— На ту сторону, — прохрипел Василий. «Прознали!» — молнией сверкнуло в мозгу. — Чрезвычайное заседание совета. Сообщите Коледи. Мне надо быть там. Иначе как мы узнаем, что решит совет насчет нас?
Несколько секунд Сакс молчал и даже не шевелился. В умении запугивать ему не было равных. Он просто смотрел — достаточно долго, чтобы Крессич успел сообразить: у Сакса есть и другие навыки. Затем Чемберс разжал пальцы, и Василий отшатнулся.
Не бежать! Ни в коем случае не бежать! И не оглядываться. Не показывать своего ужаса. Пока он в «К», надо сохранять видимость спокойствия… хотя боль в животе почти невыносима.
У ворот — толпа. Василий вклинился в нее, велел разойтись, освободить проход. Толпа угрюмо раздвинулась, и Василий поспешил вставить карточку в паз, войти в проход и закрыть ворота, прежде чем кто-нибудь решился последовать за ним.
Василий задержался на несколько мгновений в узком туннеле, перед лестницей, ведущей наверх. Яркое сияние ламп, запах, проникший из карантина… Рядом — ни души. Дрожа, Крессич прислонился к стене, его желудок судорожно сжимался.
Наконец он поднялся по лестнице и нажал кнопку, призывая охранников с той стороны границы.
Эта кнопка действовала. Охранники открыли ворота, взяли у него карточку, зарегистрировали выход Крессича из карантина. После обеззараживания Василий, сопровождаемый полицейским, ради него оставившим свой пост, направился в зал заседаний совета. Разгуливать без конвоя в приграничной зоне депутату от «К» запрещала специальная инструкция.
Он отряхнул одежду, словно это могло избавить его от постылого запаха и мыслей о «К». Во всех коридорах ревели сирены, полыхали красные лампы и суетились полицейские. Здесь тоже не было мира.
Вызовы шли лавиной, консоли центрального кома были сплошь усыпаны огоньками. Во всех зонах действовал «красный» — аварийный — режим, резидентов призывали разойтись по своим квартирам, следить за объявлениями центра и не затруднять его действия расспросами. Но выполняли эту просьбу далеко не все. Некоторые экраны показывали пустующие коридоры; кое-где собрались толпы. Хуже всего дела обстояли в «К».
— Вызовите охрану, — приказал Джон Лукас, глядя на мониторы. — В синюю, на третий ярус.
Старший оператор склонился над пультом и передал распоряжение диспетчеру. Перейдя к главному пульту, Джон встал за спиной задерганного начальника комцентра. Депутаты, как полагалось в аварийной ситуации, заняли ближайшие ключевые посты, но никаких конкретных указаний из офиса управляющего станцией еще не получили. Джон оказался ближе всех к комцентру и при первом же сигнале тревоги пустился бегом сквозь перепуганную толпу. «Хэйл, — с горячей надеждой думал он, — конечно, сидит у меня в квартире, сторожит Джессада, как ему и велено».
В комцентре Джон застал сумятицу. Переходя от пульта к пульту, он видел на экранах панику. Начальник комцентра безуспешно пытался связаться с офисом управляющего, но все каналы были забиты. Он попробовал действовать через командный ком, но добился лишь мерцающей строчки на экране: КАНАЛ ЗАКРЫТ.
Начальник комцентра ругался, выслушивая жалобы подчиненных.
— Что происходит? — осведомился Джон. Не получив ответа (начальника отвлек вопрос одного из комтехов), он повторил: — Что происходит?
— Депутат Лукас, — пискляво отозвался начальник комцентра, — у нас дел невпроворот. Извините.
— Что, не пробиться?
— Да, сэр, не пробиться. Управляющий на связи с Флотом через командный. Прошу прощения.
— Ну и черт с ним! — Когда собеседник резко отвернулся от пульта и вскинул на Джона изумленные глаза, он потребовал: — Дайте мне общее оповещение.
— Мне нужна санкция! — пискнул начальник кома. За его спиной торопливо загорались все новые красные лампочки. — Санкция, господин депутат. Разрешение управляющего.
— Действуйте.
Тех озирался, будто искал, у кого бы спросить совета. Джон схватил его за плечо и повернул лицом к обезумевшей консоли.
— Поторопись, — прорычал он. Начальник кома потянулся к выключателю внутренней связи, затем взял микрофон.
— Первый, включай циркулярную, — велел он и тотчас получил ответ: «Приказ исполнен». — Обращение по виду и кому.
В комцентре вспыхнул главный экран, заработала камера. Набрав полную грудь воздуха, Джон шагнул под объектив. Его изображение появилось на всех экранах вида, в том числе и в его квартире, где находился некто с вымышленной фамилией Джессад.
— Говорит советник Джон Лукас, — разнеслось по всему Пеллу, забивая административные и общественные каналы связи, и те, по которым центральная переговаривалась с кораблями Мациана, и те, что вещали на все квартиры, гостиничные номера и карантинные «бараки». — Довожу до сведения всех станционеров, что Флот, вошедший в наше территориальное пространство, — это действительно корабли Мациана. Сейчас они швартуются в соответствии с установленной процедурой. Пелл находится в полной безопасности, но до завершения последней стыковки мы будем соблюдать «красный» режим. Для обеспечения нормальной работы комцентра и всех остальных служб управления просим граждан воздержаться от использования коммуникативных устройств без крайней необходимости. Во всех помещениях сохраняется порядок, никаких серьезных повреждений станция не получила. Вызовы резидентов регистрируются, и несущественные обращения к ним будут иметь серьезные последствия. Всем бригадам низовиков приказываю немедленно связаться с местами проживания и дожидаться руководителей. В доки не входить. Всем остальным рабочим действовать по разнарядке и не дергать центральную по пустякам. Как только от Флота поступит информация, заслуживающая внимания, мы немедленно передадим ее по системе общего оповещения. Рекомендую всем находиться у приемников: это самые надежные источники новостей.
Он вышел из-под объектива. На пульте гасли сигнальные лампочки — станционеры переваривали услышанное. Вскоре часть лампочек загорелась вновь — но это, в основном, были действительно неотложные вызовы.
Джон перевел дух. В уголке его мозга шевелились тревожные мысли: «Как там сейчас у меня дома? Надеюсь, Джессад никуда не выходил… А вдруг его там обнаружат?»
Мациан. Военное положение. Проверки документов. Допросы с пристрастием. И если флотские поймают Джессада, они сразу заинтересуются, кто его приютил…
— Сэр, — подал голос начальник кома. Засветился третий слева экран. Увидев на нем пунцовое от гнева лицо Анджело Константина, Джон нажал кнопку приема.
— Соблюдай порядок! — рявкнул Анджело и отключился. Джон стоял перед погашенным экраном, сжимая кулаки и гадая, почему отповедь оказалась столь краткой: то ли у Анджело дел по горло, то ли он ошалел от неожиданности.
«Будь что будет, — успокаивал себя Джон, слушая гулкую пульсацию крови в висках. — Пускай Мациан вывезет всех, кого сумеет. После него прилетят униаты, им понадобятся люди, знающие станцию. С униатами можно найти общий язык… как мы нашли его с Джессадом. Не время праздновать труса. Я увяз с головой.
Первый шаг… Ты вышел на сцену, — говорил он себе, — и люди услышали твой спокойный, решительный голос. Услышал его и Джессад. Теперь ты знаменит на всю станцию. Именно в этом секрет вечного успеха Константинов: в монополии на известность. В красивых жестах, рассчитанных на публику. Анджело видится людям этаким патриархом, без которого все рухнет. А тебе с ним не тягаться, у тебя нет его манер, нет врожденной привычки властвовать. Зато есть другие способности… Когда в центральной и на орбите началась суматоха, ты хоть и натерпелся страху, но быстро смекнул, как извлечь из этого выгоду. В худшем случае ты останешься при своих».
Вот только Джессад… Джон часто думал о Маринере, погибшем, когда возле него точно так же, как сейчас возле Пелла, собрались корабли Мациана. Чтобы подобного не случилось здесь, Джессад обязан положиться на Джона и Хэйла и ни в коем случае не создавать собственной агентуры. Сейчас Джессад фактически под домашним арестом, без документов он не отважится выйти из квартиры, тем более что на подлете к Пеллу — Мациан.
Джон глубоко вздохнул, размышляя о том, что сейчас униат в его власти. Пожалуй, дело обстоит неплохо. Джессад поклянется не своевольничать, иначе очередной труп без документов отправится в шлюз. В последнее время такое случалось часто, особенно в «К». Джону еще не доводилось убивать, но с той минуты, как увидел Джессада, он был готов к такому исходу.
Для того чтобы разместить в доках столько кораблей, потребовалось немало времени. Сначала — «Тихий океан», затем «Африка», «Атлантика» и «Индия», и наконец пришел черед «Норвегии». Сигни покинула пост в центре рубки, предоставив Граффу, сидящему у главного пульта, командовать кораблем. Прождавшая несколько часов «Норвегия» торопливо ткнулась носовым щупом в подводящий конус, после чего докеры Пелла открыли люки во внешней стене дока, чтобы выпустить «пуповины»; тем временем «Австралия» заканчивала переход в режим стоянки, а суперрейдероносец «Европа», пренебрегая станционными буксирами, плавно приближался к причалу.
— Кажется, все в порядке, — сказал Графф. — В доках вроде все спокойно. Там полным-полно станционных полицейских из резерва управляющего. Никаких признаков паники среди шпаков. Об этом позаботилась администрация.
Новости слегка приободрили Сигни. Она надеялась, что Анджело и его помощники будут действовать разумно — по крайней мере до тех пор, пока Флот не сделает свое дело.
— Внимание, — заговорил ком. — Управляющий станции поздравляет Флот с благополучным прибытием в наши доки. Мы рады вашему визиту и просим капитанов при первой возможности посетить совет.
— Пускай «Европа» отвечает, — прошептала Сигни и через секунду услышала голос вахтенного комтеха флагмана. Он просил подождать.
Сигни соскочила с дивана.
— Графф, остаешься за меня. Ди, дай мне десять человек в сопровождение, и побыстрее.
Из кома посыпались новые инструкции с «Европы»: каждому рейдероносцу выпустить в док пятьдесят десантников в полном боевом облачении. Командование Флотом временно передается Яну Мэйсу, первому помощнику капитана «Австралии». Рейдерам прикрытия идти в доки на стыковку, подчиняясь указаниям станционной диспетчерской службы.
Следить за исполнением этих распоряжений предстояло Граффу. Наконец-то Мациан соизволит рассказать своим капитанам, что он замышляет.
Пройдя к себе в кабинет, Сигни задержалась там лишь для того, чтобы сунуть в карман пистолет. Затем она поспешила к лифту и спустилась к воздушному шлюзу, по которому уже бежали солдаты, посланные Граффом в док, и Ди Янц. Они были в полной боевой экипировке с той минуты, когда корабль оказался вблизи станции. От них отделился эскорт Сигни, возглавляемый Байхэмом, и двинулся следом за ней. В стальных коридорах «Норвегии» умирало эхо голоса Граффа.
Флоту был отдан весь док, и в него разом высыпали вооруженные десантники с нескольких кораблей, оцепив подступы к трапам и вынудив станционную охрану к беспорядочному отступлению. Не понимая, чего от них хотят военные, по причалам метались докеры.
— За работу! — рявкнул на них Ди Янц.
Докеры подчинились мгновенно. Едва ли флотским следовало их опасаться. Сигни скользнула взглядом по вооруженным полицейским, фиксируя позу каждого, затем — по хитросплетению тросов и стрел, где могли прятаться снайперы. Увлекая за собой эскорт, она пошла вдоль закругления стены дока, мимо «пуповин», трапов и подъемных кранов… Солдаты образовали живую стену на всем пути от «Норвегии» к «Европе»; дальше стояли торговые корабли.
Сигни шагала следом за Томом Эджером с «Австралии» и его свитой; остальные капитаны, как ни спешили, оказались у нее за спиной. На трапе у шлюза «Европы» она поравнялась с Эджером.
Возле лифта на выходе из ребристой «пуповины» их догнал Кео с «Индии»; по пятам за ним шествовал Порей с «Африки». Все молчали — вероятно, думали об одном и том же, злились на одно и то же, и никто не испытывал желания высказывать свои догадки. В лифт каждый взял только двоих солдат. Безмолвно покинув кабину на главной палубе, они направились к совещательной каюте; гулкое эхо шагов разносилось по коридору. Здесь было просторнее, чем на «Норвегии», и малолюднее. По пути им встретилось лишь несколько часовых, окаменевших по стойке «смирно».