Загадка времени перечеркнула все другие интересы. Он прочел все, что мог понять, а затем занялся физикой и математикой, чтоб углубиться в то, чего не понял. Развитой не по годам, он опережал своих сверстников по всем предметам. Он прослыл психом, эксцентричным чудаком, и затеянные им на свои собственные деньги эксперименты то и дело останавливались на полдороге из-за нехватки средств.
Потом его пригласили Титановые Легионы и, надо отдать им должное, предоставили ему возможность продолжать работу. Вслед за победой над мутантными подвидами начался взрыв хвастливого покровительства наукам: мол, Человеку Истинному по плечу любые загадки природы. Аскар продвигался вперед шажок за шажком, пока не настал тот невероятный день, когда титанисты получили в свое распоряжение инопланетный корабль.
Тот день стал вершиной всей его жизни. Новая вершина забрезжила, когда его познакомили с Шу Кунценом, ведущим экспертом по проблемам времени в Городе-Колбе, где время уже раскрыло людям почти все свои секреты.
Аскара нисколько не беспокоило, что Шу Кунцена с точки зрения титанистов, относился к низшим подвидам. Физик без колебаний склонился бы перед шимпанзе, если б только шимпанзе мог передать ему недостающие знания.
Они уселись напротив друг друга. Хозяин прихлебывал зеленый чай, подливая себе из сосуда, который дымился рядом на лакированном столике. Они сидели в обсерватории Шу Кунцена, где, насколько понял Аскар, исследовали и время, и пространство: с одной стороны изгибалась прозрачная открывающая вид на пустынный бархатный космос, а с другой ровными рядами выстроились приборы, назначения которых землянин еще не успел понять.
Самого Шу Кунцена Аскар нипочем не отличил бы от других его соотечественников: все чинки были для физика на одно лицо. Держался ученый просто и одет был скромно — шелковый халат без всяких украшений, подпоясанный кушаком, и длинная шелковистая борода, типичная для людей его возраста. Но нельзя было не заметить холеные крашеные длинные ногти. Люди беседовали, а механические слуги деловито жужжали в дальнем конце обсерватории.
— Что ж, весьма интересно, — произнес Шу Кунцен после того, как вежливо выслушал землянина. Аскар пытался вкратце обрисовать свои идеи насчет времени.
— До недавних пор мне все казалось ясным. Я думал, что докопался до самого дна вековой загадки. Но с того дня, как я открыл другое «сейчас», я в замешательстве. По сути, вся созданная мною картина имеет смысл только в том случае, если Абсолютное Настоящее неповторимо… — Он смерил Шу пристальным взглядом. — Скажите мне прямо: что, наступает конец Вселенной?
Морщинистое лицо Шу повеселело, он даже хмыкнул, словно услышал забавную шутку.
— Да нет, что вы! Это конец всего лишь органической жизни на Земле… Знаете, хоть вам и кажется, что вы преодолели парадокс возврата, на самом деле вы от него еще отнюдь не избавились…
Аскар нахмурился.
— Давайте сперва установим, одинаковый ли смысл мы вкладываем в это понятие. Для меня так называемый парадокс возврата указывает на видимую невозможность движения времени. Он формулируется так: возьмем три последовательных события, А, Б и В. Одно из событий происходит «сейчас», два других — в прошлом и в будущем. Допустим, событие Б — «сейчас», с тем чтобы А было в прошлом, а В — в будущем. Но ведь отсюда следует, что некогда А было «сейчас», а Б и В оставались в будущем, и точно так же наступит момент, когда В окажется «сейчас», а А и Б отступят в прошлое. Можно начертить три схемы взаимного расположения этих трех событий и дать им в общей сложности девять отчетливых обозначений. Но ведь на этом нельзя остановиться: если остановимся, возникнет три одновременных «сейчас», а «сейчас» может быть только единственным. Значит, мы должны выбрать одно из обозначений и закрепить наше «сейчас» за ним и только за ним, что ведет к возникновению «сейчас» второго порядка, определяемого не одним отдельно взятым событием, а динамическим взаимоотношением всех трех событий, и положение нашего истинного «сейчас» может быть выявлено лишь таким способом. Но ведь и на этом мы тоже не можем остановиться. Каждому из трех взаимоотношений может, в свою очередь, соответствовать «сейчас» второго порядка — по той простой причине, что «сейчас» движется. Приходится чертить новые схемы, где первоначальная схема повторена трижды, количество групп А-Б-В достигает девяти, а число отдельных событий — двадцати семи, и в результате возникает «сейчас» третьего порядка. И процесс можно повторить в четвертый и в пятый раз, а затем до бесконечности…
Шу замахал на Аскара руками, затянувшаяся лекция вывела его из терпения.
— Да знаком я со всеми этими рассуждениями, знаком! Но с чего вы взяли, что вам удалось разрешить парадокс?
— Ну видите ли, — медленно ответил Аскар, — когда состоялись первые путешествия в прошлое и в будущее и обнаружилось, что там нет «сейчас», я попросту сделал вывод, что спор основан на ложных посылках. Факты показали, что вернуться в прошлое нельзя, а значит, и парадокса не существует…
— И вы даже не удосужились спросить себя: а почему нельзя? — ядовито заметил Шу. — Вы предпочли, как школьник, посмотреть ответ и сразу же забыть о самой задаче.
Аскар довольно долго молчал.
— Ладно, — наконец проговорил он, — в чем я ошибся?
— Главная ваша ошибка в предположении, что время — феномен, единый для всей Вселенной. Вы вообразили себе Абсолютное Настоящее как точку пересечения трех измерений, движущуюся синхронно во всем мироздании наподобие читающей головки, которая скользит по магнитной ленте и вызывает к жизни запечатленные на ней образы. Согласны вы с таким сравнением?
— Да, — ответил Аскар, — сравнение довольно точное.
— Но как же вы не замечаете, что, если принять такую картину, парадокс возврата остается в неприкосновенности?
— Нет, почему же, — начал было Аскар, — поскольку точка пересечения проходит через каждое мгновение лишь один раз… — Он вдруг запнулся, а затем признал нехотя: — Вы правы, теперь я понял. Такая картина означала бы бесконечное множество вселенных, по числу мгновений в нашей собственной Вселенной, похожих одна на другую всем, кроме того факта, что точка пересечения — Абсолютное Настоящее — находится в разной фазе движения. И в каждый данный момент среди этих вселенных обязательно есть такая, где Абсолютное Настоящее соответствует любому мгновению в прошлом, настоящем и будущем…
— И помимо этого, — подхватил Шу, — придется допустить существование еще одного множества вселенных, нет, бесконечного числа множеств, бесконечного в бесконечной степени, чтобы они соответствовали парадоксу второго порядка, третьего и так далее. Сама бесконечность превращается в фикцию-
Аскар поспешно кивнул.
— Хорошо, принимаю критику. Признаю, что нарисованная мной картина основана на ложных посылках. Но какова же истина?
— Истина прежде всего в том, — ответил Шу, — что во Вселенной нет никакого времени вообще! И таким образом нет никакого «сейчас», единого для всех ее уголков. Вселенная в основе своей статична, мертва, безразлична. В ней нет ни прошлого, ни будущего, ни настоящего…
Он долил в чашку чаю, позволив Аскару перебить себя:
— Но время-то существует!
— Существует, — терпеливо разъяснил Шу, — только как локализованный, случайный феномен, не имеющий серьезного значения. Временные процессы могут протекать на небольших пространствах, обычно на планетах, и то довольно редко. Все сводится к потокам энергии, перемещающимся из одной точки в другую, к маленьким бегущим волнам «сейчас». Философски это объясняется так: Вселенная по замыслу Высшего создана как взаимодействие сил «инь» и «ян» и должна находиться в полном, нерушимом, гармоничном равновесии. Однако иногда эти силы слегка выходят из равновесия, порождая потоки энергии, известной нам как время. Энергия истекает до тех пор, пока равновесие не восстановится. В своем движении волны времени организуют материю в живые формы, давая начало процессу, который мы называем жизнью.
— Выходит, время — не космический феномен, а биологический?
— Скорее биология — одно из последствий времени. Не единственное, есть и другие отклонения. Но жизнь и сознание могут развиться только в пределах бегущего настоящего и двигаться вместе с ним… Теперь вы видите, — продолжал Шу, — почему путешествовать во времени относительно легко. Мы попросту отделяем фрагмент бегущей волны «сейчас» и перемещаем его по истинному статичному миру вневременья. Фрагмент отделяется без большого труда, потому что это локальная энергия, а не фундаментальная часть мироздания.
— Да, мы сразу обнаружили, что машина времени может действовать лишь в присутствии живого пилота. Следствие, логически вытекающее из сказанного…
— Ну нет, это следствие того, что ваши машины еще примитивны. Здесь, в Городе-Колбе, мы научились перемещать во времени и неодушевленные предметы.
— Понимаю… — Даже Аскару стоило известного напряжения охватить мысленным взором концепцию, какую обрисовал Шу Кунцен. — Давайте подведем итоги, — выговорил он. — Вселенная представляет собой статичную четырехмерную матрицу…
— Отнюдь не четырехмерную, — поправил Шу. — Все ваши теории об измерениях в корне ошибочны: измерений не существует вообще. Впрочем, их допустимо использовать ради удобства описания. В таком случае, чтобы описать все существующие направления, понадобится не четырех-, а шестимерная матрица. Волны времени, если возникают, могут двигаться в любом из шести направлений. С нашей точки зрения: вперед, назад, в сторону, вверх, вниз, шиворот-навыворот — это направление зрительно непредставимо. Но для каждого, кто находится внутри волны, она всегда создает трехмерное окружение. И кроме того, для наблюдателя, запертого в ней, неизбежно возникает прошлое и будущее.
— А парадокс возврата? — напомнил Аскар. — Что с ним? Л
— Его также не существует. Проблема возникает лишь в том случае, если время рассматривается как абсолютный фактор, действующий во всей Вселенной. А на деле, как мы поняли, это фактор случайный и несущественный. В целом Вселенная не замечает времени, безразлична к нему, как и к любым его порождениям, например, к живой природе. И если так, нет и противоречий, связанных с движением преходящего «сейчас», с «прежде» и «потом», с прошлым и будущим. В масштабах Вселенной время не может вызвать никаких перемен, вневременье поглощает мелкие процессы, не удостаивая их вниманием…
Шу был достаточно тактичен, чтобы дать земному физику переварить услышанное. Аскар уставился в пол и после долгого молчания вымолвил:
— Значит, что произошло на Земле? Там зародилась еще и вторая временная система, она создала свой процесс эволюции, но движется в направлении, противоположном нашему. И две системы должны столкнуться…
— Совершенно верно, — подтвердил Шу без выражения.
— И все же это трудновато усвоить. Выходит, время может двигаться наоборот, но во всех своих проявлениях оно остается неотличимым от нашего. Я привык смотреть на химические реакции и законы термодинамики как на необратимые. К примеру, закон энтропии — он должен бы задавать времени какое-то определенное направление, независимо от…
— Это вам кажется оттого, что вы привыкли смотреть на время как на явление, имеющее абсолютный характер. Взять закон энтропии, который гласит, что тенденция к распаду обладает свойством усиливаться, — он тоже есть следствие движения волны времени. Любая волна времени создает две противоположные тенденции — тенденцию к распаду и тенденцию к объединению. Вторая тенденция проявляется, например, в биологических системах. Своим рождением эти тенденции обязаны силам «инь» и «ян», присутствующим в волнах времени, но не взаимодействующим, а воюющим друг с другом. «Инь» несет с собой тенденцию к объединению, «ян» — тенденцию к распаду. Довольно им прекратить войну между собой, чтобы время остановилось.
— Именно это и произойдет на Земле?
— Нет. Вашей цивилизации чрезвычайно не повезло, как и той, что обречена столкнуться с вами. Будет катастрофа, насильственное, жуткое столкновение мощнейших сил, едва ли не самое фантастическое событие во Вселенной…
— И чем это кончится?
— С вероятностью почти сто процентов — полной остановкой времени. Два встречных фронта погасят друг друга в некоем подобии временного взрыва.
— Я, в сущности, подразумевал более частный вопрос, — произнес Аскар, избегая смотреть чинку в глаза. — На что это будет похоже Для тех, кто окажется там в момент, когда фронты времени приблизятся друг к другу?
— Хотите знать, на что это будет похоже? — переспросил-Шу. — Представьте, в какой-то мере я могу вам это показать. — Поднявшись на ноги, он направился в дальний конец обсерватории к прозрачной сфере примерно восьми футов в диаметре. — Нашему Городу-Колбе однажды случилось пережить подобное происшествие.
Аскар, мгновенно вскочив, догнал Шу Кунцена.