— Сейчас на Гамму находятся посольства великих религий, — сказала Сирафа. — С некоторыми из них ты никогда не встречалась. Они — из Рассеяния, как вы это называете.
— А как вы это называете?
— Искание, — Сирафа умиротворяюще подняла руку. — Не бойся! У нас общий враг.
— Преподобные Черницы?
Сирафа повернула голову налево и сплюнула на пол.
— Погляди на меня, Бене Джессерит! Я была подготовлена только для того, чтобы их убивать! Это моя единственная функция, мое единственное назначение!
Лусилла осторожно проговорила:
— По тому, что нам о вас известно, вы должны быть очень хороши.
— В кое-чем я, возможно, получше тебя. Теперь слушай! Ты — сексоманка. Ты понимаешь?
— С чего бы вмешиваться жрецам?
— Ты называешь их жрецами? Ну, что ж… да. Они не станут вмешиваться ни по одной из причин, которые ты можешь вообразить. Секс ради удовольствия — враг религии, да?
— Неприемлемы никакие подмены священной радости, — сказала Лусилла.
— Танкрус защити тебя, женщина! Есть разные жрецы из Искания, есть такие, которые не возражают против экстаза сейчас, вместо обещанного на потом.
Лусилла почти улыбнулась. Неужели эта самообразованка, убийца Преподобных Черниц, считает, будто ей есть чему поучить Преподобную Мать насчет религии?
— Есть здесь люди, которые расхаживают переодетыми в жрецов, — продолжила Сирафа. — Очень опасно. Самые опасные из всех — последователи Танкруса, провозглашающие, что секс — это единственный способ поклонения их богу.
— Как я их узнаю? — Лусилла услышала искреннее беспокойство в голосе Сирафы.
— Пусть это тебя не заботит. Ты никогда не должна вести себя так, будто ты распознаешь подобные различия. Твоя первая забота — убедиться, что тебе заплатят. Тебе, по-моему, следует запрашивать петьдесят саляриев.
— Ты не сказала мне, почему они могут пристать к нам? — Лусилла опять взглянула на Бурзмали. Он разложил другую одежду и снимал свой боевой наряд. Она опять перевела взгляд на Сирафу.
— Некоторые следуют древнему соглашению, которое дает им право расторгнуть твою сделку с Бурзмали. На самом деле, некоторые будут испытывать тебя.
— Слушай внимательно, — сказал Бурзмали. — Это важно.
Сирафа сказала:
— Бурзмали переоденется в полевого рабочего. Только так удастся представить естественными его мозоли от оружия. Ты будешь называть его Скар, обычное имя здесь.
— Но как мне быть, если пристанут жрецы?
Сирафа вытащила из своего корсажа небольшой кошелек и передала его Лусилле, которая взвесила его в руке.
— Здесь двести восемьдесят три салярия. Если кто-нибудь обратится к тебе как к божественной… ты запоминаешь? Божественной…
— Как бы я могла об этом забыть? — в голосе Лусиллы почти прозвучала насмешка, но Сирафа не обратила внимания.
— Если кто-либо такой к вам пристанет, ты вернешь пятьдесят саляриев Бурзмали со своими извинениями. Здесь же, в этом кошельке, твоя карточка гетеры на имя Пиры. Дай мне услышать как ты произносишь это имя.
— Пира.
— Нет! Намного больше сакцентируйся на «а»!
— Пира!
— Это сносно. Теперь слушай меня с особым вниманием. Ты и Бурзмали будете на улицах поздно. Будет считаться само собой разумеющимся, что у тебя были клиенты и до него. Должно быть доказательство этому. Следовательно, ты будешь… развлекать Бурзмали перед тем, как уйти отсюда. Ты понимаешь?
— Такая деликатность! — сказала Лусилла.
Сирафа восприняла это как комплимент и улыбнулась, но это было жестко контролируемое выражение. Ее реакции так чужды?
— Только одно, — сказала Лусилла. — Если я должна буду развлекать божественного, как я потом найду Бурзмали?
— Скара?
— Да, как я найду Скара?
— Он будет ждать поблизости, куда ты ни пойдешь. Скар найдет тебя, когда ты освободишься.
— Очень хорошо. Если вмешивается божественный, я возвращаю сотню саляриев Скару и…
— Пятьдесят!
— По-моему, нет, Сирафа, — Лусилла медленно покачала головой. — После того, как я его развлеку, божественный поймет, что пятьдесят саляриев — слишком малая сумма.
Сирафа поджала губы и взглянула мимо Лусиллы на Бурзмали.
— Ты предупреждал меня насчет ее сорта, но я не предполагала, что…
Используя Голос лишь на чуточку, Лусилла произнесла:
— Ты не предполагаешь ничего, пока ты не услышишь этого от меня!
Сирафа нахмурилась. Она явно смутилась от Голоса, но ее интонация осталась такой же надменной, когда оправилась.
— По-твоему, мне следует предположить, что тебе не нужно объяснений насчет сексуального разнообразия?
— Никчемное предположение, — сказала Лусилла.
— И мне нет надобности рассказывать тебе, что твое облачение определяет тебя, как послушницу пятой ступени Ордена Хорму?
Настал черед Лусиллы нахмуриться.