— Так откуда ты про летчика узнал? — срочно сменил Мишину тему Володя, вернувшись к погибшему курсанту.
— Ну, наш мент знакомый поделился. Он тоже в оцепление попал. Там и услыхал эту историю от компетентных товарищей. Ой, пацаны, а что там такое про нас треплют, так даже слушать невозможно. У меня и то на все это фантазии не хватило бы.
— И что интересное? — воспрянул Вася духом и желудком. Вино после длительных уговоров решило остаться в организме. Котлета присоединилась с удовольствием к его компании.
— Про черных ангелов, которые ворвались в садик, мол, чтобы очистить место для своего посланника. А этот посланник, как налетел, да как…. Кстати, а ведь мы и в самом деле во все черное одеты. Как специально, словно готовились к этому пришествию.
— У меня рубашка в клеточку, — не согласился Володя, и все сразу с удивлением и с пристальным вниманием приступили к осмотру своих одежонок, словно увидели все это впервые.
— А и в самом деле, словно специально, — воскликнул Миша, первый из всех разобравшись со своим гардеробом. — Ну, если только местами кое-где в крапинку. Так ведь в той суете они могли эти клеточки с крапинками и не рассмотреть, — но немного поразмыслив, Миша выразил полное несогласие с такими инсинуациями. — Ой, можно подумать, что в этом городе кто-то одет иначе. В конце концов, не на маскараде. Вот глянь на всех, так почти все так и одеты. У всех она серая, в клеточку и в крапинку. Ничего цветного я пока не увидел.
— Мужики! — неожиданно мечтательно и с теплотой произнес Володя. — А там у меня во сне у всех такая красивая одежда! И на моем Женьке тоже. Ну, а сами детки, так все, словно куколки в театре. Он даже свою Софийку приодел во все самое симпатичное и нарядное. Совсем не то, в чем она оказалась на мосту.
— А можно нам вот про эту девушку с моста немного поподробней и с описанием прочих красот, — встрепенулся Вася, в ожидании услышать интересную любовную историю. Прочий народ тоже временно смолк и приготовился к вниманию. Про все жизненные коллизии Евгения они уже в курсе. А тут нарисовался некий новый персонаж, про которого, насколько они могли помнить, он еще не рассказывал.
— Отстаньте, слюнки утрите, — отмахнулся Володя. — Это очень маленькая девочка. Женька ее от смерти спас. Она хотела с моста спрыгнуть, а он в это время мимо проезжал. Вот и отговорил.
— С тобой, Володя, просто обхохочешься! — укоризненно покачал головой Миша. — И во сне тебе не уймется со своими спасательными функциями. Видать, твои далекие предки сильно грешные перед ними, — Миша указал пальцем в небо. — Что теперь придется круглосуточно спасать невинных младенцев, коим угрожает опасность. Разобраться бы и тщательно изучить биографию своего дерева.
— Сам ты дерево. Тут и думать много не надо. Помнишь, Ирод был такой, ну, царь у евреев, — вспомнил нечто похожее из истории Вася. — Так этот царь такую уйму младенцев погубил, чтобы уничтожить нарожденного Христа, что жуть. Ему предсказали это нарождение Иисуса, а точного места не указали, вот он и приказал истребить на всякий случай всех до единого подобного возраста. Как минимум, Володя, этот Ирод и является твоим дальним родственником. Теперь за такое злодеяние тебе придется не только наяву, но и во сне искупать свою вину за загубленные детские души.
— Да я разве возражаю, — самодовольно усмехнулся Володя. — Спасать — не убивать. В сердце сладость после каждого спасения. Лишь слегка тревожно, что мог бы больше спасти, но не оказался рядом. Все мерещатся те, у которых наши пути-дорожки не пересеклись. Только ведь даже представить нельзя место возможной трагедии. Здесь, там, а может и не нужно это спасение, а я лезу.
— Еще как нужны, я ведь и говорю тебе, чтобы побольше и почаще гулять по многолюдным местам, — воодушевленно воскликнул Вася. — Пойдем бродить по центру, а там полно машин сумасшедших. Да и водил за рулем еще больше придурковатых. Права по блату получат, и носятся по городу, как по полю колхозному. Авось и столкнемся с каким-либо ЧП. Каждый день с вином были бы. И на работу не обязательно ходить, если и без нее хватит дел и денег. Ну, если только для разнообразия устроиться, чтобы, как Миша, не слоняться целыми днями без дела. А мы слонялись бы как раз с огромной пользой и прибылью.
— Вот меркантильный человек ты, Вася. Лишь бы только за спасение с невинных жертв содрать побольше, — укоризненно покачал головой Женя. — Такие деяния творятся бескорыстно, то есть, даром. А не за вино и какие-то там пирожки на закусь.
— Можно подумать, что я ради себя единого стараюсь. Как пить, и есть, так они даже хвалят меня за инициативу, — попытался обидеться Вася, но не хотел. Очень уж настроение праздничное на сердце.
— Для всех можно, — вмещался Миша, пытаясь оправдать такие поступки Васи. — Надо было немного задержаться возле садика, пока родители не подкатили. Много скосили бы рубликов, не меряно. Даже и уговаривать не пришлось бы. Сами насыпали в шапку.
— Не успели бы, — не согласился Женя, продолжая вводить друзей в курс событий после покидания их места происшествия. — Оцепление подвалило раньше родителей. Мне мент рассказывал, что там родители такой вой устроили, увидев вместо ожидаемого садика пылающие руины, что мама не горюй. Стая волков не справилась бы с их пением. Еле убедили их и уговорили прекратить этот хор, пока каждому желающему не вручили по ребенку. И то еще с полчаса от радости выли.
— Можно подумать, что сам бы весело хихикал, если бы за младшей сестренкой пришел, а там такое светопреставление. Тут и до сердечного приступа недалеко, — укорил его Миша. — Думать надо, что после такого зрелища вообще в садик не захочешь ребенка отдавать.
— Да, пришел за ребенком, а там огромная воронка. Хоть сам в эту воронку прыгай, — сокрушался Женя.
— Нет, там воронки не было. Куча кирпича приличная. Я успел одним глазом заметить, — поправил Володя.
— Какая разница. Они-то рассчитывали увидеть возле садика свое здоровое и веселое жизнерадостное дитя. А оно каким-то чудом еле уцелело. Страшная картинка, — сказал Вася.
— Мальчики, ой, мальчики, это вы, мальчики! — нарушил их мирное общение истеричный женский крик с другой стороны улицы. Они кричали и прыгали, словно встретили деда Мороза в средине лета.
— Ой, мамочки! — застонал глухо и обреченно Володя. — Вот влипли. Говорил же, пошли по Строительной. Там и машины редко ходят, и дорога попросторней, без пешеходов.
— А чем тебе этот простор не устраивает? — возмутился Вася. Он не прислушивался к крикливым женщинам, а идея гулять именно здесь, оказалась его, потому и причина для неудовольствия заслуженная. — Хорошая улица, чудесные симпатичные строения вокруг. А если некоторым не нравится их крики, там можно прикинуться глухими и пройти мимо. Скажем потом, что мы их не расслышали. Ведь вовсе необязательно обращать внимание на всяких танцующих теток.
— Вот действительно набрали в авиацию придурков, да еще больных на уши, — хохотнул Миша. — И что там за безграмотная комиссия. То плохо видят, то вообще не слышат. А говорили, что комиссию пролетели, как на планере: без сучка и задоринки. Как же ты докажешь, что не услышал, если совсем недавно ухо проверял!
— А тебя никто и не просит такие факты из нашей анкеты информировать первым встречным, — шепотом прорычал Володя, одергивая его за рукав и прицеливаясь для подзатыльника. — Это же та заведующая с какой-то молодухой с ребенком. Кстати, и с ребенком я знаком. Видите, как танцует. Я именно с этой девчонкой улетел черт те, куда в момент взрыва. Чуть ребенка не придавил.
— Мальчики, подождите, мы к вам уже бежим! — продолжала визжать заведующая, уже ухватив за руки своих попутчиков, и несясь в их сторону через дорогу. Хорошо, хоть транспорт отдыхал в это мгновение, а то Володе пришлось бы повторять спасение.
От нечего делать, друзья опустили руки и смиренно дожидались гостей. Бегство было бессмысленным. Попытались прикинуться незнакомыми и не теми, за кого они их приняли.
— А мы, Алла Петровна, вас совсем не знаем. И возле вашего садика это были вовсе не мы, а просто сильно на тех парней похожие, — решил сразу же поставить все точки над "I" Миша. — Так что, спешим уведомить вас о вашей грубой ошибке.
Володя, Вася и Женя все втроем одновременно хотели отвесить Мише подзатыльник. Но шея у него оказалась в единственном числе, а три подзатыльника вместе разместиться не сумели. Получилась лишь на радость Мише легкая суета со сплетением протянутых рук. Однако шепотом они успели сказать ему много грубых неласковых слов. И эти эпитеты желательно вслух и принародно не произносить.
— Здравствуйте! — уже с улыбкой и теплотой в голосе встретили друзья запыхавшихся дам. — Рады видеть вас в здравии. Что-нибудь случилось, или просто сказать чего хотите?
— Какое там здравие! — сходу в наступление перешла Алла Петровна. — Вот, Марина, Дашенька, это ваши и наши спасители. Чего же вы, мальчики, так быстро куда-то сбежали? Там такое было, такое началось сразу после вашего исчезновения, что меня до сих пор трясет. Хоть бы объяснили, что к чему и зачем и почему. А то самим пришлось заикаться и плести всякую околесицу. Вот они к нам и пристали, как банный лист и требуют подробностей. А мы с перепуга и толком объяснить не можем. Каждый свое, что видел, и что ему показалось, так только разозлили этих опросчиков.
Марина, как поняли друзья, мать Дашеньки, которую Володе пришлось спасать дважды. При выводе из здания, подвергнувшегося опасности, а потом от предполагаемых осколков. По ее кровавым глазам Володя понимал, что место, где находится ребенок, рискованно для самой жизни. Кровь без причины в глазах не явится. Оно так и получилось. Кусок металла впился в землю именно в это место, где несколько секунд назад стояла девочка. Такой железякой запросто можно было перерубить ребенка на две равные половинки.
— Алла Петровна, — жалобно пропищал Володя, прося поддержки у друзей и у ребенка. — А чем же мы вам там могли помочь? Какие слова для тех серьезных дядей сумели бы мы произнести? Точно так же с вами заикались бы и мололи чушь разнообразную. Так что, ничем помочь вам не могли бы, а времени потеряли бы уйму.
— Ну, объяснили бы им, что это вы так удачно угадали про этот самолет, предсказали эту катастрофу, — неопределенно пожимала плечами Алла Петровна. — Мне, если честно признаться, так и самой ничего с вами неясно. Мистика какая-то. Ребята, а сейчас нам по секрету хоть капельку ясности внесите, а то голова от загадок раскалывается. Если конечно можно, а то кто его знает, мы здесь требуем, а вам нельзя.
— Что вы, Алла Петровна, никаких секретов, просто рассказывать не имеет смысла, — заспешил на помощь растерявшемуся другу Вася, неожиданно одухотворенный некой идеей. — Тут и в самом деле мистика, что объяснению не подлежит. Мистика есть, а сказать чего-либо толкового просто невозможно. Если вкратце, то наш Володя, а это все его проделки, — Вася ткнул пальцем в грудь Володи, — космосом меченый. Вот он и предсказывает некоторые бедствия, возле которых, в том смысле, предполагаемых, он случайно рядом оказывается. А теперь представьте все это сказанное тем серьезным дядям? Ну? И кто эту галиматью слушать станет? Прямой путь в дурдом. Так что, простите, но вы уж сами как-нибудь разбирайтесь и сочиняйте опусы. А нам некогда, даже, ой как! — Вася снял свою кепку и шляпу с Володиной головы, освещая лысиной пасмурную улицу. — Вот, видите! В армию загремели. Обрили нас под колобок и призвали.
— Ой, вы, мои мальчики, ребятки бедненькие! — запричитала Алла Петровна, словно провожала не в армию, а в последний путь. — Поздравляю вас, вы уж служите там честно, чтобы мы в мире жили здесь, а я уж как-нибудь отбрешусь от них, будь они неладны. Смешно просто и обидно. Пристали, как липучки, что, да как, а я почем знаю. Ведь и сейчас после вашего объяснения так и не поняла ничего. Но ведь главное, что столько детишек спасли, а остальное само разойдется.
А девочка Дашенька, узнав Володю, бросилась к нему на шею и заверещала, как из пулемета:
— Я на тебя сначала обиделась, так сильно-сильно, за то, что хватаешь и бросаешь на землю, а потом, как увидела и услышала этот грохот, огонь, шум, тарарам, так теперь совсем не обижаюсь. Это ведь ты нас спас, правда? Можно я тебя поцелую? — и потянулась губами дудочкой к Володиной щеке, громко и звонко чмокая, что сама потом рассмеялась от этой внезапной нечаянной мелодии.
Володя засмущался, не зная, как себя дальше повести. А тут еще мамаша полезла целоваться, так что, хмель куда-то пропал, а щеки превратились в красное победное знамя. Не любил Володя такое пристальное внимание к собственной персоне.
— Мальчики, мы вас хотим пригласить в гости и коньяком напоить в знак благодарности от всех выживших. Вам ведь уже исполнилось восемнадцать, можно и выпить немного, — продолжила верещание после дочери мамаша Марина. — Мы хотим хороший стол накрыть и подарков вам подарить. Вот эти отстанут от всех, тогда и отметим.
— А у нас Мише еще нет восемнадцати, — заметил Женя, но идею женщин поддержал обеими руками. — Так его можно с собой и не брать. Пусть подрастает и взрослеет, тогда и пригласим.
— Ой, вот только не нужно таких пошлых инсинуаций! — возмутился вполне законно Миша, который считал себя таким же участником эвакуации. Он такое умное слово недавно услыхал и выучил наизусть. Оно очень трудно выговаривается, но Миша любил блеснуть им, как собственной эрудицией, хотя и не совсем понимал его значения. Однако считал его красивым и заумным, оттого и старался вставить его в свое предложение. Хотя и не совсем впопад, что мало волновало. — Мне через две недели исполняется. Сами лишь вчера осовершеннолетились, так теперь выпендриваются, нашлись мне взрослые дяденьки. А потом, пока соберемся, так как раз не менее двух недель и пролетит. И я запросто смогу.
— Договорились! — воскликнул радостно Вася. — Мы через месяц на Первомайские праздники прибудем в увольнение и сразу, не переодеваясь, завалим к вам в гости. А то бросать Мишу, как-то неудобно. Сейчас спаивать рано, а обижать друзей не в наших привычках. Так уж и быть, ради него немного потерпим. Чего не сделаешь ради его спокойствия.
Женщины плюс ребенок заохали, заахали и скоренько согласились с таким существенным аргументом. Все же бросать одного друга и в самом деле не совсем прилично.
— А вдруг вас не пустят в увольнение? — высказала сомнения Алла Петровна. — Мало ли. Служба, а не просто прогулка. Всякое в ней случается, так нам лучше договориться по вашему прибытию.
— Они в летчики идут, — гордо ответил за всех Миша, словно в этом его заслуга была одна из важнейших. — Это рядом в Песчанке. Там, где вертолеты летают. Вот они выучились, а теперь призываются, чтобы там летать. И на праздники их армия совсем закрывается. Так что, если даже вдруг они не захотят в свое увольнение, то их силой прогонят, чтобы никого и ничего лишнего в такие дни там не было. Такие правила в этой их армии. Можно смело договариваться.
Теперь довольными остались все, включая малолетнего ребенка, договариваясь о встрече на Первомайском застолье. Женщины от счастья, что встретились со своими спасителями, и у них выпала такая возможность, как отблагодарить. А у друзей причин для радости даже больше выявилось. Во-первых, на Первомай можно нахаляву славно выпить и закусить в обществе прекрасных дам, а во-вторых, что так легко отстали от них. Очень нудные дамы с их скучными вопросами. Как малые, так и взрослые. А у них, у друзей, еще вечернее застолье предстоит, на которое явится Мишина пассия. Друзья предчувствовали развлечение, а Миша испытывал большие волнения, хотя он успел уже за обедом пропустить стакан вина. Своей избранницы пока Миша не видал, так как Вася обещал привести ее вместе со своей дамой к самому застолью.
— И не нужно так вибрировать своими частями туловища, — успокаивал он друга от чрезмерных волнений. — Твоя дама общительная, весьма миловидная. Даже мне слегка понравилась, но не мог я так подло поступить с другом. Оставил для тебя. Я с честью выполняю данные обязательства и на нее не претендую. Но и она была категорична, поскольку уже имеет длительные планы по твою душу, и жаждет встречи, аж трепещет. Ох, держись, Михаил, прощайся со своей свободой вместе с детством. Чувствую, что грядет семейная взрослая жизнь.