Имя воина было известно всем и каждому: Беллхап Саттлстон Вирлдесс аг-Мираклот ру-Кононсон. Друзья, которые вскоре после знакомства отворачивались от бойца, называли его Хапом. Разумеется, он был варвар. Цивилизованный человек повел бы себя разумнее и благороднее: не стал бы прикасаться к Глирендри и убивать спящую женщину. Хап же поступил именно так — и стал обладателем меча. Или наоборот: меч стал хозяином Хапа.
Чародей узнал о приближении гостей задолго до того, как увидел их. Он трудился в своей пещере в склоне холма и вдруг ощутил неясную тревогу.
— Гости, — проговорил он. По спине побежали мурашки.
— Я ничего не слышу, — отозвалась Шарла, деревенская девушка, которая жила вместе с Чародеем и в тот день убедила его научить ее нескольким простым заклинаниям. Однако в ее голосе сквозило беспокойство.
— Разве ты не чувствуешь, как поднимаются волосы на затылке? Это сработало предохраняющее заклятие. Подожди, я проверю. — Чародеи посмотрел на некую вещицу, похожую на поставленный на ребро серебряный обруч. — Надвигается беда, Шарла. Тебе нужно уходить отсюда.
— Но… — Шарла взмахом руки указала на стол.
— Ничего страшного. Закончим в другой раз. Такое заклинание не представляет опасности, — ответил Чародей. Речь шла о заклинании против любовных чар, не то чтобы очень простом, но вполне безобидном и действенном. Он ткнул пальцем в луч света, сверкавший внутри обруча. — Опасность близка. По западному склону движется мощный источник маны. Значит, ты пойдешь по восточному.
— А я не могу помочь? Ты же кое-чему меня научил.
— Помочь? — колдун хрипло рассмеялся. — Ты не понимаешь, о чем говоришь. Это Глирендри. Взгляни на луч. Видишь, какой цвет, какая форма? Нет, уходи, и как можно скорее. На восточном склоне тебе ничто не угрожает.
— Пойдем со мной.
— Не могу. Глирендри на свободе, он подчинил себе какого-то олуха, которого я должен остановить.
Вдвоем они вышли из пещеры. Шарла переступила порог хижины, которую делила с колдуном, накинула платье и нехотя побрела вниз по склону. Чародей торопливо собрал все, что могло понадобиться, и следом за девушкой покинул дом.
Тем временем незваный гость преодолел приблизительно половину пути до вершины. То явно был человек: высокий, широкоплечий мужчина, который сжимал в руке нечто длинное, поблескивавшее на солнце. От того места, где стоял Чародей, его отделяло минут пятнадцать ходьбы. Колдун вновь поставил на ребро серебряный обруч.
Сквозь обруч клинок виделся ослепительно яркой иглой, искрящейся маной. Все правильно, это Глирендри.
Надо было сказать Шарле, чтобы она предупредила Братство. У нее бы получилось. Впрочем, уже поздно.
Белый свет, исходивший изнутри обруча, резал глаза.
Да, луч был белым, в нем не проглядывало ни вот столько зеленого, из чего следовало, что воин не пытался защитить себя предохраняющими заклятиями. Выходит, он не волшебник и, вдобавок, изрядно глуп. Интересно, знает ли он хоть что-нибудь о Глирендри?
Впрочем, какая разница? Тот, кто владеет клинком, неуязвим: его не возьмут никакие чары, кроме чар самого Глирендри. По крайней мере, так утверждала молва.
— Посмотрим, — проговорил Чародей, порылся в своем добре и извлек из кучи деревянный предмет в форме окарины, сдул с него пыль, стиснул предмет в кулаке и направил на склон холма.
Он немного помедлил. Заклинание верности было простым и безопасным, однако имело побочный эффект: ослабляло умственные способности жертвы.
— Самооборона, — успокоил себя Чародей и дунул в окарину.
Воин продолжал идти все тем же размеренным шагом. Еще немного — и он достигнет вершины.
— Что ж, — промолвил Чародей, — ладно. — Он взял в руки металлический диск, а затем, покопавшись в куче диковинных предметов, достал обоюдоострый, отточенный нож, лезвие которого украшала затейливая надпись на неизвестном языке.
На вершине холма бил ключ, дававший начало ручью, бежавшему по склону мимо хижины Чародея. Воин остановился на дальнем его берегу, оперся на меч и уставился на колдуна. Дышал он с натугой — подъем оказался не из легких.
Чародей видел перед собой изборожденную шрамами гору мышц. Ему показалось несколько странным, что у такого молодого человека столько шрамов. Впрочем, они, похоже, нисколько не беспокоили воина. По-видимому, тот был здоров, как бык. Темно-синие блестящие глаза варвара были посажены чересчур близко.
— Я Хап, — заявил воин. — Где она?
— Ты имеешь в виду Шарлу? Какое тебе до нее дело?
— Я пришел освободить ее, старик. Слишком долго ты…
— Эй, погоди! Шарла моя жена.
— Ты опорочил девушку, лишив ее чести, заставил…
— Шарла оставалась со мной по собственной воле!
— Думаешь, я поверю? Чтобы такая красивая девушка могла полюбить дряхлого старика?!
— Я что, выгляжу дряхлым?
Чародей вовсе не походил на старика. Он казался зрелым мужчиной, лет на двадцать постарше Хапа, которому не уступал ни ростом, ни телосложением. Выходя из хижины, он не позаботился об одежде. Спину его украшали не шрамы — красно-зелено-золотистая татуировка — изысканный пятиугольный узор, который словно зачаровывал своими переплетающимися линиями.
— Вся деревня знает твой возраст, — сказал Хап.
— Тебе две сотни лет, если не больше.
— Хап, — проговорил Чародей. — Беллхап как-тебя-там ру-Кононсон. Я вспомнил: Шарла рассказывала мне, что ты привязался к ней, когда она последний раз спускалась в деревню. Надо было мне сразу что-нибудь предпринять.
— Старик, ты лжешь. Ты зачаровал Шарлу. Всем известно, какой силой обладает заклинание верности.
— Я не пользуюсь им. Не хочу побочных эффектов. Кому понравится, что его окружают дружелюбные олухи? — Чародей указал на Глирендри. — Ты знаешь, что у тебя в руке?
Хап мрачно кивнул.
— Тогда тебе не мешает поостеречься. Может быть, еще не слишком поздно. Попробуй переложить меч из правой руки в левую.
— Я уже пробовал. Ничего не получается. — Хап взмахнул шестидесятифунтовым клинком, который со свистом рассек воздух. — Я не могу избавиться от него, даже когда ложусь спать.
— Значит, слишком поздно.
Сверкнула ослепительная вспышка.
Достигнув холма, метеорит уменьшился в размерах до бейсбольного мяча. Он должен был угодить Хапу прямиком в темечко, однако взорвался на долю секунды раньше. Когда сияние померкло, обнаружилось, что варвар стоит в кольце маленьких кратеров.
У воина отвисла челюсть. Потом он закрыл рот и двинулся вперед. Меч тихонько загудел.
Чародей повернулся спиной.
Хап скривил губы — мол, ну и трус ты, братец, — а затем вдруг отскочил. От спины колдуна отделилась тень.
Тень была настолько черной и плотной, как будто отражалась на стене лунной пещеры, внутрь которой проник луч солнца. Она опустилась на землю, оторвалась от Чародея — подобие «глазка» на двери в кромешную тьму, какая наступит с гибелью мироздания, — выпрямилась и прыгнула.