— Вкусно, но нелегко, — весело скомандовал Евгений, нежно обнимая ребенка, целуя ее в щеку. — Супов и борщей мы дома наедимся. А сейчас нам сока побольше и пирожных много.
— Ты только не обижайся, ладно, — начала неуверенно Софийка, когда официант убежал за заказом. — Мне почему-то так хотелось сказать, вот я ему и сказала, что к папе пришла. Хорошо?
— Хорошо, очень хорошо! — воскликнул довольный Евгений, притягивая к ней руки. — Пока не принесли заказ, идем ко мне на коленки, я тебя обнять и помять хочу.
Евгений подхватил ребенка на руки и сильно прижал к себе. Софийка от слабой боли вскликнула, но счастливо рассмеялась. Она уже и не помнит, чтобы ее вот так брали на руки и ласкали, и говорили хорошие слова, и целовали в щеку.
— У меня ведь нет папы, а ты не прогонишь меня? Значит, мы и должны и можем быть семьей, а не просто знакомыми. И на улице я пока не знаю, как тебя перед подружками назвать.
— А у тебя уже и подружки появились? — удивленно, но довольный, спросил Евгений. — Это хорошо, когда есть друзья. Папа — тоже хорошо, но не всегда он свободен.
— У меня уже много подружек, — похвалилась Софийка счастливая, что он не обиделся и хочет слушать о ее делах и увлечениях. — Даже три. Нет, четыре. Сашка, хоть и мальчишка, но мы его в шутку подружкой зовем. Мы вчера познакомились.
— А у меня на работе, когда дядя Витя звонил, все подумали, что ты моя невеста. А я не собирался отрицать. Если им так хочется тебя считать, так пусть оно и будет.
— Ой, что ты, разве так можно, так не бывает! — вновь покраснела Софийка, и замахала руками, протестуя против таких сравнений.
— Неужели я такой старый! — словно обиделся, надувая губы, Евгений, пытаясь разгладить невидимые морщины.
— Нет, что ты, разве можно сразу так говорить. Ты не старый, но очень взрослый. И у тебя дети есть, и жена. Нельзя, чтобы невеста была, если есть своя семья.
— Но ведь их у меня нету, — уже слегка печально и трагично проворчал Евгений.
— Но почему? — не соглашалась Софийка. — Ты должен обязательно забрать их. Зачем твоим детям жить с чужим дядькой. И почему они совсем в гости к тебе не ходят?
— Она не пускает. Знаю, что дома, что сами хотят ко мне, а она постоянно придумывает причину, чтобы не разрешить им ко мне приезжать. Чинит препятствия. Специально и нарочно.
— Значит, любит тебя, а не его. Если бы было наоборот, то чаще пускала бы детей, чтобы побыть вместе. А теперь еще за твой обман обидится, когда ей расскажут про невесту. Ты все же пойди и расскажи, что я вовсе не такая, а просто маленькая девочка. И теперь к тому же с твоего разрешения стала твоей дочуркой.
— Ну и ладно, — вздохнул Евгений, усаживая Софийку на место, поскольку официант принес заказ. — У меня теперь тоже появилась семья, которая станет обо мне заботиться. Только вот немного научится готовить обеды и стирать белье, так и жена без надобности будет.
— А я много чего умею, — восторженно воскликнула Софийка. — Только пока твоей машинки стиральной боюсь.
— И я боюсь. Ведь пока жена была, мне, и надобности ею пользоваться не было. Это была ее прерогатива.
— А мы вместе будем обучаться, — предложила Софийка, запихивая в рот все пирожное. — Вкуснятина какая!
— Еще взять? А то, как посмотрю, так слишком быстро закончилось. У тебя оно на один-два кусь выходит.
— Нет, не нужно, а то растолстею. Вкусных штучек можно помногу лишь по праздникам, — сначала отказалась Софийка, однако потом решила передумать. — Закажи еще парочку. Пусть сегодня тоже будет у нас праздник. Даже самый настоящий. Мы его сами придумаем.
— И как назовем этот праздник? — спросил Евгений. — И в честь чего его праздновать будем?
— Папин день. У меня с сегодняшнего дня появился настоящий папа. Только ты все равно обязательно сходи и забери обратно своих детей и жену. Она ведь меня не прогонит?
— Нет, ты что? — даже испугался такой мысли Евгений. — Ни в коем случае, иначе опять прогоню их. Мы с тобой уже железно решили быть навсегда вместе. Но я их потом заберу, немного попозже. Пусть все обиды и огорчения немного улягутся. Конечно, моей вины здесь много, но и она не совсем права. Зачем сразу все рвать и бросать. У женщин и скандалы великолепно получаются с битьем посуды. Ведь я их люблю и всегда любил. Вот и нужно было насильно разбудить меня, оторвать на мгновение от работы. Не с первого раза, так повторить можно.
— А ты что-то очень важное сочиняешь? — спросила заботливо и участливо Софийка. — Ну, с этим компьютером. Ты еще называл мне это трудное слово. "Паурат".
— Да! — после ее слов Евгений мечтательно уставился в потолок, отсчитывая на нем нужные формулы и важные математические загадки. — Это просто моя мечта. Далекая и желанная, поэтому и хочется завершить пока без них, чтобы опять не обижать своим невниманием. Вот приведу и опять уткнусь на сутки в свой компьютер, а они рассердятся и вновь убегут. Мне сначала нужно завершить все дела, чтобы не было потом помех, отвлечений. Сейчас, если бы мог, то и работу забросил бы, чтобы не отвлекаться, да она нас кормит и обеспечивает.
— Папа! — испуганно спросила Софийка, вдруг осознав нечто страшное и ужасное. — А я, так получается, что только мешаю тебе!
— Нет, нет, ты что, так и не думай даже. Как раз ты совершенно не можешь мешать. Сама же мне говорила, что самой внимания много и не нужно, так, чуток. А им я своей работой только мешал, словно она вредила общению. А тебе я же не мешаю?
— Совсем нет, даже наоборот. Мне очень нравится наблюдать за тобой, когда ты мудришь с компьютером, — усиленно затрясла головой Софийка, показывая, насколько она с ним согласна и одобряет.
— Мне даже намного производительней работается в твоем присутствии. Ты создаешь доброжелательную атмосферу, ауру положительную. А одному мне совсем плохо было, тоскливо, что сильно отвлекало. Это поначалу показалось, что легче стало. Ан нет, сложней и дискомфортней. Спасибо, ты встретилась, так сразу в несколько раз мыслительный процесс ускорился. Ты мне помогаешь лишь.
— Папа, а в школе просили родителей придти на собрание. Я хорошо учусь, а это так всегда собирают. Я сказала, что передам, а сама не знаю, как теперь быть? Ты ведь пойдешь?
— Да, схожу, хотя у меня всегда жена ходила, а я даже школу не знаю, только номер помню. Когда нужно?
— В среду в два часа.
— Хорошо, вместе и пойдем, покажешь, где и что. А сегодня я немного запоздаю, так ты не волнуйся. Мне к твоим нужно заехать, документы забрать. Может и поговорим, о том, о сем потолкую с ними, если трезвые будут и на разговор согласные.
По тому, как напряглась и поскучнела Софийка, Евгений понял, насколько она не желает этой встречи и панически боится, что они сумеют ее забрать обратно. Такой факт станет для нее трагедией.
— Нет, милая, ты об этом даже не думай, и речи быть не может, чтобы тебя вернуть в это вертеп, — словно угадывая ее страхи, поспешил успокоить Евгений. — Я тебя теперь никому не отдам. Ты же назвала меня папой, но ведь такой разговор нам самим необходим.
— Только все равно я им не нужна. Они даже рады, что я пропала, и искать совсем не хотят.
— Почему ты так считаешь? — неуверенно спросил Евгений. — Может, они просто не знают, где искать?
— Неправда, знают. Я регулярно в школу хожу, и там меня каждый день найти можно, если хочешь.
— А ведь ты права! — поразился ее сообразительности Евгений. Ребенок раньше и быстрей его догадался, как искать пропавшего ребенка. Сама школа заволновалась бы длительным отсутствием.
А Софийка сейчас самому Евгению даже больше нужна, чем он ей. Теперь у него появился стимул в работе и смысл жизни. Он очень любит своих детей. И сейчас, когда их нет рядом, скучает и жаждет встреч. И если бы не эта работа, не этот проект "Паурат", никогда в жизни не отпустил бы от себя так далеко и надолго. А коль с женой так вышло, то нашел бы способы вернуть назад. Но ему ужасно хочется побыстрей завершить работу, чтобы удивить весь мир и прославиться. И если в первое время в голове возникала мысль о путешествие в другие миры, чтобы навсегда исчезнуть в них и забыться, то сейчас он к этому совершенно уже не стремился. Поскольку рядом с ним появилась Софийка.
Это была любовь. Настоящая и большая. Его любит ребенок, спасенный им от смерти, приголубленный, обласканный после длительного жестокого издевательства родных ее людей. И такими преданными глазами смотрит на него, что, казалось бы, готовая выполнить любое его поручение. А ему самому кроме этой любви и преданности ничего больше от нее и не нужно. Он никогда не предаст и не обманет, даже понимая, что у него есть такая работа, из-за которой убежала жена и пропали временно дети, за которых еще придется бороться.
Он ожидал увидеть в ее доме, из которого она убежала, некую бедность, холод и легкий кавардак. Но увиденное потрясло и повергло в шок. Нет, ни за что и никогда он не отдаст свою Софийку в эту помойку. Здесь грязь не убиралась еще с прошлого века. Не хотелось бы даже уточнять и предполагать сроки. Но вонь не позволяла даже короткое время находиться в этом помещении, словно выталкивала из квартиры тяжелым смрадом. Лица родителей напоминали тех свалочных бомжей, которые иногда встречаются на улицах города, шарующихся по помойкам в поисках ценного и съестного. Но у тех лица бывают сосредоточенными с признаками присутствия некоего остатка разума. Они искали. А эти давно нашли. Поэтому мозги им не требовались. И появление Евгения они восприняли, как явление спонсора на очередную бутылку.
— Мужик, — просипело некое подобие женщины в изорванных и замызганных спортивных штанах и неясного цвета футболке. — Выпит есть? Принес чего-нибудь нам?
— Есть, конечно принес, разве с пустыми руками к таким людям ходят. Ясно дело, что принес, — кивал головой Евгений, прикрывая нос платочком одной рукой, а второй доставая из внутреннего кармана бутылку водки, понимая, что зря потратился на столь дорогой качественный продукт. Их бы вполне устроила и самая дешевая. Лишь бы много воняла спиртом. — Но я выдаю только по документам.
— Мужик, ты, случаем, не сбрендил? — ошалело смотрела она на него, не понимая, чего он хочет. Ее сожитель сидел за столом, уткнувшись носом в пепельницу.
— Где дочь? Она дома, или вы ее совсем уже потеряли? Мне бы увидеть и пару словами перекинуться с ней.
— Какая дочь? А, дочь, так бы и сказал, — неожиданно, словно вспомнив нечто важное, протянула она. — В школе, где же ей еще быть в это время. Утром сегодня ушла, да задержалась, поди, у подружек. Да, точно, я ее еще собирала, портфель складывала.
— Точно? Тогда неси ее документы. Мне в школу нужны ее метрики. Тогда и бутылку получишь.