Евгений хотел еще много, по каким аспектам возразить и высказать свое мнение, а так же обличительных эпитетов сказать, обозвать всеми нехорошими словами, но неожиданно почувствовал себя опустошенным и измочаленным, словно пробежал кросс, а затем разгрузил машину кирпича. Такой эпизод он вспомнил из армейской жизни. Точнее, курсантской. Учился он в Кременчуге в КЛУГА. И заканчивал его как раз в год развала Союза. Со Светланой встретился он, уже покинув гражданскую авиацию. Институт он закончил, еще работая пилотом вертолета Ми-2. Но не стал пенсии дожидаться, дорабатывать годы. Увлекся поначалу компьютерами, а затем одной идеей, которую и назвал "Паурат". Название имело свою историю, но он сейчас не заострял на этой идеи внимания. Главное в его сути. А она заключалась в возможностях пробиваться сквозь пространства и попадать в параллельные миры. Их должно быть бесконечно много. Саму возможность отсутствия таковых он отрицал сразу.
Вот и хотелось устроить экскурсию в один из них, а если удастся и получится, то и в другие. А уж потом, когда такая процедура станет обыденной, он по максимуму использует разницу научного потенциала. Они в любом случае не могут быть зеркальным отражением друг друга. Обязательно в чем-то история допустит легкий изгиб или отклонение, отворот или ляп, сумевший повлиять на дальнейший исторический ход развития. И если в нашем мире есть такой великий и популярный, широко известный поэт, как Мертигон, то там его может и не быть. Или ученый, или композитор. И настолько в последние годы увлекла его эта теория, что семья стала мешать и препятствовать скорейшему ее осуществлению. Сам того не осознавая, Евгений и удалился от семьи, допустив такой постыдный шаг, как уход жены с детьми к его лучшему другу Сергею.
Они вместе работают программистами в фирме. Много получают, пользуются авторитетом. А как теперь? Разве сможет он видеть его ежедневно на работе, в курилках, общаться и перебрасываться фразами. Ну и пусть. Евгений не собирается теперь из-за него напрягаться. Это его проблемы. Если не нравится, так пусть сам и ищет себе новое место. А ему ни к чему из-за их причуд менять свой привычный стиль жизни. Ему не хватает буквально годика. Нужно продержаться, а там можно вообще смыться со своим изобретением в любой параллельный мир, и навсегда забудет про всех. По детям тосковать будет, конечно. Врет она все. Любит он их и думает все время. А они любят его. И вполне достаточно насколько мог, уделял им времени. Маловато, не спорит, но они не видят его пьяным, как соседские пацаны, чей папаша трезвым вообще не бывает. Он не пристает с отметками, не лезет с нравоучениями. Ему самому бы такое детство досталось, так и иного счастья не хотелось бы. Больше игр и меньше запретов.
— Папа, — Сергей и Наташа подошли к нему, когда мама, хлопнув дверью, покинула квартиру. — Мы теперь не будем вместе жить?
— Мы теперь будем считаться сиротами, да? — уточнила Наталья.
— Да нет, что вы, мои милые, кто вам такое сказал? — Евгения от их слов охватило отчаяние. — Ну, даже если мы и не вместе будем жить, так вы все равно в любую минуту можете прибежать ко мне, хоть каждый день, если захотите, встречаться можем. А папа и мама, как были у вас, так они и остаются.
— А как же ты без нас? — уже участливо спросили они, словно им даже представить трудно папу вне семьи.
— Постараюсь выжить, — как можно бодро и спокойно ответил он и подхватил обоих детей на руки, прижимая к себе. — А если что, так вы мне поможете. Я вас позову, и вы прибежите.
Дети от его слов повеселели. Да и ему самому намного полегчало. Зачем кого-то осуждать в грехе, если сам не раз чудил и неслабо. Еще терпения хватило у нее все эти приключения пережить. Особенно с ее лучшей подругой, когда Светлана была беременна Натальей. Даже аборт делать хотела, хотя сроки уже не позволяли. На коленях прощение вымаливал и обещал носить на руках до гроба. И вот эти стихи посвятил именно ей:
Я подарю тебе звезду и все планеты вместе с ней,
В тот день, когда к тебе приду, зажжешь ее на сто огней.
Звезда горит на потолке, вокруг вращаются планеты.
И в ярком свете, как во тьме, ищу тебя, не вижу, где ты.
А с кухни запахи плывут, а ты в халатике цветастом,
И твои губы меня ждут. Спешу прижаться к тебе страстно.
Ты кормишь вкусными блинами, компотом поишь из клубники.
Я забываю временами твои бурчания и крики.
Я песнь пою, и гимн слагаю, навстречу радости иду.
Твоей персоне посвящаю слова и яркую звезду.
Померкнет солнце пред тобою, луна потухнет навсегда,
Когда в руках с моей звездою ко мне придешь и скажешь "ДА"!
А потом пришло озарение. Втемяшилась эта идея с параллельным миром. Вот и забыл про все на свете, что есть у него жена, что двое детей гуляют рядом на полу. Они иногда даже мешали, поскольку давило сознание того факта, что они есть, а стало быть должны и имеют право требовать к себе определенного внимания. И если детям вполне хватало, это он так думал, сравнивая со своим детством, то жене Светлане, а это так считала она, не то что не хватало, а он его вообще не уделял. Ладно бы днем, когда определенной суммой денег можно откупиться. Но ночь, святая святых, когда луна и звезды требуют от него и от нее проявления чувств, а он не мог оторваться от компьютера, пугаясь единственной мысли, что некто способен помешать, сумеет опередить. Хотя даже подобного направления в ученом мире не проскальзывало. Ему казалось, что данный интерес на всю огромную планету имеется лишь у него.
Звонок в дверь был не вовремя. Сергея уже два дня на работе не было. Взял отпуск по семейным обстоятельствам. Все сотрудники, оказывается, уже давно знали про их шуры-муры, но скромно умалчивали. А теперь их всех словно прорвало со своими сочувствиями и осуждениями. Но Евгений неожиданно вдруг осознал преимущество холостяцкой жизни, когда даже сама мысль не давит. Полная свобода. Можно и в кресле подремать, можно и бутербродами перекусить. И работай хоть круглосуточно, если бы не было еще обязательств перед фирмой, куда тоже нужно ходить и выполнять определенные задания. Но Евгений и здесь не в ущерб делам ухитрялся отдельные задачи по своему "Паурату" решать на работе. Украдкой, в перерывах и перекурах. Но этого ему вполне хватало.
Да, звонок, а значит, некто решил его навестить. Дети не могли. Она бы не отпустила их так поздно. Соседи к нему не ходят. Первые дни после переезда пробовали наладить контакт с бутылочкой дешевого вина и паленой водки, но очень быстро поняли, что новый жилец не их поля ягодка. Отстали навсегда. Евгений подошел к двери и, не глядя в глазок, распахнул настежь дверь, поразившись и странно удивившись гостю. Но без злости и ненависти. На площадке с бутылкой дорогого коньяка стоял собственной персоной похититель его жены Сергей.
— Если хочешь драться, — сходу выпалил Сергей, — скажи сразу, и я уйду. Ну, а если не возражаешь против разговора, то впускай. Обещаю, что нудить и жаловаться не буду.
Евгений, молча, развернулся и пошел внутрь квартиры. Сергей, поскольку дверь осталась открытой, понял жест, как приглашение, и поплелся следом, сбрасывая на ходу туфли.
— Значит, как я понял, мы сумеем мирно договориться, — так выразил невраждебную встречу Сергей.
— Не будем мы вообще ни о чем договариваться. Я уже с долей холостяка смирился, и претензий предъявлять не собираюсь. Слышал, что новое место подыскиваешь? Не рекомендую, как бессмысленное мероприятие, хотя бы по простой причине, что ты мне на работе не мешаешь. Ни оправдываться сам, ни осуждать тебя так же не намерен. Вот коньяк разопьем. Это единственное, что дало пропуск тебе. Давно не пил, но чувствую, что организм очень нуждается в нескольких глотках лечебной жидкости. Тем более, что завтра выходной, и я могу позволить себе лишнее время поспать. Так редко удавалось с семьей. Сам теперь, поди, понял, что явление трех неизвестных одновременно — трудно усвояемое блюдо.
— Послушай, Женя, я все понимаю, но и ты согласись и пойди навстречу. Я уже давно ее люблю. Но никогда даже мысли не допускал и не предпринимал попыток к сближению. А тут она при встрече разревелась, нажаловалась, что ты просто помешался на каком-то проекте, и совсем забыл про нее. Ну, и меня прорвало.
— Сергей, а ты уверен, что этого хотел? Я ведь знаю твою донжуанскую натуру. Мозги запудришь, горы золотые наобещаешь, а потом опять самого потянет к Юлькам, Сонькам и прочим Марусям. Насколько по датам я понял, так ты и с моей Светкой крутил, когда и на стороне пару-тройку в запасе держал. Люся из планового тоже напрашивалась в невесты? Было, или до сих пор есть. Не мог ты легко и без огласки расстаться. А поскольку народ не слыхал, то и расставания не было.
— Нет, все по бокам заброшено. Я и не старался скрывать, поскольку Светлана все никак не решалась порвать с тобой. Да ты сам и подтолкнул ее к разрыву своим ученым бзиком.
— Все, Сережа, завязываем про баб, пьем и говорим только про работу и о рыбалке. Не хочу я с тобой эти темы мусолить. Я тебя не хочу винить по той причине, что не был ты инициатором и разрушителем. Это ее личный выбор, так пусть сама и хлебает то, чего по ее же воле и досталось. Не будем загадывать и разгадывать. Гадание — вещь бесперспективная. И глупая к тому же. Все равно, вероятность 50 %.
Почему-то после третьей рюмки Володя проснулся. Чем закончился этот смешной разговор двух молочных братьев, как называли таковых в мужских кругах, можно только предполагать. И Володя очень не желал, чтобы мордобитием. А то в следующую ночь у него во сне физиономия будет сильно подпорчена. Или того хуже, проснется в КПЗ. Оказаться в тюрьме даже во сне не хотелось бы, поскольку очень уж ощущения эти сонные натуральные. Даже вкус коньяка до сих пор во рту сохранился, словно и слюна его пока не смыла. Но голова ясная и очень трезвая, хотя настроение среднее. Только не из-за алкоголя во сне, а по семейным причинам того же Евгения. Как все банально и неэтично завершилось.
Предстоящие экзамены его не сильно волновали. Это Вася весь в панике и истерике. Ну, конечно, учить ему лень, да и некогда, а само запоминаться это премудрое ВВЖ и архи сложная аэродинамика не желали. Это Володе оказалось проще. Он неожиданно вспомнил годы учебы Евгения в КЛУГА, а так же десять лет работы в аэрофлоте с постоянным повышением квалификации. И если в конструкциях имелась некая существенная разница, то ВВЖ, аэродинамика, метеорология и прочие теоретические науки Володе давались с первого прослушивания. Ему порой хотелось даже подсказать преподавателям их неточности и огрехи. Но скрывал и молчал, как рыба об лед. Даже друзьям, рассказывая о своем постоянном сне, как об удивительном и невероятном, он давил на факт в нем грез и фантазий.
Но сам в последнее время так не думал, хотя об этом предпочитал умалчивать. Особенно политические моменты. С ними можно не только из комсомола выпорхнуть, но и в дурдом на многие лета угодить. Это же надо такое увидеть в собственном сне, как крах Союза, построение светлого капитализма, собственных советских миллионеров. Правда, они давно уже не советские, но все равно полный улет с такими инсинуациями. Поэтому в своих рассказах о сновидениях он рассказывал полуправду, не вдаваясь в такие подробности.
— Представляете, какие у них там деньги, что и осознанию с трудом поддается! — словно шутя и иронизируя свои сновидения, хвалился он своим друзьям. — Одна булка хлеба стоит тридцать рублей. А бутылка вина сорок. Правда, там вино больше в пакетах продают. Но мало отличается по ценам. У них. У нас такая разница, так это много.
— Так моей зарплаты всего на четыре булки хлеба или три вина, — расхохотался Женя, на пальцах уточняя арифметические действия. — Так дешевле и лучше пить. В любом случае до следующей зарплаты не дотянешь. Так хоть весело умрешь.
— Ну, да у моего Жени и зарплата чуть более ста тысяч рублей. Это в месяц, не за всю жизнь.
— А ну-ка, мужики, скоренько на вино переведем, что там, на фоне перспектив вырисовывается?
— А чего переводить? Простые арифметические действия мы еще в первом-втором классе учили, — весело хохотнул Вася. — Вот и получается три тысячи бутылок. Около. Не будем уточнять.
— Нет, — категорично не согласился Миша. — Столько не выпьешь. В день десять бутылок? — уточнил он математические манипуляции. — Нее, организм пощады попросит, не выдержит.
— Так зачем на дешевку наваливаться, если там и подороже есть чего купить. Там такие винные бутылки бывают, что его одной зарплаты на одну никак не хватает.
— А на кой такое дорогое вино пить? — удивился Женя. — Но я думаю, что у них просто отсчет идет от рубля, как у нас от копейки. То есть, все начинается со спичечного коробка, — завершил весьма умную и грамотную теорию Володиных денег во сне он.
— Да там вроде, как и копейки есть, — задумался Володя, пытаясь вспомнить такие подробности сна и вообразить однокопеечную монетку. Однако, она в сознание не приплывала.
— Ха! — громко воскликнул Миша, заставив прохожих посмотреть в их сторону. Они шли как раз по улице, когда время под вечер, и народу на улице хватает.
— Не ори, не в лесу, — попросил Володя, немного смущаясь перед гражданами за несдержанность друга. — А то рассказывать перестану. Мы ведь всего-навсего сон обсуждаем, что не должно подвергаться эмоциям. Тихонько переспроси, а я поясню.
— Да я очень удивился, — попытался оправдаться Миша. — Чего же у вас там, на копейку покупают.
— Не знаю, но, судя по таким ценам, скорее всего ничего. Даже представить это, стоящее копейку, сложно.
— Ну, и зачем она тогда нужна? Танцуйте, как нормальные люди, от рубля, и не морочьте никому голову.