— Бенсон-Картер перед смертью прошептал мне, что нам делать: повернуть поочередно в направленьи против стрелки черепа, что вделаны в сундук заморский. А вращать в таком порядке: первый, третий, следом пятый, там шестой, второй, четвертый и седьмой. И скорее уносить отсюда ноги, ведь в запасе остается лишь каких-то полчаса.
Я ничего не поняла, и остальные, судя по их виду, тоже, Брюс, правда, наклонился к уху Лили. Я поглядела на Илли. Тот развел щупальца, будто подтверждая, что Бенсон-Картер и впрямь что-то такое бормотал, но сам Илли его речей не понял.
— Многое мне прошептал он, стоя на пороге смерти, — вещала Каби. — По случайности старик услышал вызов, направлялся же он к Сиду, и заданье у него такое было: встретить трех гусар, дождаться совпаденья фаз пространства и забрать Солдат с собою в те года, когда Египет был еще под властью римлян и когда еще не свергнут был последний император. Им сразиться предстояло в битве под Александрией, уничтожить Скарабеев, разгромить их вместе с зомби!
О, прости меня, Богиня, что в тебе я усомнилась. Лишь теперь я осознала, что твоя рука незримо указует мне дорогу. Мы найти сумели Сида, и гусары— перед нами. Им мы отдадим оружье и парфянские одежды, что хранил в своем приюте Бенсон-Картер, чьей могилой стала серая Пучина. Ты спасла нас, о Богиня, Дверь явив, когда мы трое с жизнью навсегда прощались.
Громовой рев, который потряс стены и заставил меня заткнуть уши, издал Сид. Лицо его сделалось багровым, и я мысленно укорила своего шефа: умереть от апоплексического удара на Глубине ничуть не труднее, чем в первой жизни.
— Разрази меня гром! Кабизия Лабрис, ты спятила! Что за часовые стрелки, что за черепа? Ерунда, бред, вздор! Где то оружие, о котором ты болтала? В этом вшивом ящике?
Каби равнодушно кивнула. Ответ ее прозвучал буднично и деловито:
— Там тактическая атомная бомба.
«Примерно через 0,1 миллисекунды радиус огненного шара достигает 45 футов, а температура устанавливается в пределах 300000 градусов Цельсия. Яркость при наблюдении с расстояния в 100000 ярдов приблизительно в 100 раз превосходила яркость Солнца, видимого с Земли… Шар расширился до максимального радиуса в 450 футов менее, чем за одну секунду».
Усидели на своих кушетках лишь Каби да двое инопланетян; остальные же повскакивали, изрыгая проклятия. Казалось бы, подумаешь, эка невидаль — примитивное взрывное устройство из середины двадцатого века! Уж нам-то, способным перемещаться во времени, знакомым, пускай и понаслышке, с грозным оружием будущего, Мыслебомбой, бояться его не следовало. Но заприте атомщиков в одной комнате с бенгальским тигром — что они вам потом скажут? Точно так же чувствовали себя и мы.
Физика для меня — темный лес, но и дураку понятно, что взрыв разнесет Место в клочья. В общем, беда не приходит одна: сначала Санкт-Петербург, дальше Крит, Бенсон-Картер, расплавленный Компенсатор… Похоже, Скорпионам пора поднимать лапки кверху.
Ладно, страх страхом, но и нюни распускать нечего. Смотреть противно, до чего все перетрусили. Или Док заразил нас своим пристрастием к выпивке?
Так или иначе, собой мы не владели.
— Выкиньте его! — взвизгнула Мод, оттолкнула сатира и бросилась к сундуку.
— Господа, мы должны инвертироваться, — прошипел Бо. Перепрыгнув через табурет, он рванулся к Компенсатору.
— Клянусь небом, он прав, — поддержал его бледный Эрих, позабыв разом про красавицу графиню, чьи изящные пальчики обхватывали хрупкую ножку пустого бокала.
Я обомлела. Инвертировать Место — все равно что очутиться под шквальным огнем, и даже хуже. Ведь дверь надо прикрыть так плотно, чтобы Ветрам Перемен не было дороги внутрь. Инвертируясь, вы разрываете всякие связи с космосом.
Среди моих многочисленных приятелей нет никого с инвертированных станций.
Отбросив Фрину на кушетку, Марк ринулся наперерез Мод. Гречанка, тело которой давно утратило прозрачность, сонно огляделась и поправила свой пеплос. На какой-то миг она отвлекла мое внимание, и я подумала: тем зомби, чьи призраки мы вызываем на Глубину, снятся, верно, диковинные сны. Их тела остаются в их настоящем, а души на то время, когда их призывают, обретаются в безвременье.
Сид перехватил Бо у самого Компенсатора, заключил пианиста в медвежьи объятия и рявкнул:
— Да вы что, с ума посходили? Совсем спятили! Мод! Марк! Магдалена! Не трогайте этот ящик, ради всего святого!
Скинув с сундука на пол одежду, луки и колчаны со стрелами, Мод поволокла его в Прихожую — видно, чтобы вышвырнуть вон, когда Дверь появится снова. Марк одновременно и помогал ей, и пытался оторвать ее от сундука.
Они вели себя так, будто Сид обращался вовсе не к ним.
Вдруг я рассмотрела те семь черепов на крышке бронзового сундука. Я словно увидела их через увеличительное стекло и, испугавшись, не соображая, что делаю, побежала прочь. И тут вокруг меня обвились щупальца Илли.
— Не горячись, Гретхен, — проквакал он. — Пожалей бедного папочку. Вам, двуногим, дай только волю — вывернетесь наизнанку.
Вес его тела в конце концов остановил меня, и я даже слегка опомнилась.
— Не трогайте, я сказал! — повторил Сид. — Дайте мне собраться с мыслями.
Внезапно Док — ну вылитый Эйб Линкольн! —
выпрямился во весь рост, махнул рукой, требуя тишины, и заявил:
— Интрверт… инвер… першк…
Тут внутри у него как будто что-то переключилось, и он добавил:
— Я знаю наверняка, что надо делать.
Перетрухнули мы все-таки здорово — а то стали бы иначе, затаив дыхание, выслушивать рассуждения запойного пьяницы!
— Инвер… ящ… — Мы выжидательно глядели на него. — Дребедень.
Он протянул руку, взял со стойки бутылку, запрокинул голову и, жадно глотая виски, съехал по стойке на пол.
В тот же миг на стойку вскочил Брюс.
— У меня вопрос. Никто из присутствующих не запускал часовой механизм? — спросил он звонким голосом. — Значит, бомба не взорвется.
Его деловитость и уверенность в себе отогнали мои страхи.
— К тому же, если я не ошибаюсь, после запуска у нас в запасе останется еще полчаса. Правильно?
Каби кивнула.
— Отлично, — сказал он. — Второй вопрос: как насчет техника-атомщика?
До ответа пришлось докапываться совместными усилиями. Илли сообщил, что его предки пользовались атомным оружием, выжгли им поверхность планеты и нагородили без числа кратеров. Но сам он не техник, а «вещатель» (я решила сперва, что у него испортился коммуникатор). Кто такой вещатель? Это тот, кто воздействует на вещи особым способом, который невозможно описать. Нет, атомная энергия вещанию не поддается. Севенси с высоты своего миллиарда в будущее уведомил нас, что его культуре никакая энергия вообще не требовалась. Сатиры просто перемещались в пространстве, которое оборачивалось вокруг них.
— Нам было нужно, вот оно и крутилось. В Пучине, правда, так не повертишься.
— Короче говоря, техника среди нас нет, — подвел черту Брюс. — А потому вскрывать сундук бесполезно. Еще один вопрос, — он повернулся к Сиду. — Как скоро мы сможем его выбросить?
Сид, во взгляде которого читались признательность и легкая зависть, пустился в объяснения. Брюс нетерпеливо слушал его, и едва он произнес; слово «ритм», перебил.
— То есть, как только мы вновь подстроимся под космос. Спасибо, мастер Лессингем. В нашем распоряжении по меньшей мере пять часов безделья, поскольку до тех пор мы бессильны что-либо предпринять.
Скупо улыбнувшись, он принялся мерить шагами стойку бара. Несколько стаканов со звоном свалились на пол, но ни он, ни мы не обратили на это внимания. Светлые волосы, обрамлявшие лицо Брюса, отчетливо выделялись на фоне Пучины.
— Что ж, — сказал он. — Нас четырнадцать, двенадцать Демонов и двое Призраков. Можем поговорить. Мы все сидим в одной лодке, мы все сражаемся в одной войне, так что вы меня поймете. Я уже заводил об этом речь, но тогда меня подвела перчатка. Поэтому долой перчатки!
Вытащив их из-за пояса, Брюс швырнул перчатки на стойку — чтобы придавить каблуком при следующем шаге.