Тараза вздохнула.
— Как скоро мы должны предоставить им доступ к нашим книгам племенного учета?
— Скоро. Вафф подгоняет дело.
— Тогда, мы увидим их акслольтные… чаны?
— Это конечно, тот рычаг, который я и использую. Он неохотно дал свое согласие.
— Все глубже и глубже в карманы друг друга, — проворчала Тараза.
Тоном полной невинности, Одраде проговорил:
— Идеальный союз, именно как я и сказала.
— Проклятие, проклятие, проклятие, — пробормотала Тараза. — А Тег разбудил исходную память гхолы!
— Но разве Лусилла…
— Я не знаю! — Тараза повернула к Одраде угрюмое лицо и пересказала ей самые последние сообщения с Гамму: Тега и его отряд засекли, самые краткие сообщения о них, но ничего насчет Лусиллы, составляются планы, чтобы вызволить их оттуда.
При этом пекресказе, Тараза ощутила, как в мозгу ее возникает неприглядная картина. Что же такое этот гхола? Они всегда знали, что Данканы Айдахо — это не обыкновенные гхолы. Но теперь, с увеличенными способностями нервов и мускулов, да плюс неизвестное, запрограммированное в него Тлейлаксом — он превращается в дубинку, которую держишь в руке, потому что знаешь, что она очень даже может понадобиться для сохранения жизни, но пламя при этом бежит к твоей плоти на ужасающей скорости.
Одраде задумчиво проговорила:
— Пыталась ли ты когда-нибудь вообразить, что это такое — быть гхолой, внезапно Пробужденным в обновленной плоти?
— Что? Что ты…
— Осознавать, что твоя плоть выращена из клеток кадавра, — пояснила Одраде. — Он ведь помнит свою собственную смерть.
— Айдахо никогда не были обыкновенными людьми, — сказала Тараза.
— Так же, как и тлейлаксанские Господины.
— Что ты пытаешься сказать?
Одраде потерла лоб, выждав момент, чтобы пересмотреть свои мысли. Так трудно иметь дело с отвергающей привязанность, с той, чей взгляд на мир диктуется скрытой неугасимой яростью. В Таразе нет… нет отзывчивости, способности сочувствовать: она способна только выразить плоть и ощущения другого через логические построения.
— Пробуждение гхолы — это, должно быть, убийственное для него переживание, — сказала Одраде, опуская руку. — Устоять в нем может только обладающий колоссальной психической устойчивостью.
— Мы предполагаем, что тлейлаксанские Господины — это нечто большее, чем они представляются.
— А Данканы Айдахо?
— Разумеется. С чего бы еще Тирану покупать их у тлейлаксанцев одного за другим?
Это направление спора представлялось Одраде бесцельным. Она сказала:
— Айдахо были известны преданностью Атридесам, и мы должны помнить, что я — Атридес.
— По-твоему, верность привяжет этого гхолу к тебе?
— Особенно, после Лусиллы…
— Это может быть слишком опасным!
Одраде откинулась на угол дивана. Тараза хотела определенности. Жизни серийных гхол — это как меланж, обладавший разным вкусом в разных условиях. Откуда они могут быть уверены в своем гхоле?
— Тлейлаксанцы путаются с теми силами, которые произвели нашего Квизатца Хадераха, — пробормотала Тараза.
— По-твоему, именно поэтому они и хотят наши книги племенного учета?
— Да не знаю я, Дар, черт тебя побери! Разве ты не видишь, что ты наделала?
— По-моему, у меня не было выбора, — сказала Одраде.
Тараза изобразила холодную улыбку. Одраде играла превосходно, но ее следовало поставить на место.
— По-твоему, я бы сделала то же самое? — спросила Тараза.
«Она так до сих пор и не видит, что со мной произошло», — подумала Одраде. Тараза конечно ожидала, что чуткая к ее тайным пожеланиям Дар станет действовать независимо, но размах этой независимости потряс Верховный Совет. Тараза отказывалась замечать, как она сама к этому приложила руку.
— Практика, основанная на обычае, — сказала Одраде.
Эти слова поразили Таразу, словно пощечина. Только самые крепчайшая закалка Бене Джессерит удержала ее от яростного выговора Одраде.
ПРАКТИКА, ОСНОВАННАЯ НА ОБЫЧАЕ!
Сколько раз сама Тараза обнаруживала в этом источник своего раздражения, постоянное стрекало своей тщательно сдерживаемой ярости? Одраде часто это слышала.
А теперь Одраде цитировала саму Верховную Мать:
— Неподвижный обычай опасен. Враг может докопаться до модели, и обратить это против тебя.
Эти слова Тараза произнесла с усилием:
— Это слабость, да.
— Наши враги думали, будто знают наши обычаи, — сказала Одраде. — Даже ты. Верховная Мать, считала, будто знаешь те пределы, внутри которых я буду действовать. Я казалась тебе Беллондой, у которой ты знаешь заранее все слова и поступки.
— Так что, мы допустили ошибку, не поставив тебя надо мной? — спросила Тараза. Она проговорила это с глубочайшей верностью долгу.
— Нет, Верховная Мать. Мы идем по деликатной тропинке, но нам обеим видно, куда мы должны идти.
— Где сейчас Вафф? — спросила Тараза.