Миновав проход, я съехал на дно кратера и свернул влево, обогнул выступ стены и направил машину к госпиталю, что примостился в укромном уголке между выступом и стеной.
Лунные поселения строятся особым образом: не на открытом месте, а у стен кратеров, у подножий гор, в долинах и распадках — то бишь там, где существуют естественные укрытия, которые позволяют прятаться от радиации и метеоритов. Правда, надежнее всего зарыться в грунт, однако в человеческом естестве есть что-то такое, что восстает при одной только мысли о жизни в норах. Поэтому люди защищаются иным способом — возводят поселения вплотную к высоким стенам. Именно так, к примеру, построена Енотова Шкура. Город протянулся почти на три мили в длину; улиц в нем нет, а все дома прижимаются к северной стене кратера.
Я остановил вездеход у наружного шлюза госпиталя, надел шлем, взял мешок с лишайниками и выбрался из машины. Должно быть, меня заметили изнутри, поскольку шлюз начал открываться. Когда я подошел к нему, люк уже распахнулся настежь. Я вошел; люк закрылся, послышалось шипение подаваемого в шлюзовую камеру воздуха. Подождав, пока откроется внутренний люк, я снял шлем и двинулся к отверстию.
С той стороны меня поджидал док Уизерс. Увидев мешок, он усмехнулся в свои огромные, как у моржа, седые усы.
— Ты нас выручил. Запасы подходят к концу, а никто из добытчиков до сих пор не появился. Ты первый. — Док шумно вдохнул и столь же шумно выдохнул. — Знаешь, я все время боюсь, что вы рано или поздно встретите свою удачу, и тогда никому не станет дела до моих микробов.
Док провел меня в свой кабинет, крохотное, но весьма уютное помещение. Он открыл дверцу буфета, достал бутылку и несколько стаканов. Оказалось, что у него есть и лед. Я знал, что он угостит меня чем-то вполне приличным. Дрянное спиртное на Луне — да и в космосе в целом — попросту не водится. Транспортные налоги настолько высоки, что в попытках сэкономить на качестве нет ни малейшего смысла.
— Как съездил? — спросил док.
— Почти никак. Набрал только лишайников, больше ничего.
— Я живу в постоянном страхе, что когда-нибудь мы сорвем последний лишайник, — признался Уизерс.
— Мы пытались выращивать их в искусственных, теоретически идеальных условиях, и они попросту не пожелали расти. Мы пробовали пересаживать их в другие места здесь, на Луне, и все заканчивалось сравнительно благополучно, однако на Земле они так и не прижились. Похоже, они не выносят атмосферы. — Он принялся разливать спиртное по стаканам.
— Может, со временем обнаружится, что они растут не только здесь, — предположил я.
— Нет, — док покачал головой. — Лишайников нет нигде, за исключением окрестностей Тихо.
Сьюзи, которая впорхнула в кабинет следом за мной, уселась на бутылку. Не могу сказать, есть ли у нее задатки алкоголика, но сидеть на бутылках она обожает.
— Хитрюга, — проговорил док, кивнув Сьюзи, а затем протянул мне мой стакан. Я пригубил. Виски. Как раз то, что требовалось, чтобы промочить горло и прополоскать рот, в который будто набился песок.
— Знаете, док, — произнес я, сделав большой глоток, — «собачки» и лишайники как-то связаны друг с другом. Нашел одних, значит, жди других. Над лишайниками всегда висит пара-тройка «собачек» — этакие бабочки, что вьются над цветочной клумбой. У моей Сьюзи замечательный нюх, лучшего охотника я еще не встречал.
Продолжая потягивать виски, я задумался над тем, что объединяет между собой «собачек», лишайники и микробов. Любопытный, однако, расклад. «Собачки» находят лишайники, в лишайниках кишат микробы, за которыми-то, по сути, и охотится человек. Ему необходимы именно микробы.
Впрочем, дело не только в этом.
— Док, у меня порой возникает странное чувство. Будто Сьюзи пытается поговорить со мной.
— Ничего странного, — заявил док. — Мы же знать не знаем о том, кто такие эти «собачки». Возможно, они разумны. Мне кажется, что так оно и есть. Внешне они представляются сгустками энергии, но где сказано, что разумом наделены лишь те существа, которые состоят из плоти и крови?.. Помню, когда я был мальчишкой, народ любил порассуждать, на кой нам вообще сдалась Луна. Она пуста и мертва, на ней нет ничего такого, из-за чего стоило бы лететь туда, а если и есть, то все равно не окупит затрат на космический полет. Кто бы мог подумать, что на никуда не годной планете будет обнаружено то, чего так долго добивался человек, — лекарство от душевных болезней?
Я кивнул. Если дока тянет поговорить, пускай себе разглагольствует. Дел у меня никаких, разве что вернуться к Амелии, которая осталась в сломанном вездеходе посреди Пустыни. К тому же, я изрядно вымотался и способен, по большому счету, только слушать. Увидев, что мой стакан пуст, док вновь наполнил его. Я не стал отказываться.
— Нам необходимо расширить госпиталь, — сказал док. — Деньги не проблема. Их столько, что можно было бы отгрохать домину в три раза здоровее нынешней хибарки, но какой в том смысл? Лишайников катастрофически не хватает.
— Поднимите цену, — посоветовал я. — Ребята станут искать внимательнее, забудут про всякую ерунду вроде урана.
— Ты, должно быть, шутишь, — произнес Уизерс, пристально поглядев на меня. — Но мне не до шуток, Крис. На мой взгляд, не существует какой-либо явной причины, из-за которой лишайники могут расти только в окрестностях Тихо; правда…
— Что? — спросил я и прибавил, не дожидаясь ответа Уизерса: — Правда, причина может заключаться в Тихо. Вы хотели сказать, что лишайники зародились в Тихо, а уже затем распространились по округе?
— Что такое Тихо, Крис? — справился док, не спуская с меня глаз. — Ты часто бываешь в тех краях. Что там внутри?
— Не знаю, не заглядывал.
— Когда-нибудь кто-то, у кого достанет мужества, сделает это. Кто-то, кто пошлет к чертям суеверия, спустится в кратер и узнает наконец, что же в нем творится. Вот если бы мне удалось переправить лекарство в целости и сохранности на Землю! Быть может, когда-нибудь это случится. Здесь у меня шестьдесят пациентов — столько вмещает госпиталь, на стольких хватает препарата. А люди записываются и записываются, уже образовалась очередь на три года вперед. Они жаждут исцеления, которое сулит Луна.
— Может, кто-то синтезирует…
— Ты видел рисунки, изображающие молекулярную структуру лишайника? — спросил, криво усмехнувшись, док.
— Нет, — признался я.
— Так вот поверь: синтезировать его невозможно.
Я поставил стакан на стол и поднялся.
— Спасибо за угощение.
Ко мне подлетела Сьюзи. Она заложила над моей головой пару виражей, а затем принялась разбрасывать искры.
Я попрощался с доком, прошел через шлюз и забрался в кабину вездехода.
Я запустил двигатель и поехал к «Грязному Джо». Пускай название вас не обманывает, его заведение — вовсе не какая-нибудь забегаловка. Джо владеет чуть ли не единственным приличным зданием в Енотовой Шкуре; оно появилось вместе с городом. Джо открыл лавочку, когда строили космопорт. Он кормил строителей и давал им приют и пришелся им по душе, а поскольку они хотели, чтобы Луна как можно сильнее напоминала Землю, то назвали кабачок «У Грязного Джо». Со временем строители улетели, а название осталось.
Я притормозил у входа, припарковал вездеход, вылез из кабины и направился к зданию.
Мне показалось, будто я вернулся домой. Впрочем, так оно отчасти и было. Около десятка старателей вроде меня имели в заведении Джо личные номера, где коротали промежутки между вылазками. Выходить в город не было необходимости, поскольку Джо поставил дело на широкую ногу, и прежний кабачок превратился в отель-бар-банк-универмаг, что называется, в одном лице.
Я вошел в холл и двинулся к стойке бара — не потому, что хотел чего-нибудь выпить, а чтобы посмотреть, кто сегодня заглянул на огонек.
Как выяснилось, никто, если не считать бармена Табби и мужчины, который стоял у стойки и как раз поднес к губам стакан.
— Привет, Крис, — поздоровался Табби. — Тут тебя желают видеть.
Мужчина повернулся. Он был высок ростом и настолько широкоплеч, что плечи как бы клонились вперед, словно грозя вот-вот рухнуть на пол. Скуластое лицо, льдисто-голубые глаза, седые баки. Вид у него был весьма внушительный.
— Вы Джексон? — требовательно спросил он.
Я не стал отрицать.
— Он прилетел на том корабле, что сел меньше часа назад, — сообщил Табби.
— Меня зовут Чандлер Брилл, — сказал мужчина.
— Из университета Джонса Хопкинса. Я ваш новый хозяин, прошу любить и жаловать.
Он протянул руку, которая была больше моей, хотя я не успел еще снять перчатку.
Мы обменялись рукопожатием. У меня по спине побежали мурашки.