Известная писательница НЭНСИ КРЕСС выпустила роман «Beggars in Spain» («Испанские попрошайки»). Годом ранее за повесть под тем же названием она получила премии «Хьюго» и «Небьюла»; критики полагают, что роман, включивший в себя заглавную повесть в качестве первой части, вполне может повторить этот успех. В романе рассказывается о группе детей, которые в результате генетического эксперимента получили способность обходиться без сна, а также — как выясняется позднее — и некоторые другие качества, сделавшие из них суперменов — и изгоев общества.
Роман ДЭВИДА БРИНА «Glory Season» («Сезон славы») — любопытный для писателя-муж-чины экзерсис на феминистскую тему. Действие произведения происходит на далекой планете, в колонии, основанной женщинами, которые бежали от мужчин и попытались создать однополое общество. В этой книге объемом в 560 страниц немало увлекательных приключений, но не меньше и размышлений о серьезных биологических и социальных проблемах — причем не только тех, которые связаны с взаимоотношениями между мужчинами и женщинами.
Новый роман УИЛЬЯМАГИБ-СОНА, «Virtuel Light» («Виртуальный свет») — это дальнейшее развитие такого направления НФ, как киберпанк, хотя в этой книге, в отличие от предыдущих, автор почти не затрагивает тему компьютерных технологий. События романа разворачиваются в начале следующего века в городе Сан-Франциско, пострадавшем от мощного землетрясения и разделенном на несколько зон. Главный герой, сотрудник честной охранной фирмы Рейдел, разыскивает украденные солнечные очки, которые на самом деле являются неким секретным устройством для проникновения в мир виртуальной реальности. Книгу, как всегда, отличают стремительное действие, лихо закрученный сюжет и характерный гибсоновский стиль. «Да, теперь я знаю, какие чувства мог испытывать читатель, схватив новый, еще пахнущий типографской краской роман Чандлере…» — пишет в своей рецензии на эту книгу обозреватель «Locus» Фарен Миллер.
В последнее время в американской НФ появилось целое направление, которое можно охарактеризовать как «романы о Марсе». Несколько таких книг вышло и в 1993 году. Одна из них — роман КИМА СТЕНЛИ РОБИНСОНА «Green Mars» («Зеленый Марс»), Это вторая книге трилогии — первая, «Красный Марс», вышла годом ранее; третья, «Голубой Марс», планируется на 1994–1995 годы. В романе очень подробно рассказывается о развитии земной колонии на Марсе, о первых опытах, направленных на то, чтобы сделать красную планету пригодной для жизни землян. Правдоподобие роману придают глубокий психологизм в обрисовке характеров персонажей, а также множество любопытных социологических деталей в описании марсианского общества.
Другая книга о Марсе — роман ГРЕГА БИPA «Moving Mars» («Марс в движении»). Если сравнивать его с книгой Робинсона, то этот роман — фантастика скорее политическая, нежели социальная. Впрочем, сюжет настолько сложен, что в двух словах пересказывать его я не возьмусь. Скажу лишь, что книга получила самые высокие оценки критиков.
И, наконец, третья книга на марсианскую тематику — это роман ПОЛА МАККАУЛИ «Red Dust» («Красная пыль»), гораздо более легкий и развлекательный, нежели первые два. В нем Марс заселили китайцы, причем созданное ими государство сочетает в себе черты как коммунистического, тек и древнего Китая, а правит им Император, который представляет из себя некую разновидность искусственного разума. События развиваются быстро, герои активны и романтичны, антураж выпуклый и богатый оттенками. Короче, Марс, описанный Маккаули, более похож на планету из романов Эдгара Райса Берроуза и Ли Бреккет, нежели на унылую красную пустыню современных фантастов.
Всегда интересно, когда талантливый автор, сделавший себе имя в определенном направлении фантастики, не боится попробовать себя на новом поприще. Недавний лауреат «Небьюла», один из лучших американских научных фантастов, к тому же близкий по своей литературной манере к киберпанкам, МАЙКЛ СУЭНВИК решил обратиться к совершенно новому для себя жанру фэнтези. Итогом этой попытки стал роман «The Iron Dragon’s Daughter» («Дочь Железного Дракона») — книга необычная, жесткая, радикально переосмысливающая традиционные кельтские легенды о Волшебной Стране и маленьком народе. Да, здесь есть тролли, эльфы, феи, гномы, драконы. Однако мир, в котором они обитают, мало похож не светлый пасторальный мир, знакомый нем по другим книгам в жанре фэнтези, — он задымлен, индустриализирован, мрачен. В лесах рыщут гончие-киборги, угрюмые алхимики изобретают все новые и новые смертоносные растворы, а драконы, которых в буквальном смысле слова монтируют на специальных фабриках, более похожи на современные реактивные истребители, нежели на сказочные крылатые существа.
Другой подобный пример связан с именем еще одного из наиболее ярких фантастов восьмидесятых годов. ЛЮЦИУС ШЕПАРД, создавший немало прекрасных вещей в жанрах НФ и фэнтези (первая крупная русская публикация — журнел «Если» № 9, 1993 г.), вдруг решил испытать свои силы в жанре хоррор. Его роман ужасов «The Golden» («Золотая») варьирует одну из самых избитых тем в этом жанре — тему вампиров. Однако как варьирует! В этой «сочно рассказанной и замечательно интеллигентной книге» (выражение критика Эдварда Брайанта) повествуется о том, как парижский сыщик Мишель Бехайм расследует по просьбе патриарха вампиров таинственное убийство прекрасной вампирессы по имени Золотая, произошедшее в 1860 году в карпатском замке Банат. И, естественно, разгадка тайны будет далека от той, которую мог бы предвидеть читатель.
Однако, говоря о хорроре, нельзя не заметить, что самой нашумевшей, пожалуй, книгой в этом жанре стал роман КИМА НЬЮМАНА «Аnno Domini». Название перевести затрудняюсь, скажу лишь, что оно образовано по образцу известной латинской формулы «Anno Domini», что означает «новой эры» или «от Рождества Христова». Представьте себе альтернативно-исторический роман, чья вариативность заключается не в изменении реальной истории, а в более чем вольном обращении с литературной традицией. Итак, что было-бы, если…, если бы не профессор Ван Хельсинг убил графа Дракулу, а совсем наоборот? Одно изменение тянет за собой другие. Дракула, женившись на королеве Виктории и превратив ее в вампира, подчиняет себе Англию и устанавливает в ней «новый порядок». Вокруг Букингемского дворца выстраиваются зловещие ряды кольев, предназначенных для совершения публичных казней (и первый, кого сажают на кол, это несчастный Ван Хельсинг). Недовольных отправляют в концентрационный лагерь в Суссексе — один из узников, кстати, не кто иной, как Шерлок Холмс. Другой герой книги — Джек-Потрошитель, которого теперь зовут Серебряный Нож. Естественно, ведь простой нож для проституток-вампиров не годится. И вообще, в этот изобретательный роман, в котором на равных соседствуют известные литературные персонажи и реальные исторические фигуры, автор вместил столько событий, что их хватило бы не на одну книгу.
Ежегодно в Штатах выходит в свет не менее двух-трех десятков романов авторов-дебютантов. Одним из лучших дебютных романов 1993 годе, по общему мнению критиков, стала книга ПАТРИЦИИ ЭНТОНИ «Cold Allies» («Холодные союзники»); произведение отличают интересные идеи, глубокий психологизм и мастерски выстроенный сюжет. Это роман о глобальной войне недалекого будущего, в которую вмешиваются некие пришельцы. Среди главных героев книги — уфолог Линда Паризи, арабский полковник Квазим Абель Вазиф, подполковник украинской армии Баранюк и прочие не менее колоритные персонажи.
Несколько слов о других дебютных книгах, которые вызвали наибольший интерес у читателей и критиков. Это, во-первых, роман МЭРИ РОЗЕНБЛЮМ «The Drylands» («Сухие земли») — экологическая антиутопия, действие которой происходит в следующем веке на Северо-Западе США, где за несколько десятилетий не выпало ни капли дождя. Во-вторых, роман ВИЛЬГЕЛЬМИНЫ БЭЙРД «Cresh Course» («Курс на катастрофу») — киберпанковский триллер о нескольких актерах кинематографа будущего, которые начинают постепенно понимать, что им угрожает смертельная опасность, поскольку один из них — маньяк-убийца. В-третьих, роман ЭМИ ТОМСОН «Virtual Girl» («Виртуальная девушка») — еще одна книга, близкая по своему жанру к киберпанку, однако это не столько триллер, сколько мелодрама — в ней рассказывается о девушке-роботе, которая постепенно начинает осознавать себя как личность.
И эта лишь малая часть интересных, значительных книг, вышедших в Штатах в 1993 году. Однако конвейер не останавливается: в 1994 году читатели получили десятки и сотни новых названий, среди которых тоже немало настоящих шедевров. Но о них — в следующий раз.
Уважаемая редакция!
В прессе сейчас, когда говорят о современной американской фантастике, часто употребляют слово «киберпанк» — будто бы это самое модное там направление. Читаю я довольно много, но так и не разобрался, какие из переводов, которые я прочел за последние два года, можно к нему отнести. И еще: видел я книжку одного русского автора по фамилии Тюрин — на обложке написано «киберпанк». Попытался читать, но ничего не понял. Не могли бы Вы объяснить мне, что же это такое — киберпанк, какие писатели к нему относятся, и есть ли такие авторы у нас в стране?
Олег Балашов, г. Псков
Действительно, киберпанк — одно из самых известных направлений в американской НФ 80-х годов. Во всяком случае — самое нашумевшее. Более того — киберпанк ныне вышел за пределы литературы и стал одним из ответвлений современной молодежной контркультуры. В США сейчас выходит несколько «киберпанковских» журналов, в которых о литературе почти не говорится, зато публикуются материалы о проделках хакеров (компьютерных фанатов), о компьютерной музыке и компьютерном искусстве, видеоарте и спецэффектах для кино, о новых экстравагантных модах и вообще — о мироощущении молодых людей компьютерного века.
А начиналось все в начале 80-х, когда несколько молодых авторов, лишь недавно дебютировавших в НФ, решили объединить свои силы, чтобы создать новое направление, сравнимое по своему влиянию с британской «новой волной» 60-х годов. Изначально в эту группу входили Брюс Стерлинг, Уильям Гибсон, Льюис Шайнер, Руди Рюкер, а примыкал к ним более опытный писатель Джон Ширли. Несколько позднее к киберпанкам были «приписаны» Грег Бир и Пат Кэдиган. В 1982 году были опубликованы рассказы Уильяма Гибсона «Джонни-Мнемоник» и «Сожжение Хром», ставшие первыми каноническими текстами этого направления, а Брюс Стерлинг (главный идеолог и пропагандист киберпанка) начал активную рекламную кампанию по продвижению его в массы. В то время киберпанки еще не имели своего нынешнего названия, а именовали себя просто Движением. Термин «киберпанк» появился благодаря известному редактору и писателю Гарднеру Дозуа — так он с некоторым ехидством назвал это направление в одной из своих статей. По утверждению английского критика, составителя «Энциклопедии научной фантастики» Питера Николса, Дозуа воспользовался для этого названием рассказа некоего Брюса Бетке «Cyberpunk», который был опубликован в 1983 году в журнале «Эмейзинг» и никакого отношения к настоящему киберпанку не имел. Тем временем, стремясь обратить на себя как можно больше внимания, киберпанки развязали в любительской и профессиональной прессе настоящую войну с другими талантливыми молодыми фантастами, которых они прозаали «гуманистами» — Джоном Кесселом, Конни Уиллис, Кимом Стенли Робинсоном, Джеймсом Патриком Келли. Пытались они выделиться и чисто внешне — основными элементами их униформы были черные кожаные куртки и зеркальные очки. Однако поначалу их успехи были невелики, и только после того, как в 1984 году был издан дебютный роман Уильяма Гибсона «Neurоmапсег» («Нейромант») — произведение действительно новаторское, что подтвердили присужденные ему премии «Хьюго», «Небьюла» и приз Филипа Дика, — это направление получило всеобщее признание. Более подробно об этой истории аы можете прочесть в статье Майкла Суэнвика «Инструкция к постмодернистам», которая была напечатана в журнале «Интеркомъ», 1993, № 4.
Однако что же из себя представляет киберпанк по сути? Надо сказать, что термин для названия был выбран весьма удачно. Первый корень в этом слове, «кибер», связан со словом «кибернетика» и подразумевает, что это направление описывает будущее, в котором повседневная жизнь людей коренным образом изменилась под воздействием высоких технологий. Глобальные компьютерные сети, регулирующие потоки информации в мировом масштабе. Биологическая инженерия. Принципиально новые виды развлечений. Кроме того, центральным для киберпанка является понятие «виртуальной реальности» («киберпространства», по определению Гибсоне) — некоего мнимого мира, находящегося внутри компьютерных сетей, куда человек может проникать (естественно, не физически, а ментально) при помощи наркотиков или специальных приспособлений.
Второй корень, «панк», позаимствован из музыкальной терминологии. Панк-рок — так называется одно из самых бунтарских течений в рок-музыке, возникшее в конце 70-х годов. Применительно к литературе это слово означает, что мир в произведениях показывается с точки зрения людей «дна», изгоев и преступников, причем показывается агрессивно, напористо, с неприятием норм поведения, насаждаемых государственными институтами и истеблишментом.
Если же говорить о чисто литературных особенностях киберпанка, то среди них можно перечислить жесткое триллероподобное построение сюжете, многое взявшее от детективных романов Рэймонде Чендлере и Дэшила Хэммета, рубленый стиль изложения, а также своеобразный язык героев, сконструированный из уличного и молодежного сленге. Естественно, что многое киберпанк взял и из того, что наработали фантасты старшего поколения — Альфред Бестер, Сэмюэл Дилэни, Филип Дик, Дж. Г. Баллард, Джон Браннер, Норман Спинрад, Джон Варли и особенно Уильям Берроуз (если, конечно, последнего можно назвать фантастом).
Впрочем, в настоящее время киберпанков, как устойчивой писательской группы, в американской фантастике уже не существует. Есть просто жанр, приемами которого пользуются многие авторы, в том числе и те, которые ранее не принимали его или относились к нему с иронией — например, Орсон Скотт Кард или Чарльз Плэтт. Кроме того, активно используют в своем творчестве элементы киберпанка такие писатели, как Том Мэддокс, Пол Ди Филиппо, Майкл Суэнвик, Ричард Кэдри, Джордж Алек Эффинджер, К. У. Джетер и Джек Уомэк. Появляются и интересные дебютанты. Например, в 1992 году настоящий фурор произвел дебютный роман Нила Стивенсона «Snow Crash». С другой стороны, некоторые отцы-основатели киберпанка пишут сейчас литературу, которая к этому направлению никакого отношения уже не имеет.
К сожалению, российские читатели пока еще не имеют возможности познакомиться с основными произведениями киберпанка. На русском языке до сих пор опубликован лишь один рассказ Гибсона, один рассказ Бира и по нескольку рассказов Стерлинга и Ди Филиппо, причем последние в изданиях малодоступных. Правда, в настоящее время романы Гибсона и Стерлинга готовятся к выпуску в издательстве «Terra Fantastica», но когда они выйдут в свет, сказать трудно.
Писателей, делающих «чистый киберпанк», в России пока нет. Хотя отдельные элементы этого направления — по-видимому, интуитивно, — использовали в некоторых своих вещах Андрей Столяров, Андрей Лазарчук и Виктор Пелевин, однако они, говоря о своем творчестве, предпочитают пользоваться термином «турбореализм».
Александр Тюрин является единственным представителем направления, которому сам. же дал название «русский киберпанк». Многие элементы киберпанка в его повестях действительно наличествуют, однако язык, которым пользуется автор, имеет совсем иные корни, нежели западный киберпанк. В любом случае, вопрос этот — о «русском киберпанке» Тюрина — еще долго будет дискуссионным.
— Как чрезвычайно модному у средств масс-медиа писателю-фантасту вам, наверное, часто задают вопросы, типа: «Какая самая большая проблема, с которой сейчас столкнулся мир?» Как вы отвечаете не эти вопросы — серьезно или отделываетесь шуточками?
— Мысль об эксперте, который знает все, наводит на меня тоску Я никогда не испытывал соблазна сколотить себе на этом капиталец Людям следует усвоить раз и навсегда все фантасты — шарлатаны Да, мне нравится думать, что если фантасты и обманывают людей, то только из лучших побуждений Однако это не значит, что они самые глубокие из всех мыслителей Нет, просто они люди с очень активным воображением — очень широким и очень мелким морем знаний, по поверхности которого что только не плавает
— И все же: какова самая большая проблема, которая встала перед человечеством?
— Эта проблема — люди Как говорит Уильям Берроуз «Их слишком много толчется вокруг — не повернешься»
— А самая большая проблеме, с которой столкнулся Уильям Гибсон?
— Сценарий по моему рассказу «Джонни-Мнемоник», который надо бы поскорее закончить[3].
— Как вы начали писать для кино?
— Все очень просто парни, у которых права на «Чужого», захотели снять очередную картину — и вдруг обратились ко мне «Эй, приятель, а почему бы тебе не написать сценарий для «Чужого 3?» Я им ответил «Не хочу. Не испытываю никакого желания прикидываться сценаристом». Тогда они сказали «Но мы дадим тебе за это много денег». И я ответил «И в какой же срок я должен уложиться?»[4]
— И все же: как бы вас ни втягивали в подобные проекты, вы по-прежнему большую часть своего времени тратите на то, что выстраиваете из печатных строчек романы и рассказы. Не является ли литературное ремесло слишком старомодным занятием для такого современного человека?
— Знаете, реалии этого мира настолько изменчивы, что я теряю надежду на то, что кино или видео сумеют управиться со столь стремительными переменами В этом отношении я человек консервативный Я думаю, что по-настоящему хороший писатель — я вовсе не имею в виду себя — может представить все это гораздо глубже и выразить гораздо точнее, нежели кто-либо или что-либо иное
— Так, может, это не так уж и важно, если ваши романы никогда не попадут на экран?
— Не думаю, что я вскочу как-нибудь ночью с острым желанием увидеть кинофильм, сделанный по моей книге Кстати, нечто подобное сказал однажды Джон Ле Карре «Не такой уж это и кайф— видеть, как твои душевные муки превращают в бульонные кубики»
— Вы по-прежнему считаете себя писателем-фантастом?
— Научная фантастика — это то, откуда я родом. Это столь же верно, как и то, что родом я из маленького городка в Северной Вирджинии. Однако я не слоняюсь из угла в угол с тоскливой мыслью «Я всего лишь какой-то сопливый мальчишка из маленького городка в Северной Вирджинии». Точно также я не брожу по комнате, размышляя «Я всего лишь какой-то писатель-фантаст». Я не принадлежу к тем, кто засиживается в одном жанре.
— А в детстве вы читали фантастику?
— Конечно! Я поднимал ее как флаг, когда надо было отделаться от чего-нибудь неприятного. Например, баскетболе Я ведь и тогда был очень длинным, поэтому меня все время пытались затащить на баскетбольную площадку. Но стоило мне подумать о том, что эти маленькие изверги, если я включусь в игру, начнут лупить меня по голове и наступать мне на ноги, а затем смеяться, глядя на мои слезы, — стоило только подумать об этом, как мне становилось не по себе. Поэтому я сразу же заявил «Нет, я не хочу играть в баскетбол, я хочу читать научную фантастику и слушать рок-н-ролл». И я прекратил читать фантастику только тогда, когда начал ходить на свидания с девчонками.
— Откуда вы черпаете свои идеи?
— Все, о чем я пишу, я придумываю, когда просматриваю ежедневно «Нью-Йорк тайме». А на самом деле и этого слишком много — можно читать газету и через день.
— Читали ли вы статью о новом романе, который был создан при помощи компьютера? В него заложили асе, что написала Жаклин Сьюзен. И некоторые из тех, кто уже прочел роман, говорят, что он будет интереснее, чем ее книги.
— Неудивительно: жанровую беллетристику, построенную по стандартной формуле, может писать и компьютер. И я не исключаю, что потребитель найдет ее даже более привлекательной. Компьютер будет генерировать фразы и эпизоды, а программист возьмет на себя роль редактора — будет переставлять фразы и вычеркивать ненужные эпизоды.
— Куда бы вы отправились на машине времени?
— Сразу хочу сказать: я никогда не мечтал о том, чтобы попасть в будущее. Да и с прошлым следует быть крайне осторожным. Во всяком случае, не стоит попадать туда, где полно вирусов и бактерий, от которых можно запросто отдать концы. Впрочем, одно интересное место я знаю — Лос-Анджелес, год этак 1911-й… Зрелище, должно быть, волшебное — представьте себе весь этот пейзаж до того, как его потом застроили.
— Я могу понять, почему вам не хочется а будущее: а ваших романах оно выглядит не очень-то весело.
— Знаете, если бы мы могли позвонить по телефону в прошлое, то нам потребовалось бы чертовски много времени, чтобы рассказать собеседнику о мире, в котором мы живем. Даже с самим собой, каким я был в году этак 65-м, мой разговор вряд ли был бы приятным. «Так что же за это время произошло? Мы выиграли сексуальную революцию? Мы слетали на Луну?» Что ж — и да, и нет.
— Ваша первая книга, «Нейромант», вышла, когда вам было тридцать шесть. А что вы сделали за предыдущие двадцать лет?