наоборот. Порой, пропадает в командировках неделями. Отец же пол жизни инвестировал в недвижимость, благодаря чему сейчас больше роется в гараже с дедовскими унаследованными мотоциклами и «боярской» волгой. С сестрой сейчас все не так просто. Ей двадцать, живет с бабушкой и дома она не была уже несколько месяцев, с родителями не общается, со мной редко, с помощью сообщений.
Она с детства занималась вокалом, у нее был огромный талант и учителя обещали сестре многообещающую карьеру. Уже тогда многие влиятельные люди пытались втюхать ей многолетние, будущие контракты с внушительными гонорарами. Вероятно, так и было бы не будь аварии, по вине отца. Одно мгновение, несколько слов и четыре судьбы в железной коробке с колёсами. Мы ехали к бабушке и стоит сказать, что дед к своим годам уже долгое время боролся со слабым сердцем. «Не волнуйся, не злоупотребляй, спи, отдыхай» — этот девиз преследовал его. В тот день они позвали нас на праздник, который устроила бабушка, почти через год нашего с женой поступления на магистратуру, по тому же поводу. В пути отец кричал на кого — то в трубку:
— Ты отсталый что — ли? Я тебе еще раз повторяю! Если этот китаец хочет себе квартиру в моём доме, то ему придётся платить больше.
В трубке я слышал отчётливое сопение, за ним несколько быстрых предложений взволнованного человека.
Сестра с женой молчали на задних сидениях и не обращали внимания на вспыльчивость отца, попросту залипая в телефонах.
— Спроси у этой суки, где, твою мать выгоднее жить богатым людям!? Если у него есть деньги, он не хочет себе покои на люксовом уровне с хорошей охраной и собственной инфраструктурой, то пускай катится в стандартную многоэтажку со всеми вытекающими для него рисками или строит свой личный, долбаный дом! Олег, не будь идиотом! В конце концов ведь есть разница в твоих соседях!? Я не меняю услови…
Я видел лишь фары встречного автомобиля и слышал скрип шин, не наших шин. Отец не уделял времени на то, чтобы следить за скоростью. В импульсивном состоянии ещё сильнее нажимал на газ. В следствии этого нас занесло и нашу машину выкинуло с дороги в кювет с сухими деревьями и ветками, отбуксированных туда после осеннего урагана. Машина не перевернулась, сработали подушки безопасности. Правда до конца они моё тело сохранить не смогли. После удара рука была сломана, болтавшись, как культяпка, но боли не было. Отец получил глубокое рассечение брови. На мгновенье я нервно выдохнул, но тут же пришла следующая секунда и… На задних сидениях я услышал булькающие хрипы. Мы с отцом обернулись одновременно. Сестра сидела в наушниках с ужасом в глазах и дополнительным аксессуаром в виде ветки от дерева в горле, наискосок пробившей боковое стекло.
«Насквозь» — эта была моя первая мысль, а кровь уже лилась на белый пуховик. Испуганные глаза, еще ничего не осознавшей сестры. Отец с кровью на лице, вылетевший юлой из машины и открывающий пассажирскую. Резко накатившая всей своей краской боль в руке. И лишь потом я обратил внимание к жене — она безвольной куклой облокотилась о дверь и молчала.
В коме она пролежала четыре дня и скончалась очень тихо, просто выдохнув в последний раз. Смерть наступила в связи с массовыми поврежденями внутренних органов — организм просто не выдержал. Так закончилась еще не начавшаяся карьера сестры. Она полностью потеряла способность говорить и приобрела черту — ненависть к родителям. В тот же день от новостей о аварии сердце остановилось у переволновавшегося деда. Он так любил, когда внучка ему пела… Да, это грустная история.
Четыре года спустя, утром, из дрёмы меня вывел звонок смартфона. Кося на время, вижу ровно семь утра. Ниже, на сенсоре фотография бывшего одногруппника. Ещё ниже два варианта начала сегодняшнего дня — принять или отклонить вызов. Звонил Валентин, правда себя он звал Валя, впрочем, его звали так все, ведь так короче, а ему это вообще чем — то доставляло удовольствие. Валя не стал учиться дальше и поступать на магистратуру, посчитав, что его длинный путь знаний окончен и дальше время его семье позаботиться о нем. Его семья была абсолютными миллионерами, ни в чем не отказывая своим чадам. Валя пользовался этими привилегиями начиная уже со школы, собираясь все бросить и сидеть на шее уже в десятом классе.
"— Я ничего не теряю" — говорил он. " — Ну, если только мне будет не хватать наших одноклассников, я к вам уже привязался".
Он улыбался. Ирония. Я понял, что говорил он о тех, над кем издевался со времен начальных классов. Васька титаник и Анька прыщ. Их прозвища он сам и придумал, думаю, что описывать их смысла не имеет, просто представьте толстого и прыщавую. Одна характеристика, но как она его описала его… Как человека с маленькой буквы. Планам сбыться было не суждено, отец ввёл ультиматум, заблокировав карты до окончания учёбы с условием, что тот поступит в универ.
Стандартное решение, если родители хоть какое-то время уделяют своим детям и понимают, что за недостатком своего личного времени и достатком их личного кошелька разбаловали их. Вот Валя и поступил, решив, что со мной на пути знаний ему будет не скучно. Я не собирался брать трубку. Не люблю его компанию, но все думают, что мы друзья.
Вибрация прекратилась, телефон погас. Я закрыл глаза, решив доспать. Несколько секунд и меня постигло дежавю. Опять вибрация, тоже лицо. Лишь время не приветливо показывало две минуты восьмого — не приснилось все же.
— Сука, да чего тебе надо? — сказал я вслух и потянулся к телефону.
— Да. — грубовато вышло…
— Алё, Игорь?
— Антон Владимирович, кто беспокоит?
— Кх, какой Антон Владимирович? Я Игорю звонил… А где..
— Таких здесь нет. — перебил я его.
— Досвидания.
Я положил трубку. Ещё через пару минут раздался очередной звонок. Видимо Валя, все же произвёл расчёты и определил, что звонил он именно мне.
— Да.
— Алё, Игорь, ты чем занимаешься? Какой такой Антон Владимирович?
— Семь утра, Валя, я хочу спать. Что тебе нужно и чего ты сам не спишь? Вчера не квасил или что?
— Да я вообще не пью, ты же знаешь. И я по делу тебе звоню, серьёзно, надо встретиться.
— Ну конечно ты не пьёшь, ты квасишь. Все боишься, что отец поставил телефон на прослушку?
— Да не прикалывайся!
— Ты можешь звонить только в том случае, если твоя карта обнулилась или батя в очередной раз ее заблокировал.
Разговаривать не хотелось, я мог не брать трубку или отключить звук и был в полном праве, но я одобрил его вмешательство в мою барабанную перепонку, видимо желая более конструктивных разговоров. Наверное, неделя ежедневных походов в больницу с больной рукой давала о себе знать. Эти нервные бабки, своей придирчивостью и конфликтностью будто высасывающие мою жизненную энергию. Те ещё энергетические вампиры… Насосутся и уже через три минуты — цветущие ромашки, готовые помочь тебе советом или полезным нравоучением. А ты, внутри уже закипевший, начинаешь парить и свистеть, как чайник на газовой плите. Конечно, зависит это и от человека, они часто ошибаются в подборе соперника. Если одна вампирша сталкивается с другой, то тут же начинается битва за энергетический канат — игра в перетягивание той самой энергии. Никто не любит больницы, кроме врачей, им за это платят. Они должны любить свою работу, иначе на кой черт он стал врачом? Но это не затрагивает этих сварливых вредительниц, которые посещают медицинские предприятия десятками раз в год. Конечно, возможно что — то болит, но зачастую бабульки приходят с одной целью, лишь бы наполнить утраченные резервы с энергией. На пару тройку дней хватит, затем опять в ближайшую поликлинику. Я отвлёкся.
— Ииигорь? Ты умер? Не нужны мне деньги говорю.
— Да, извини, отвлёкся, а ты чего такой взбудораженный?
— Короче, сегодня весь наш класс собирается в кафе на "Сотке", на самом верху, где балконы. Будут все учителя, которые нас учили, если ты понимаешь о чем я. Вечеринка, воспоминания и так далее.
— А зачем нам тогда встречаться? И почему именно ты сообщаешь мне об этом мероприятии?
"Сотка" — сто этажей над уровнем земли. Квадратный небоскрёб, который был похож на прозрачную консервную банку. Архитекторы выполнили свою задумку — с наступлением вечера эта банка была похожа на аквариум. А специальное стекло снаружи и подсветка преображали посетителей таким образом, что люди, которые сновали внутри были похожи на плавающих амфибий. Естественно на нескольких первых этажах, если бы они сделали тоже самое, к примеру, на пятидесятом, я бы принял их за умалишенных. Для кого амфибии то, для птиц? Не люблю морепродукты. А сама задумка не преображала, а наоборот, искажала людей, думаю…
— Да я хочу узнать твоё мнение. Посидеть, порассуждать за чашкой кофе. Ты же понимаешь, что сейчас ты заканчиваешь учебу, а один из бывших школьных преподов теперь в вузе твой декан. Разве тебя не достала до печени эта чёртова малолетка? Не любит она меня…
— И меня она тоже не любит, из-за тебя Валя. Она всегда была против твоего отношения к сверстникам, а меня считала твоим посредником…
— Вот-вот и я о том же, нам нужно разработать план поведения. Показаться как можно более милыми.
— Валя, я и так не собираюсь ничего делать сверхъестественного, к тому же она более менее адекватно начала к нам относиться. И кто сказал, что я уже собрался идти?
— Ты сам сказал Игорь, только что. Тебе будет выгодно, попытаешься вытянуть отношения в прямую, нейтральную линию. Ведь она все равно тебе докучает?
— Н-да, не без этого… А твоя какая выгода во всем этом? Я не поверю в твое искреннее желание помочь мне. Особенно в такое раннее утро.
— Это да… Вот как раз встретимся, тогда и обсудим мою выгоду.
— Для начала стоит заметить, что ты вообще уже не учишься. К тому же… Думаю я и сам способен заняться этим делом делом и без твоей помощи.
— Игорь, в тебе я как-то и не сомневался, но мне нужна именно твоя помощь. Да и я возможно что-то тебе посоветую.
— А где встретимся? — спросил я уже в почти сброшенную трубку.
— А, ну да. Давай возле школы тогда, там за ней кафешка есть же, там и посидим. Часа в два, сойдет?
— Хорошо, давай в два.
В трубке однотонное пиликанье. Планов на сегодня не было, поэтому я решил отдохнуть от ежедневной рутины, от всех этих больниц. Прогуляться, выпить кофе, затем, вероятно, ближе к вечеру выпить пару бокалов холодного пива. Уже на встрече выпускников и учителей. Мне действительно необходимо было наладить отношения с Анной Петровной. Всё же я учусь у неё и мне не нужны предвзятые оценки за мое прошлое, к которому по большому счету я не имел никакого отношения, хотя и оценивать необходимо по знаниям, но я не уверен. Вечером попытаюсь находиться от Вали как можно дальше. Я встал с кровати, решив подойти к окну, на ходу ударился пальцем ноги об тумбу, заорав матом на весь дом.
— Отличное начало дня.
Вздохнул и Открыл шторки, ни капли эмоций, я увидел ту погоду, которую и ожидал — на улице лил дождь. Рука болела будто скручиваясь в узел, можно было и не проверять. Поморщившись от боли, на этот раз выдохнул, закрыл шторки и лег в кровать, решив все же доспать. Уже засыпая, я подумал о слишком конструктивном разговоре Вали. Это было редкостью для него, чаще он говорил сбивчиво и перебегая с темы на тему. Тут же попытался кратко и точно, будто старался быстрее закончить. Впрочем, додумать возникшую мысль я не успел, уже уснув.
Двенадцать ноль одна — я смотрел на электронные настенные часы, пытаясь разлепить смазанные пеленой сна глаза. В последний раз я так долго спал довольно давно и все бы хорошо, но есть нюанс. Моё второе пробуждение за сегодня стало спасением. Сердце стучало и билось, пытаясь выпрыгнуть на свободу, мне снился кошмар вплоть до звонка будильника.
Во сне я раз за разом падал с крыши небоскрёба, на меня глазели прохожие, тыкали пальцем в небо, указывая ближайшим на быстро теряющую высоту фигуру человека, крики женщин, которые закрывали руками лица своих детей. Некоторые пытались просто отойти подальше от того места, куда я должен был упасть, будто они заранее считали себя виноватыми в том, что они уходят от проблемы в виде падающего человека. Это не их проблема, но им стыдно. Едва касаясь асфальта, я просыпался. Мгновение и я в который раз опять лечу головой к асфальту, привычно пытаясь увидеть хоть одно лицо у толпы, чтобы хоть кто — то из них мне ответил на вопрос — как перестать падать? Или может быть другой — как оказаться не столь далеко от земли, чтобы избавиться от бесконечной петли сновидения? Жаль, но на вопросы, на которые ты сам не знаешь ответы, во сне никто никогда не ответит.
Взъерошив волосы, я вытер холодный пот со лба, нужно принять душ, смыть остатки ночного ужаса и выпить горького, бодрящего кофе. Обязательно горького. Я считаю, что сахар в кофе слишком сильно смягчает его натуральный вкус и сонливость можно прогнать лишь оригинальным кофе — без примесей. До встречи с Валей оставалось менее двух часов, время есть, но нужно поторопиться, не люблю опаздывать. Не попытавшись даже заправить кровать и не закончив анализ своего сна, я отправился в ванную. Десять минут и я свеж. Заварив кофе, разогрел готовый сэндвич. Ещё 15 минут и я сытый стою возле шкафа с одеждой. Погода все так же дождливая, нужно что — то не слишком промокающее, но удобное, и чтобы не стыдно было. Следуя своим же советам я и выбрал серые штаны, высокие черные кроссовки и кожанку на темно — красную рубашку поло. Вроде… Всё? Время двенадцать сорок, возле выхода, уже у самой двери я замираю с черным зонтом в руках, меня накрывает стандартное предчувствие, будто я что — то не взял, забыл или не выключил. Только вот мне ничего не нужно было, я ничего не запоминал, чтобы забывать и не включал и все же…
— Так, чтобы вспомнить что ты забыл, нужно вернуться туда где ты был.
Проговорил я вслух. А если вчера я что — то хотел, как мне вспомнить, где я находился в тот момент и работает ли это так далеко?
Запутал сам себя, усложнив простейшую ситуацию… Помявшись все же вспомнил, что отец просил зайти в гараж. Я повесил зонтик обратно на вешалку и зашагал в сторону лестницы, ведущей в подземный гараж, чтобы узнать там ли ковыряется в своей технике отец или уехал в офис, ведь просил он меня ещё вчера и подойти нужно было утром.
Гараж был хорошо освещен и выполнен в неким американском стиле, со стендами разнообразных инструментов и приблуд для техники. Несмотря на то, что большинство людей может справиться и одним набором с почти любой проблемой в автомобиле, батя любил в этом деле роскоши побольше. Одних, например, кусачек было великое множество форм и размеров. Отвёртки, гаечные ключи, молотки металлические, с резиной, деревянные и со скручивающейся головой молота, в общем много всего. Встречалось даже одинаковые экземпляры, видимо отец, уже забывал какие инструменты у него есть, а каких ещё нет. Или это запасные? Я привычно зашагал к концу гаража, поглядывая на время, где он? В самом углу уже пару месяцев стоял старый экземпляр Волги, которые выпускали в очень лимитированной серии. Её история появления в нашей семье очень простая и глупая.
Она седьмым чудом досталась моему деду, по его словам, от насквозь пропитого генерала, на которого дед наткнулся в том самом баре и привёл в ближайший отель, ведь сам он уже был не комильфо, вот что — то деду и пробубнил, видимо. Генерал прочувствовал людскую не безразличность, ведь дед мог его и по прописке привести, а там жена, дети… Может быть даже тёща. Вот он и по — простому отдал ему ключи и переписал Волгу в благодарность за проявленное сострадание к ближнему. Событие на миллион и бредово, но дед рассказывал именно так. Теперь же волга перекочевала к отцу, которую он пытался довести до ума. Семейный автомеханик ковырялся как раз под автомобилем, что — то злорадно выговаривая закрытым ртом.
— Пап, ты чего там?
Я услышал как упало что — то металлическое.
— Твою ж…
— Ахфвааа, сука, кхэ, тьфу, кхэ. Игорь!
Из под машины начала вытекать небольшая лужица масла, затем выехал отец, похожий на грязного домового. Все лицо и волосы в масле, руки и роба однотонно чёрные.
— Чёртов катафалк! — огрызнулся отец в сторону капота.
— Игорь? Я думал ты во сне инфаркт поймал и лежишь до сих пор.
— Очень смешно, да. Сморило до будильника, в семь утра Валя ещё звонил, сегодня встреча одноклассников, пойду скоро, ты же зайти просил?
— Просил, но как видишь уже обед, ведь так? Сейчас ты видишь итог того, что ты не пришёл — я весь грязный!
— А чего сам не разбудил?
— Все важные дела всегда делаются утром, а не в обед или после обеда. Запомни это и старайся приходить вовремя и самостоятельно. Сейчас мне твоя помощь уже не понадобится.
— Разве это настолько важное дело?
— Ты прав, это не очень значительно, но узнал же ты об этом только сейчас? В следующий раз не проспи и будь в назначенное время, так можно и наследство проспать.
— Ты собрался на тот свет? Рановато что — то…
— Кхм, ладно-ладно, твоя взяла. — отец кратко улыбнулся, затем продолжил. — Сегодня можешь быть свободен, давай, иди на свою встречу. Вечером расскажешь, как прошло. Насколько я понимаю ты идёшь туда из — за этого куратора? Ведь она там будет, я угадал?
— Ты прав, это основная причина. Ладно, я пойду тогда, нужно ещё с Валей пересечься у школы. У него дело какое — то, он сам не объяснил. Это вторая.
— Давай, только ничего криминального.
Я направился к лестнице, собираясь в конце концов выйти из дома. Уже почти скрывшись в проёме дверей, я услышал голос отца.
— Игорь?
— Да?
— Как Алиса?
— Всё так же…
— Хорошо, иди.
О том событии, в связи которым я стал вдовцом отец никогда не спрашивал и не упоминал. Пытался как-то пару раз, но я пресёк на корню — не хочу ворошить.
На улице было мокро, так мокро и влажно когда вдыхая воздух можно чувствовать оседающий в лёгких пар. Можно сравнить с баней, когда вдыхаешь раскаленный пар с раскаленным воздухом ощущая его горячую ладонь на груди. Тоже самое было и на улице, в воздухе стоял густой туман, можно было разглядеть даже мелкие капли окутывающие пространство вокруг. Медленно проезжали редкие машины, в которых водители пытались упереться лбом в лобовое стекло, пытаясь увидеть хоть что — то в серых водяных облаках. Прохожих не было, даже уличные животные забились по своим теплым норам и углам, пытаясь укрыть от влаги себя и свое потомство. Одежда сразу тяжелела, набирая в себя влаги, кожа покрывалась. мурашками и не помогут тут ни кожанка, ни зонтик. Я содрогнулся.
— И кто пойдёт в такую погоду на встречу?
Задал я сам себе риторический вопрос. Глянув на часы, понял, что уже опаздываю. По дороге я решил не идти, кто его знает, этих водил. Один торопливый водитель вильнет на тротуар и нет меня. Быстро сориентировавшись направился к парку, лучше в траве немного промокнут ноги, чем рисковать и идти рядом с проезжей частью. Посреди парка было дугообразное озеро, вокруг которого тянулась тропинка огибая его и удобно выходила в остановке от моей бывшей школы. Весной и осенью я часто выбирал этот маршрут, хоть он и немного длиннее. Тут спокойнее и можно собраться с мыслями, несмотря на людей вокруг. Я размеренно шагал по дорожке, пытался вглядываться в туман, но ничего не видел, кроме ближайших деревьев. В парке был туман ещё гуще. Когда я прошёл мимо трех лавочек, исписанных маркером в признаниях и сердечках с контрастом в маты и половые принадлежности, оценил пройдено расстояние — примерно половина пути. В этом месте дорожка почти вплотную упиралась в озеро и были построены ограждения, с которых в солнечную погоду можно было любоваться закатами, восходами и бутылками, особенно после последних звонков и пьяных выпускников. Я задумался, что от меня нужно Вале? Помощь в чем? Ему эта встреча вообще не нужна, с какой стороны не поглядеть. Втянуть меня во что — то хочет? Хлюп!
— Черт!
Меня дернуло на месте, сердце застучало от испуга. В озеро будто камень огромный кинули. Что за всплеск, птица упала в воду что ли? Я вглядывался в воду и пытался разглядеть хоть что — то, что могло издать такой громкий звук и ничего. Тишина, кроме своего дыхания больше ничего не слышу, я по — прежнему стоял на месте, опершись на перила. Тишину разорвал неожиданно громкий звонок телефона, я подскочил, из — за чего телефон выпал из кармана куртки, ударившись о деревянные доски и скользил к бортикам, не докатившись до края пару сантиметров.
— Да что за херня!?
Вибрация телефона двигала его все ближе к краю дорожки, а я все слушал. Наконец я опомнился, быстро нагнулся и подобрал телефон, протерев экран о штанину, тыкнул принять.
— И на что будет мой отрицательный ответ, Валя?
Я с ходу начал диалог
— А я тебе вопросы вроде задавать не собирался.
Ответ не заставил себя долго ждать.
— На время посмотри, уже два почти, я в кафе сижу жду. Решил позвонить, уточнить не забыл ли ты вообще.
— Ты странный Валя, я в парке сейчас, не видно ни черта из — за тумана. Минут через десять подойду, примерно.
— В парке? Хорошо, жду. Да как обычно все не переживай.
— Да с чего мне пережи…
Валя положил трубку. Чего? Да что с ним… Я убрал телефон обратно в карман и ещё минуту стоял на месте вглядываясь в пустоту, что — то меня тревожило, но я никак не понимал что именно. Голова начала болеть и слегка кружиться, от чего идти стало ещё не приятнее. Так уже было, после аварии частенько наплывает, не критично, но ощутимо. Врачи крутились вокруг меня по этому поводу, но так ничего внятного и не сказали, списав все на стрессы и недосып. Я прошёл через парк полностью спустя пять минут и вышел на тротуар возле автобусной остановки, пока я удалялся от того места, где был шум, слышал ещё несколько подобных где — то на озере, но значение не придал. Голова ещё болела, рука слегка прошла, но начала зудеть.
— Нужно срочно выпить чашку горячего кофе или чая.
Телефон вновь подал признак своей жизни — меня вновь кто — то хочет услышать. Взял телефон, ожидая увидеть лицо Вали, но замер, не понимая, что этой особе от меня нужно. Не от Вали, звонил другой человек. Ира? Тебе вот зачем меня тревожить? Давно пора бы удалить номер с памяти телефона и сим карты. Всё давно в прошлом, с ней я разговаривать уж точно не хочу. В плечо будет плакаться в очередной раз? Телефон продолжал звонить, а я быстро покрутил всплывшие воспоминания в голове.
Встречаться я начал с этой особой немногим менее года назад, решив, что стоит хотя бы попробовать завести новые отношения. Кто-то скажет, что мало времени прошло или рано ещё, но кто аонкретно может сказать сколько времени должно пройти? Пять, десять, двадцать лет?
Н-да… Ира… Милая девочка была до поры до времени, но тогда она мне нравилась. Познакомились на совместной лекции групп, я тогда опоздал вместе с ней на пару, пришлось вдвоем сесть за единственное свободное место. Первая же пара, после первой половины превратилась в увлекательный диалог: массу наигранных шуток с моей стороны и одобрения их девушкой, нам даже несколько раз делали замечания. Дальше обмен номерами и более тесное знакомство в социальных сетях, а через два месяца мы уже были парой по всем канонам. Вроде бы вот они, воспоминания той аварии ещё на носу, но эта девушка лечила меня собой, поддерживала во всем и находилась рядом, когда мне было крайне необходимо её хрупкое плечо.
Был эпизод, где на соревнованиях мой соперник перестарался и своим лоукиком повредил себе и мне ногу. У него был закрытый перелом и нога после удара болталась культяпкой, у меня же травма обошлась лишь трещиной.
Когда меня выписывали, я собирался сделать сюрприз, хотел прийти к ней домой с цветами, но главное с целыми костями. Невредимый и здоровый. Решил прогуляться для начала, подышать морозным воздухом, после вонючих больничных палат, пропитанных лекарствами, наконец зайти купить цветы и дойти до Иры. Каково было моё удивление, когда я увидел её. Она шла мне на встречу, правда не одна, а в обнимку с каким — то хреном. Я прикрылся цветами, пройдя мимо парочки, отошел шагов на десять, развернулся и выдал первое, что пришлось в голову:
— А я тут цветы тебе несу…
— Это кто?
Спросил её новый знакомый.
Дальше по накатанной вниз. Слезы, извинения, сопли, признания. Говорила, что это был брат, которого у неё нет, потом что это вышло случайно и так далее. А для себя я уже все решил и не слушал её, как бы я не хотел, я не прощал и не прогибался под её исповедь. Тем зимним днем мои чувства к ней и начали становиться холодными, как и цветы, брошенные в снег. Да, лирично сравнил, но это же отношения, как без этого? Затем я часто подвергался её обществу в универе, хоть и пытался ограничить его максимально. А два месяца спустя с наступлением лета стали окончательным поворотом, звонки утихли, и я думал уже навсегда. Не знаю, что побудило мою благоверную на все это дерьмо.
С моей колокольни все было отлично, правда их тут две и возможно, что со своей, я что — то проглядел. В любом случае были виноваты оба. Я, вероятно, не хотел её слышать, а она не пыталась сказать… Телефонный гудок перестал долбить по уху. Я опять остановился, еще больше погружаясь в нахлынувшие воспоминания. Меня сразу же одернул повторный сигнал. Помявшись, нажал принять.
— Я слушаю.
— Игггорь!! Помоги мне, пожалуйста!
В трубке раздались посторонние крики.
— Ира, что у тебя опять случилось? Ты снова за старое? Я же все сказал.
— Нет! Я серьёзно, мне очень нужна твоя помощь, помоги мне, прошу! Я гу… гуляла, ш… шла в магазин то есть, потом за мной идти кто — то начал, я… Я потом тут, а они за мной… Мне страшно…
Она говорила сквозь слезы, шёпотом, дрожащим голосом, что я еле различал слова.
— Так я ничего не понимаю и на твои выходки не поведусь, говорю тебе "нет" заведомо.
Говорил я предвзято грубо и холодно, до сих пор думая, что это какая — то очередная попытка подбить клинья.
— Да послушай ты, мне п. правда нужна помощь. Они ищут меня.
— Так, ладно, теперь послушай ты. Или ты более адекватно объясняешь ситуацию или мы прощаемся.
— Подожди! Х… Хорошо. Я в заброшенном гаражом комплексе, который недалеко от парка западного. Я шла в магазин, за мной увязались люди какие — то начали преследовать меня. Я пыталась скрыться в тумане сначала, шла быстрее, но они все равно шли по пятам. Потом я побежала, через гаражи. Один неожиданно вышел из — за угла и меня схватил, одежда порвалась, это меня освободило и я забежала в комплекс в этот. Тут темно и страшно Игорь, я слышу их, они ищут меня.
— Мне не очень во все это верится, но я могу вызвать полицию, спрячься и жди, раз все так.
— Они меня найдут!
Громче чем нужно сказала Ира.
— Да тише ты!..
— Воооот она, девочка, зачем ты прячешься? Нам нужны всего лишь кисти твоих рук.
Я услышал чужой приглушенный голос. Девушка истерически закричала, а я слышал возню и глухой удар. Видимо телефон упал на пол, крики Иры и мужские голоса. Затем телефон на той стороне зашуршал — кто — то поднял его.
— Ира?
— Кхм… Извините за беспокойство.
Произнёс мужской тихий голос. Гудки мне были ответом — разговор окончен. Да что там происходит!? Решение пришло в голову само, звонил в полицию я уже на бегу к гаражам. Свои собственные силы я оценивал, как удовлетворительно, их было много, а я один, но нужно было хотя бы попытаться что — то узнать до приезда полиции или спугнуть, если получится. У меня было плохое предчувствие и она вроде бы говорила правду. Комплекс находился недалеко от парка, если вернуться по тропинке назад и пройти по кустам, то метров через двести сразу за парком начнутся гаражи, дальше нужное мне место. Вале позвоню позже, все равно помощник из него никакой, да и долго это будет. «Кисти твоих рук» Что за бред он несёт, какие на хрен кисти? Она обокрала кого — то что ли? Плохой день. Однозначно плохой. Я как раз в западном, твою мать… Ну что за ерунда…
К комплексу я выбежал через две минуты, оглядевшись не увидел ничего подозрительного. Туман по — прежнему стоял, вокруг были разбросаны деревья и мусор, который выгребали с парка. Сам комплекс закрыли так и не достроив его — ошибка в строительстве. В итоге так все и бросили. Стараясь не шуметь, я подошёл к воротам, они казались огромной пастью с ржавыми железными прутьями вместо зубов… Неприятное место и не видно ни черта. Солнца не было, туман и влажный воздух ещё сильнее сгущали тьму внутри ворот, но выбора не было. Полицию до сих пор не было слышно, нужно попробовать помочь ей. Аккуратно двигаясь по разбросанным осколкам кирпичей, я двигался по тёмному коридору вглубь. Справа и слева были отдельные, пустые гаражи без ворот, света от фонарей или признаков жизни вообще никаких на всём протяжении коридора, был ещё подземный и второй этажи, но проезд к ним был заварен железной решёткой. На первом этаже ничего подозрительного нету, оставалась лестница. Я дошёл до неё, так тихо, что сам не слышал своих шагов, никогда не думал, что умею так передвигаться, аккуратно посмотрел за угол — ничего. Нужно выбрать этаж. Куда бы она побежала? Вверх или вниз? Думаю, пыль с пола и стен мне поможет, её тут много, нужно посмотреть. Я взял телефон и включил фонарик, прикрывая левой рукой, чтобы свет не светил слишком сильно, принялся осматривать ступеньки лестниц. Она точно побежала наверх, возле стены следы небольших кроссовок, которые уходят вверх, видимо бежав не вошла в поворот и впечаталась в стену, к тому же тут очень темно. Дальше, посреди ступенек, так же уходили наверх несколько пар обуви уже больше на несколько размеров, они затоптаны так же и в обратном направлении — значит сверху они спускались. Я посветил фонариком на лестницу, ведущую в подземный этаж. Что тут у нас? А здесь уже много неравномерных следов, два вперёд один назад. Они тащили её, но она сопротивлялась, потому и следы так разбросаны, судя по всему, их четверо или трое, один я не справлюсь. Тогда хотя бы попробую спугнуть их и убежать, так я точно выиграю время до приезда полиции, где их носит мать твою!?Прошло уже минут восемь, нужно торопиться. Я спустился, так же, как и в первый раз глянул за угол, видимо металлические двери здесь уже успели возвести на каждую коробку, сюда уличный свет уже не проникал вовсе, а фонарик от телефона использовать слишком рискованно, меня могут заметить. Была бы кромешная тьма, если бы не последний гараж в конце комплекса. Сквозь открытые створки дверей слабо горел голубоватый свет, как от синей лампы. Немного постояв на месте, услышал тихий шёпот, доносящийся оттуда. Подумав, всё же рискнул посветить себе под ноги, чтобы не шуметь, следы уходили так же к гаражу. Оглянулся вокруг в поисках какого — нибудь оружия, хотя бы железной арматурины — ничего. На дверях соседних гаражей увидел множество рисунков, каких — то пентаграмм, людей на кольях, котлы с ногами внутри, и танцующих чертей вокруг всего этого. Похоже на какую — то секту сатанистов, они что, пытаются принести девчонку в жертву? Мне стало жутко, действительно жутко, голова поплыла и стало трудно дышать. В глазах начал появляться туман, которого здесь быть не могло. Да что с мной сегодня? Я выключил фонарь, прислонился спиной к стене и сделал несколько глубоких вдохов, не отводя взгляда от синего света. Ноги никак не хотели шевелиться, будто их сковали огромной цепью. Ну же. Ей нужна твоя помощь. Всхлип девушки был мне стартом. Я смог осилить нахлынувший ступор и двинулся вперёд. На ходу подобрал ближайший ко мне кирпич, если что, успею кинуть пару штук в ублюдков. Пять метров до дверей, четыре, два, один. Зря я это. Не нужно мне было сюда идти, эти кошмары мне будут сниться все жизнь. Глянув за угол, рот открылся сам, от ужаса или удивления увиденного, я уже не смогу определить. Лучше бы я не выходил из дома, лучше бы сидел на заднице или помогал отцу в гараже. Даже от подобной картины стало бы жутко, если бы она было выполнена на холсте, но сейчас все происходит на самом деле.
Девушка висела на цепи, вверх ногами, подвешенная к потолку, абсолютно голая, на теле повсюду были вырезаны глубокие порезы похожие на изуродованные буквы, голова неровно острижена, слезы, сопли и слюни текли по лбу, а глаза были серые, как безжизненный пепел, но она была еще жива. К отростку оставленных на голове волос была примотана кисть её руки, на которой было подаренное мной кольцо, она висела вниз, сцепляясь со второй отрезанной рукой, будто они пытаются держать друг друга. Левая рука отрезана почти по локоть, и вставлена в какой — то сундук с отверстием в центре вырезанной в бетоне пентаграмме. С того, что осталось от рук обильно лилась кровь в две чашки, которые по желобам распускали её, ещё горячую, по контурам узора, наполняя его. Она умрёт через несколько минут, её не спасти, нужно бежать, все эти мысли пролетали в голове одна за другой. Сознание трещало в попытках избавиться от ужаса, лёгкие сжались готовые выдать воздух, чтобы я смог закричать, а кирпич уже давно выпал из рук и раскрыл моё присутствие.
— Привет Игорь! Быстро мы её присобачили?
Сказал мне знакомый голос. Затем окутывающая боль в затылке и померкший на долю секунды синий свет. На долю секунды!? Я чувствовал, что я связан, голова наклонена вниз, глаза не завязаны, но я не мог их открыть из — за чего — то липкого. В воздухе пахло железом, таким когда льётся много крови. Я ничего не говорил, но судя по всему дёрнулся, когда очнулся и сектанты поняли, что я в сознании.
— Ты быстро, Игорь. Сразу скажу, извини, но ничего личного, все это для моих друзей. У них действительно очень интересные методы и вера.
Валя!? Это же он, сука, во что он вытянул меня, сука!?
— Валя это ты? Что твою мать происходит!? Отпустите меня, какого хрена вы творите???
— Не пытайся так громко кричать, Игорь, тебя не услышат, я уже взял твой телефон и встретил полицию, представившись тобой, сказал, что ничего не произошло и меня, то есть тебя, просто разыграли. Вот они и уехали.
— А ну развяжи меня, чёртов сатанист, я покажу тебе где должен оказаться этот телефон. Это вышло за рамки, когда это случилось Валя!? У тебя же реально крышку свернуло, тебе в больницу пора, слышишь!?
— А ну заткнись! Заткнись! Заткнись! Я здорррров, здоооров сука, ты понял!?
Он ударил меня пяткой в плечо, от чего сам потерял равновесие и упал. Валя действительно чокнулся, связавшись не с теми людьми.
— Хватит, пятый.
Спокойно произнёс второй голос.
— Девчонка на грани жизни и смерти, пора начинать.
Валя сразу же замолк, этот был похоже главным и самым авторитетным.
— Как он и сказал, Ничего личного парень, но владыке нужен призыв. Нужна новая жизнь, что будет литься в тебе, после твоей смерти, женщина, тронутая лишь одним…
— Да чё ты несёшь, чёртов псих!?
Я перебил его, закричав и начал дёргаться из стороны в сторону, пытаясь освободиться, затем замер. Это все Валя устроил, не было никаких кафе, никаких встреч, ведь так?
— Кто это все устроил? Сказал я более спокойно.
— Наша вера в антихриста, девушка уже давно была в наших планах, как и ты. Мы следили за тобой через пятого и все шло, как было необходимо нашему владыке.
Они замолчали, задвигались и начали поливать мне волосы какой — то вонючей жижей, желудок пытался выползти через рот, но жидкость помогла разлепить глаза. Голова раскалывалась, как меня по голове ударили? Я же шёл по коридору, как они оказались за спиной? Мои краткие размышления прервались.
Голову подняли и зафиксировали напротив девушки. Я поднял глаза, передо мной в нескольких сантиметров было лицо Иры, которая молча смотрела мне в глаза, надежды в них не было, она оставила её совсем недавно, умирающая, уже желавшая конца девочка. В чем она виновата? В том, что знала меня или в том, что Валя чокнулся? Как отсюда выбраться? Стоп. Тронута одним? Мной что ли? Что это значит? Получается, я идиот, ведь она была мне верна все это время и те полгода что мы не были вместе тоже. Ты идиот, Игорь, ты мог бы этого не допустить и это можно было сделать так легко, а нужно было всего лишь выслушать её. Послушать то, что она скажет. Поверить в это. За четыре года я второй раз вижу смерть близкого мне человека.
— Идиот… Какой же я идиот…
Я замолчал, слезы закапали с глаз в преддверии смерти и неспособности ничего изменить. Я понимал, что мне уже не выбраться. Сатанисты начали собираться в квадрат, все, кроме Вали. Его я больше не видел и не думаю, что увижу, скорее всего они расправятся с ним тоже, после своего небольшого мероприятия. Тот, что был слева от меня, присев, упёрся коленом в линию узора и начал что — то завывать:
— Со'н, ро'сгаа мальи'кро… Ал' та крин Яж'лор Корн' Ива! Испир лигу'л…
— Не знал что у вашего Сатаны такое уродливое наречие!
Меня трясло от злости и бессилия, я выдавал фразы оскорбляющие их и пытался вывести из себя всеми доступными мне способами, кричал так, что слюни, вылетая со рта попадали на окровавленное лицо Иры и скатываясь, оставляли светлые полоски кожи, но они меня не слышали, погрузившись в свое пение.
— А у вас отличный вкус! Вызывать своего дерьмового повелителя в грязном засраном гараже!
— Может мне обосраться в центр вашего детского кружка!? Хотя… Я и так обосрусь, когда сдохну!
Ничего не помогало. Ноль реакции. Они начали петь по очереди, хаотично переходя по отдельным фразам и даже слогам, из — за этого казалось, что их тут не четверо, а десятки, голова от ломаных звуков трещала по швам, агония начала заполнять моё сознание от бессилия и злобы. То, что длилось вечность, продолжалось пять минут, затем они неожиданно закончили, спокойно встали, облились той же жидкостью, что поливали меня. Один из них кратким движением взял нож и молча, без предисловий, вонзил мне его в грудь и сразу вытащил. Боль, ещё больше боли! Желание закрыть рану рукой, но они связаны за спиной. Из груди лилась кровь, смешиваясь с той, что уже была налита на все эти узоры, заливала их, брызгала на девушку и стекала по телу к ногам. Глаза секунда за секундой становились тяжелее, пока не остались полуприкрытыми, я был на грани потери сознания. Я видел, как этим же ножом он, так же не выдавив больше не слова, высек искру о сундук в центре, вся жидкость в одно мгновенье воспламенилась, как и все вокруг, вместе с людьми.
Вы когда — нибудь открывали глаза в огне? Видели, как он горит изнутри? У меня они были открыты, пока я ещё мог видеть. Не впервой, смешно даже. В детстве я упал в костёр, перепрыгивая через него и рефлекторно открыл глаза — он красивый, так показалось мне за долю секунды, пока я не поднялся. Внутри ещё прекраснее, чем снаружи, думал я после. Синее пламя от этой жидкости выглядело ещё завораживающе, языки пламени окутывали помещение, а я все смотрел.
В свои последние мгновения я больше не хотел спастись, не хотел молиться и передо мной не пролетала вся жизнь. Мне всего лишь хотелось позвонить отцу, обнять мать, прогуляться с сестрой, вернуть Иру, прожить жизнь ещё раз. Разве это так много в сравнении со всем миром? Но я опоздал что — то менять. Шансы и возможности были каждый день, годами, а я все ждал и ждал, и ждал, пока не умер.
В тоже время западное озеро еще сильнее окутывалось туманом, оно тонуло под тысячами мёртвых птиц, упавших с неба в воду. Деревья иссыхали за доли секунд и разносились ветром вокруг, земля трескалась, превращаясь в песок, а затем становилась невесомой пылью. За озером и гаражным комплексом уже ничего не существовало, мир вокруг рассыпался мозаикой, разбивался на осколки, а те рассыпались ещё на более мелкие частицы, постепенно исчезая. Туман пожирал все, до чего дотягивался, а когда ничего не осталось, сожрал и себя.