К сожалению, ряд читателей обратил внимание лишь на климатические условия, не заметив фактора времени, достаточно четко заявленного в этих отрывках. И, как следствие, приверженцы чисто «погодных» сюжетов сумели предложить лишь различные версии КЛИМАТИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ (инопланетяне против Земли, Россия против США, третья страна против цивилизованного мира, террорист-одиночка против человечества) и ПРИРОДНЫХ КАТАСТРОФ. Наиболее мирный вариант развития событий сообщил нам А. Попов из Магадана, написавший рассказ в соавторстве с Киром Булычевым и Робертом Шекли. По их мнению, Корнелий Удалов в очередной раз поймал золотую рыбку в озере Копенгаген и потребовал от нее, чтобы Великий Гусляр стал 53-м штатом США. Золотая рыбка безропотно исполняет желание, после чего Америку захватывает мощнейший катаклизм (ну как же — солидный массив суши вклинился между штатами), однако Удалову, ставшему Президентом, вместе со своими друзьями удается ликвидировать последствия катастрофы. Воодушевленный Корнелий, подзуживаемый первой леди страны Ксенией, запрещает рок-музыку, и отныне по всей Америке звучат старые добрые мелодии «Битлз», «Стоунз», «Криденс»…
Большинство же любителей фантастики учло все условия задачи, обратив внимание не только на погодные условия, но и на запряженные лошадьми фургоны, старинные автомобили, древний телеграф. Увидев в сюжете явный временной сдвиг, многие читатели взялись за разработку МАШИНЫ ВРЕМЕНИ, отправив героя — в одиночку или с группой ученых — в прошлое, дабы предотвратить катастрофу.
Гораздо тяжелее приходится человечеству, когда катаклизм оказывается связан не с природными факторами, а с механизмом управления временем. Чуждая раса, научный эксперимент, некий космический артефакт — источников много, но суть одна: Земля ПОГРУЖАЕТСЯ В ПРОШЛОЕ, и когда остановится этот процесс, неизвестно. Дело — за Томом…
В рамках этой версии возможен более щадящий вариант развития событий: злого умысла нет, а Земля просто попала в ПРОВАЛ ВО ВРЕМЕНИ. По мнению одного из приверженцев этой теории, А. Сизикова (Воронеж), подобные «временные ямы» локальны, т. е. могут захватывать небольшую территорию. Естественно, погодные условия в границах этой территории иные, что вызывает резкое перемещение воздушных масс. Люди, оказавшись в районе стихийного бедствия, пытаются вызвать помощь, однако приборы, захваченные регрессией времени, исчезают, как пропадает и техника спасателей, лишь только они пересекают границу зоны…
Троих наших читателей воодушевила идея ПАРАЛЛЕЛЬНОЙ ВСЕЛЕННОЙ. Наиболее интересной нам показалась гипотеза В. Сорокина из Симферополя: ураган, случившийся в «параллельной Америке» в 1920 году, оказался столь мощным, что преодолел барьер между мирами и пронесся по США 90-х годов. Однако разрушениями дело не кончилось, и ураган начинает «подстраивать» современную Америку под «свое» время.
А теперь — версии финалистов конкурса.
Ю. Былинкин (г. Ртищево, Саратовская обл.) Разбушевавшаяся стихия, причинившая немало бед США в 1921 г., вновь демонстрирует свою мощь, причем все параметры урагана полностью совпадают. Более того, северные штаты Америки погружаются в двадцатые годы, Том, работник метеостанции, которая граничит с северными штатами, пытается выяснить, что же произошло. Руководствуясь объективными данными метеосводок, архивными документами, собственными наблюдениями, он приходит к выводу, что подобное просто невозможно. Однако в его городе, да и во всех пограничных штатах царит паника: люди, бросая свои жилища, бегут на юг. Том пытается остановить повальный исход, и в этот момент к нему «на помощь» прибывают агенты спецслужб, которые подтверждают его догадку: над обывателями был поставлен социально-психологический эксперимент. Его цель — выяснить, насколько самые нелепые и фантастические идеи, прокрученные через масс-медиа, способны повлиять на сознание людей. На самом деле никакого урагана, меняющего реальность, конечно же, нет, есть иллюзия, созданная средствами массовой информации. Осознав, что эксперимент зашел слишком далеко, спецслужбы пытаются остановить национальную катастрофу, но люди уже верят в то, что видели, и никакие разумные доводы не воспринимают…
Э. Ткаченко (с. Новая Безгина, Белгородская обл.) предлагает решение, которое удовлетворило бы нашего любимого автора Филипа Дика. Том и его босс, погибнув в автокатастрофе, помещены в Мораториум Возлюбленных Собратьев, где испытывают на себе все «прелести» псевдожизни. В мораториуме, на уровне иллюзорного существования, возникла своеобразная «калька» человеческой цивилизации. Один из соседей, почувствовав в новичках своих конкурентов, пытается вывести их из игры, создавая для них искаженную систему координат и воспроизводя различные отрезки прошлого.
По мысли В. Козлова (Москва), Том — молодой талантливый физик. Его теория состоит в том, что изменение облика внешнего мира, старение материи, прогресс человеческой деятельности — все это возможно лишь потому, что находящиеся в движении атомы постоянно изменяют свои положения и соединения, количество ударов и их силу. Другими словами, в следующую и последующие секунды два определенных атома уже никогда больше не столкнутся друг с другом. Этим и объясняется наше с вами понятие будущего, утверждает Том в своей научной работе.
Если атомы существовали всегда, тогда нам подвластно не только настоящее, но и прошлое, стоит только повернуть процесс столкновения атомов вспять и ускорить его. Вся проблема состоит лишь в том, как повернуть этот процесс и вычислить зависимость столкновения атомов.
На практике Том получает подтверждающие его теорию результаты. Можно было уже помечтать о Нобелевской премии, но секретная организация забирает всю работу над проектом в свои руки.
Приехав однажды на работу, Том узнает о произошедшей при испытаниях его изобретения аварии. Небольшой мощности атомный взрыв оказывается достаточным фактором для глобальной катастрофы, обращая процесс соединения и столкновения атомов вспять. Весь материальный мир перестраивает свою атомарную структуру: телефоны оборачиваются древним телеграфом; автомобили превращаются в повозки; остается незатронутой лишь духовная, интеллектуальная сфера людей. Атмосферный фронт подхватывает это образование и несет его через всю Америку.
Но катастрофа ли это или новый шанс для человечества? Ведь человек может заново пройти весь путь к высоким технологиям, но уже обладая печальным опытом Хиросимы…
У Т. Алешкина из Подольска (чью версию мы излагали в предыдущем туре конкурса, но в финал автор тогда не вошел) есть своя теория. Кстати, среди финалистов именно Т. Алешкин оказался ближе всех к разгадке идеи, дав ей, к тому же, научное обоснование, чем сам писатель-фантаст не озаботился. Итак: время есть напряженность поля, создаваемого квантами времени — хронами. Течение времени — изменение напряженности этого поля. Магнитное поле Земли удерживало хроны вокруг планеты так, что поверхность земного шара была эквипотенциальной — равномерно распределенные в атмосфере хроны создавали на всей поверхности одинаковый потенциал хронополя, а значит, и время везде текло одинаково. Напряженность хронополя изменялась, так как хроны постепенно отрывались от Земли. Изменения происходили равномерно, равномерно шло и время на Земле (более резкие колебания — результат солнечного ветра — вызывали такие аномалии, как, например, Бермудский треугольник, менее резкие — когда планета разворачивалась от Солнца и на противоположной стороне отток хронов несколько замедлялся — заставляли некоторых людей замечать, что зима тянется медленней, чем лето). Именно благодаря хронам на Земле зародилась жизнь, для которой время — необходимое условие существования.
Вследствие космического катаклизма хронополе Земли изменило одно из своих основных свойств — эквипотенциальность. В тот день жители Сан-Франциско обнаружили Лос-Анджелес, лежащий в руинах после землетрясения 1907 г. Вся Земля как бы рассыпалась на бесчисленное множество областей, в каждой из которых царствовала своя эпоха Над разными участками земной поверхности установились разные потенциалы хронополя. Время над каждым участком теперь определялось погодой. Влажность воздуха, давление и облачность влияли на количество отраженной солнечной радиации, которая, в свою очередь, увеличивала или уменьшала плотность слоя хронов, так что местность, над которой вечером сгущались облака, могла оказаться утром лет на тридцать в прошлом.
Вместе с жителями небольшого города главные герои оказались в восьмидесятых годах. Им повезло, ведь ни в одной части Америки не появлялось области позже 1989 г. (и раньше 1881 г.). У Тома есть шанс дожить до воссоединения осколков разбитого зеркала мира, и его главный враг в этом — переменчивая погода. Среднее время существования «осколка» в одном периоде — две недели, дольше одна и та же погода держится редко. Люди, перед которыми встает неизбежность исчезновения, реагируют по-разному. Одни остаются, готовые уйти в небытие вместе со своим миром. Другие бегут в соседние области, пытаясь сохранить жизнь. Третьи (их немного и среди них главные герои), оказавшись в середине 1988 г., выбирают иной путь — продержаться до 1989 г. и, быть может, попасть в «нераздробленный» мир. Но, чтобы прожить полгода, надо научиться управлять погодой. И, как выясняется, на небольшом участке это вполне осуществимо. Единственная химическая фабрика на устаревшем оборудовании производит сорбент для конденсации облаков. Доменная печь выпускает теперь не сталь, а горячий воздух. Каждый делает все, чтобы повысить температурный режим. Для Тома, семья которого осталась в северных штатах, работа становится единственным средством, отвлекающим от мрачных мыслей. Он — вербовщик, разъезжающий по соседним «осколкам» и разыскивающий людей, умеющих работать и готовых на все ради пропуска в будущее.
Многие наши читатели попытались отгадать имя автора рассказа. Среди предложенных кандидатур лидируют Роберт Шекли, Генри Каттнер и Курт Воннегут. На самом деле это один из наиболее изобретательных современных писателей-фантастов — Гарри Тартл-дав, с которым мы познакомили наших читателей в предыдущем номере «Если», опубликовав его «хьюговскую» повесть «В низине» и интервью. В предисловии к интервью мы говорили о том, что именитый автор почти не известен отечественному читателю, однако в конце прошлого года издательство «АСТ» выпустило сборник Г. Тартлдава, куда вошел и рассказ, предложенный нами на конкурс. К сожалению, оригинальные идеи даже в фантастике весьма дефицитны, и издательство, готовя сборник, не прошло мимо того рассказа, который в свое время отобрали для перевода и мы. Так что некоторые наши читатели, возможно, уже знакомы с разгадкой.
Чувствуя свою невольную вину, издательство «АСТ» готово выступить спонсором следующего тура нашего конкурса. Вопрос нового тура будет предложен читателям после того, как они познакомятся с рассказом.
Нам остается сообщить, что ближе всех к разгадке авторской идеи подошли А. Филькин (г. Новониколаевка, Херсонская обл.), В. Туленов (Санкт-Петербург), Даша, которая почему-то скрылась под псевдонимом Д. Карпов (п. Лежнево, Ивановская обл.), С. Колесников (Тула). Но за шаг до правильного ответа оказались только два читателя — В. Гересимов (Новосибирск) и М. Липский (Нижний Новгород). Именно они увидели в предложенных отрывках не однонаправленный вектор времени — назад, в прошлое, — но постоянную изменчивость процесса, возможность управления временем с помощью изменения окружающей среды.
Итак, книги серии «Спектр» (Орсон Скотт Кард, Барбара Хэмбли, Пола Волски и другие) отправляются нашим призерам: Ю. Былинкину, Э. Ткаченко, В. Козлову, Т. Алешкину, В. Герасимову и М. Липскому.
А теперь — слово автору.
«Иногда идеи приходят по частям. Первая половина пришла ко мне, когда я ехал по автостраде и слушал прогноз погоды: а что если… А ЧТО ЕСЛИ СТОЛБИК НА ТЕРМОМЕТРЕ БУДЕТ ПОКАЗЫВАТЬ НЕ ТЕМПЕРАТУРУ, А ГОДЫ? Я тут же остановился, чтобы немедленно эту идею записать. Однако прошло два года, прежде чем из нее вырос сюжет».
=============================================================================================
Том Кроуэлл вошел в тесную кухню своей квартирки и достал из холодильника пиво. Он экономил, и кондиционер на кухне был настроен на середину семидесятых. Том вернулся в комнату и включил телевизор, остановившись на программе новостей. Кушетка заскрипела: даже для середины семидесятых она выглядела старушкой.
Как и всегда, его больше всего заинтересовал прогноз погоды, особенно для других районов: «Атмосферный фронт, идущий со стороны Канады, затронул наши северные штаты. Он уже вызвал многочисленные обрывы линий связи. Местные власти делают все, что в их силах, чтобы противостоять стихии, но неполадки слишком многочисленны, и портативные генераторы не могут решить все проблемы. Эта кинопленка — один из немногих материалов, доставленных из района стихийного бедствия».
Изображение диктора сменилось зернистыми черно-белыми кадрами: на узких улицах теснились запряженные лошадьми фургоны и угловатые автомобили.
Уже в который раз Том порадовался тому, что живет в Южной Калифорнии, где температура редко опускается ниже пятидесятых[16]. «Неудивительно, что сюда переехало так много людей», — подумал он.
Вновь появившийся на экране диктор начал передавать местный прогноз. Ожидалась нормальная для апрельского Лос-Анджелеса погода: в основном конец шестидесятых. Он решил, что завтра в машине кондиционер можно не включать — Том неплохо выглядел с длинными бакенбардами.
По дороге на работу он оставил окно в машине открытым. «Дорз», «Стоунз» (когда они настоящие «Стоунз»), «Криденс» — музыка, которая нравилась ему гораздо больше той, что придет ей на смену. Динамик, однако, дребезжал как жестянка. «Наверное, холодает», — решил Том.
Приехав в офис, он настроился на более деловой лад. Босс гонял кондиционеры на всю катушку, утверждая, что компьютерные технологии восьмидесятых оправдывают все затраты на климат. Том не жаловался на жару, но что толку в кондиционерах здесь, а заодно и от высоких технологий, если с северными штатами можно связаться лишь по древнему телеграфу?
Вздохнув, он уселся перед своим терминалом. Пусть об этом болит голова у начальства. Кстати, все могло оказаться куда хуже. Он вспомнил ту ужасную зиму, когда Европа на несколько недель застряла в начале сороковых, и содрогнулся.
Шагая после работы к машине, он обнаружил, что оказался в расклешенных брюках. Что ж, этот стиль ему когда-то нравился.
Вспомнив, что у его двоюродной сестры скоро день рождения, он решил заехать в универмаг по дороге домой.
Казалось, у всех в городе есть сестры, которые ждут не дождутся подарка к дню рождения. Ему пришлось минут десять кружить около универмага, пока не отыскалось местечко для парковки. Том заторопился к ближайшему входу. «И до этого ближайшего еще топать и топать», — в сердцах бросил он. Холостяцкая жизнь одарила его привычкой разговаривать с самим собой.
Том заметил, что многие покупатели, оказавшись у входа, тут же разворачивались и спешили обратно к машинам. Когда, удивленный, он приблизился к двери, то обнаружил объявление: «ИЗВИНИТЕ, НАШ КОНДИЦИОНЕР СЛОМАЛСЯ. НО ВСЕ РАВНО ЗАХОДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА». Наверное, у тех, кто уходил, все-таки не было сестер… Том вздохнул и вошел.
Кондиционер, естественно, не работал — Том не почувствовал привычной струи теплого воздуха, не услышал обычного ровного гула. Универмаг, как и весь город, застрял в конце шестидесятых.
Том уловил запахи ладана и ароматических свеч. Да, давненько он не бывал в торговом центре, застрявшем так далеко в прошлом. Интересно, попадется ли сейчас что-нибудь интересное для сестрички? Том слегка улыбнулся, проходя мимо отдела фирмы «Джинсы Вест», где висели брюки в полоску и битловки, но входить не стал. Сестра предпочитает одежду более позднего покроя и майки.
Том поднялся на второй этаж. В отделах импортных товаров больше шансов отыскать что-либо стоящее. Какая бы ни стояла погода, там всегда найдется любопытная вещица. Патлатый продавец кивнул ему из-за прилавка.
— Помочь подыскать что-нибудь, приятель?
— Спасибо, я пока просто погляжу.
— Нет проблем. Свистни, если потребуюсь.
Звуки ситар из колонок хорошо сочетались с висящими на стенах индийскими коврами и легкой плетеной мебелью, выставленной в центре отдела, но никак не подходили к глиняным пивным кружкам (сделано в Германии) или поделкам в стиле «Дикого Запада» (якобы создано руками индейцев навахо). «Не те у вас индейцы, ребята», — подумал Том.
Он задумчиво повертел в руках литровую пивную кружку и поставил обратно. Сойдет, но только если не отыщется что-нибудь получше. Свернув за угол, он миновал стопки дешевых тайваньских тарелок и вскоре очутился перед витриной с греческой керамикой: современные копии древних ваз.
Он и раньше видел подобные изделия, но большинство из них было сработано слишком грубо. В этих же ощущалась достоверность — четкие и совершенные контуры, элегантная простота росписи и рисунков. Том взял вазу, медленно повернул. Такой у сестры нет, и ваза будет хорошо смотреться в ее коллекции.
Том уже собрался направиться на поиски кассы, затерявшейся в лабиринте прилавков, когда из-за угла вышла девушка. Заметив Тома, она внезапно остановилась и повернулась к нему.
— Том! — воскликнула она, бросаясь в его объятия.
— Донна! — удивленно воскликнул он. У девушки было что обнять: ростом она не уступала Тому с его пятью футами и восемью дюймами, а фигура была просто восхитительна.
Она тряхнула головой, характерным движением отбрасывая с лица длинные прямые черные волосы, потом поцеловала его в губы. Когда Том отдышался, он взглянул в знакомые серые глаза всего в нескольких сантиметрах от его лица и спросил:
— Ты пришла что-нибудь купить?