— По-твоему, мы в игрушки играем?
— Я не знаю, во что именно мы играем!
— Но теперь слишком многие знают, что мы не на Ракисе, куда нам следовало бы убежать, — сказала она.
— На Гамму кишмя кишат люди, возвратившиеся из Рассеяния, — сказал Тег. — У них есть возможности проверить очень многие вероятности.
— Кто заподозрит существование затерянного со времен Харконненов не-глоуба? — спросил Данкан.
— Всякий, кто установит мысленную связь между Ракисом и Дар-эс-Балатом, — сказал Тег.
— Если ты считаешь это игрой, то поразмысли над настойчивыми необходимостями этой игры, — сказала Лусилла. Она легко повернулась на одной ноге, чтобы взглянуть на Тега. — А ты — ослушался Таразы!
— Ты не права! Я делал в точности то, что она мне приказала. Я — ее башар, и ты забываешь, как хорошо она меня знает.
Так резко, что лишилась дара речи, Лусилла вдруг осознала все тонкие маневры Таразы.
«Мы — пешки!»
Как же деликатно Тараза всегда касалась тех пешек, которые ей надо передвинуть! Лусилла не чувствовала себя приниженной сознанием, что она — пешка. Это было знание, заложенное рождением и обучением в каждой Преподобной Матери Ордена. Даже Тег это знал. Не принижены, нет. Вершащееся вокруг них широко вошло в сознание Лусиллы. Она почувствовала, какой трепет вызвали в ней слова Тега. Каким же мелким был ее взгляд на внутренние силы, среди которых они оказались — словно она видела только поверхность бурлящей реки, упуская подводные течения. Теперь, однако, она почувствовала течение вокруг себя, и осознание этого повергло ее в уныние.
«Пешки — это то, чем можно пожертвовать».
По своей вере в особенности гранулярной асолютности ты отрицаешь движение, даже движение эволюции! Пока ты даешь гранулярному мирозданию настойчиво существовать в своем сознании, ты слеп к движению. Когда происходит перемена, твое абсолютное мироздание исчезает, больше не достижимое для твоих самоограниченных восприятии. Мироздание ушло свыше тебя.
Тараза положила пальцы на виски, ладони — плашмя на глаза, и надавила. Даже ее руки ощущали усталость: прямо под ладонями — утомление. Короткое трепетание век, и она погрузилась в расслабляющий транс. Руки, прижатые к голове, были средоточием материального сознания.
«Сто ударов сердца».
Это было одно из первых умений Бене Джессерит, которому она выучилась ребенком и с тех пор регулярно практиковала. Ровно сто ударов сердца. После долгих лет практики, ее тело могло следовать за этим упражнением автоматически, как бессознательный метроном.
Когда на счет «сто», она открыла глаза, голове ее стало лучше. Она надеялась получить по меньшей мере еще два часа для работы, прежде чем ее вновь одолеет усталость. Эти сто ударов сердца подарили ей лишние годы бодрости, если брать всю ее жизнь.
Однако сегодня, раздумывая об этой старой уловке, она устремилась вглубь по спирали своих жизней-памятей. Воспоминания детства словно поймали — Сестра-прокторша, проверявшая по ночам, проходя в проходах между кроватями, их сон.
«Сестра Барам — ночная прокторша».
Тараза годами не вспоминала этого имени. Сестра Барам была коротенькой и толстенькой неудавшейся Преподобной Матерью. Не было никакой видимой причины, но медицинские сестры и доктора Сакк что-то в ней нашли. Барам было навеки отказано в Спайсовой Агонии. Она без всякой утайки рассказывала обо всем, что знала о своем дефекте. Это открылось, когда она была еще юной девушкой: периодическая нервная трясучка, появлявшаяся, когда она начинала засыпать — симптом чего-то более серьезного, что заставило сделать ей стерилизацию. Эти нервные приступы не давали Барам спать. Обход коридоров и спальных комнат стал естественным поручением для нее.
У Барам были и другие слабости, не определенные Старшими Сестрами. Девочка, которой не спалось, могла на пути в туалет завлечь Барам в тихую беседу. Наивные вопросы вызывали, в основном, наивные ответы, но порой Барам делилась полезным знанием. Она и научила Таразу этой штуке с расслаблением.
Одна из девочек постарше однажды утром нашла сестру Барам мертвой в ванной комнате. Нервная дрожь ночной прокторши оказалась симптомом смертоносной болезни — фактором, важным для Разрешающих Скрещивание и их бесконечных досье.
Бене Джессерит обычно не включал в программу «образование по единичной смерти» до тех пор, пока послушницы не достигали одной из высших ступеней обучения. Сестра Барам была первым мертвым человеком, которого увидела Тараза. Тело Сестры Барам было найдено лежащим почти под умывальником, правая щека прижата к кафельному полу, левая рука ухватилась за отводную трубу под раковиной. Она пыталась поднять с пола свое ослабевшее тело, и смерть настигла ее при этой попытке, зафиксировав при этом движении, словно насекомое, пойманное в янтарь.
Когда сестру Барам перевернули, чтобы унести, Тараза увидела красную отметину там, где ее щека была прижата к полу. Дневная прокторша объяснила эту отметину с научной точки зрения. Всякий жизненный опыт превращали в данные для потенциальных Преподобных Матерей, чтобы позже провести курс «Собеседований со смертью».
«Кровоподтек посмертного окоченения».
Сидя сейчас за столом кабинета на Доме Соборов, Тараза с трудом пыталась отвлечься от своих воспоминаний, отдаленных многими годами и сконцентрироваться на предстоящей ей работе. Как много она помнила! Разложенная на столе работа еще раз наполнила ее ощущением своей нужности и жизненной наполненности. И Тараза опять с головой погрузилась в работу.
Проклятая необходимость готовить гхолу на Гамму!
Этот гхола заслуживает таких трудов. Восстановлению исходной памяти всегда предшествует множество грязной работы.
Решение послать Бурзмали на Гамму было мудрым. Если Майлз действительно нашел потайное убежище… Если он сейчас появится, ему понадобится вся помощь, какую он сможет получить. Опять она подумала: не пора ли сыграть в игру предвидения. Так опасно! И тлейлаксанцы предупреждены, что может потребоваться новый заменитель гхолы.
«Держите его готовым к рождению».
Ее мысли перекинулись на проблемы Ракиса. Следовало бы получше приглядывать за этим дураком Туеком. Долго ли еще сможет Лицевой Танцор благополучно его изображать? Однако же, в решении, принятом на месте Одраде, не было никакой погрешности. Она поставила тлейлаксанцев в полностью незащищенное положение. Самозванец может быть раскрыт, и это повергнет Бене Тлейлакс в пучину ненависти.
Внутри замысла Бене Джессерит теперь появились новые, очень тонкие нюансы. Уже многие поколения ракианское жречество ловилось на приманку союза с Бене Джессерит. Но теперь! Тлейлакс должен считать, что они выбраны вместо жрецов. Трехсторонний союз Одраде… Пусть жрецы воображают, будто каждая Мать принесет клятву покорности Разделенному Богу. У жреческого совета дух перехватит от возбуждения при такой перспективе. Тлейлаксанцы, конечно, увидят здесь шанс монополизировать меланж, завладеть, наконец, единственным не зависимым от них источником.
Постукивание по двери отвлекло Таразу — послушница принесла чай. Таков был заведенный порядок — подавать чай, когда Верховная Мать зарабатывается допоздна. Тараза посмотрела на настольный хронометр: икшианское устройство, настолько точное, что могло бы опоздать или поспешить на одну секунду за целый век — час двадцать три минуты одиннадцать секунд утра.
Она велела послушнице войти. Девушка, светлая блондинка с холодными наблюдательными глазами, вошла и наклонилась, расставляя рядом с Таразой принесенное на подносе.
Тараза, не обращая внимания на девушку, уставилась на работу, остававшуюся у нее на столе. Так много еще надо сделать. Работа важнее сна. Но голова ее болела, и привычное ощущение головокружения подсказывало, что чай не принесет большого облегчения. Она доработалась до мозгового голодания, которое нужно срочно снять, иначе она не сможет даже встать. Ее плечи и спина болезненно пульсировали.
Послушница уже собралась уходить, когда Тараза, поманив, остановила ее.
— Помассируй мне, пожалуйста, спину. Сестра.
Обученные руки послушницы медленно устранили болезненное сжатие на спине Таразы. Славная девушка. Тараза улыбнулась этой мысли. Разумеется, она славная. Если бы она не обладала всеми своими достоинствами, ее бы никогда не отобрали прислуживать Верховной Матери.
По уходе девушки, Тараза осталась сидеть безмолвно в глубокой задумчивости. Так мало времени. Она жертвовала каждой минутой своего сна, хотя избежать его невозможно. В конце концов, тело предъявляло свои требования. Она уже несколько дней заставляла себя работать так, что нелегко будет восстановить силы. Забыв о чае, накрытом рядом с ней, Тараза встала и ушла через холл в крохотную спальную келью. Там она передала распоряжение ночной страже разбудить ее в одиннадцать утра и устроилась в полной одежде на жесткой койке.
Она тихо регулировала свое дыхание, уводя и отвлекая свои чувства и переходя в промежуточное состояние.
Сон не приходил.
Она проделала заново все упражнения, но сон ускользал от нее. Тараза долго так пролежала, применяя разные техники расслабления, но мозг ее, тем временем, продолжал напряженно работать.
Она никогда не считала ракианское жречество центральной проблемой. Жрецами, уже поймавшимися на свою религию, можно управлять с ее помощью. Они рассматривают Бене Джессерит в основном как силу, способную укрепить их догму. Пусть продолжают так считать. Это та наживка, которая их ослепит.
Черт побери этого Майлза Тега! Три месяца молчания и никаких благоприятных сообщений от Бурзмали. Выжженная земля, признаки взлетевшего не-корабля. Куда же девался Тег? Гхола, может быть, уже мертв. Тег никогда прежде не делал такого. Старик — сама Надежность. Вот почему она выбрала его. Надежность, военное умение, его сходство со старым герцогом Лито — они все в нем заранее подготовили.
Тег и Лусилла. Идеальная команда.
Если гхола жив, то досягаем ли он: не завладел ли им Тлейлакс? Или неприятель из Рассеяния? Многое возможно. Старая Надежность. Молчит. Не является ли посланием его молчание? Но что он пытается этим сказать?
Смерть Шванги и Патрина попахивает заговором вокруг Гамму. Мог ли Тег быть подсажен давным-давно врагами Ордена? Невероятно! Его собственная семья была гарантией против таких сомнений. Дочь Тега в семейной усадьбе озадачена не меньше всех прочих.
Уже три месяца — и ни словечка.
Осторожность. Она призвала Тега проявлять крайнюю осторожность при защите этого гхолы. Тег разглядел огромную опасность на Гамму. Это подтверждали последние доклады Шванги.