Говорил ТяпА хрипящим голосом, трудно было понимать его речь, и, должно быть, поэтому он вообще мало говорил и очень любил уединение. Но каждый раз, когда в ночлежку являлся какой-нибудь свежий экземпляр человека, вытолкнутого нуждой из деревни, Тяп`а при виде его впадал в озлобление и беспокойство. Он преследовал несчастного едкими насмешками, со злым хрипом выходившими из его горла, натравливал на новичка кого-нибудь, грозил, наконец, собственноручно избить и ограбить его ночью и почти всегда добивался того, что запуганный мужичок исчезал из ночлежки.
Тогда Тяп`а, успокоенный, забивался куда-нибудь в угол, где чинил свои лохмотья или читал библию, такую же старую и грязную, как сам он. Он вылезал из своего угла, когда учитель читал газету. Тяп`а молча слушал всё, что читалось, и глубоко вздыхал, ни о чём не спрашивая. Но когда, прочитав газету, учитель складывал её, Тяп`а протягивал свою костлявую руку и говорил:
- Дай-ка...
- На что тебе?
- Дай, - может, про нас есть что...
- Про кого это?
- Про деревню.
Над ним смеялись, бросали ему газету. Он брал её и читал в ней о том, что в одной деревне градом побило хлеб, в другой сгорело тридцать дворов, а в третьей баба отравила мужа, - всё, что принято писать о деревне и что рисует её несчастной, глупой и злой. Тяп`а читал и мычал, выражая этим звуком, быть может, сострадание, быть может, удовольствие.
В воскресенье он не выходил за сбором тряпок, почти весь день читая библию. Книгу он держал, упирая её в грудь себе, и сердился, если кто-нибудь трогал её или мешал ему читать.
- Эй ты, чернокнижник, - говорил ему Кувалда, - что ты понимаешь? Брось!
- А что ты понимаешь?
- И я ничего не понимаю, но я ведь не читаю книг...
- А я читаю...
- Ну, и - глуп! - решал ротмистр. - Когда в голове заведутся насекомые - это беспокойно, но если в неё заползут ещё и мысли - как же ты будешь жить, старая жаба?
- Мне недолго уж, - говорил спокойно ТяпА.
Однажды учитель захотел узнать, где он выучился грамоте. Тяп`а кратко ответил ему:
- В тюрьме...
- Ты был там?
- Был...
- За что?
- Так... Ошибся... Вот и библию оттуда вынес. Барыня одна дала... В тюрьме-то, брат, хорошо...
- Н-ну? Чем это?
- Вразумляет... Грамоте вот научился... книгу достал... Всё - даром...
Когда в ночлежку явился учитель, Тяп`а уже давно жил в ней. Он долго присматривался к учителю, - чтобы посмотреть в лицо человеку, Тяп`а сгибал весь свой корпус набок, - долго прислушивался к его разговорам и как-то раз подсел к нему.
- Вот - ты учёный был... Библию-то читал?
- Читал...
- То-то... Помнишь её?
- Ну - помню...
Старик согнул корпус набок и посмотрел на учителя серым, сурово-недоверчивым глазом.
- Помнишь, были там амаликитяне?
- Ну?
- Где они теперь?
- Исчезли, Тяп`а, - вымерли...
Старик помолчал и снова спросил:
- А филистимляне?
- И эти тоже...
- Все вымерли?
- Все...
- Так... А мы тоже вымрем?
- Придёт время - и мы вымрем, - равнодушно обещал учитель.
- А от которого мы из колен Израилевых?
Учитель посмотрел на него, подумал и стал рассказывать о киммерийцах, скифах, славянах... Старик ещё больше избочился и какими-то испуганными глазами смотрел на него.
- Врёшь ты всё! - захрипел он, когда учитель кончил.
- Почему вру? - изумился тот.
- Какие ты народы назвал? Нет их в библии.
Встал и пошёл прочь, злобно ворча.
- Из ума ты выживаешь, Тяп`а, - убеждённо сказал вслед ему учитель.
Тогда старик снова обернулся к нему и погрозил ему крючковатым, грязным пальцем.
- От господа - Адам, от Адама - евреи, значит, все люди от евреев... И мы тоже...