Капитана Коннорса было не так легко убедить.
После звонка Барта, сообщившего ему, где находится марсианин, капитан прислал по названному адресу военного полицейского с приказанием доставить к нему пьяного рядового Мандела. Полицейский прибыл, всех выслушал и все осмотрел. Особенно внимательно он слушал Нонг Кая, крошечного гостя, назвавшего себя именно так. Пришелец разговаривал с помощью сложного механизма, укрепленного на рукаве своего костюма, — это был его речевой аппарат.
Полицейский уехал, увозя рапорт обо всем услышанном и увиденном. После него явился некий сержант, и вся процедура повторилась снова. Сержант позвонил капитану, и тот прибыл самолично.
Капитан выслушал не только «марсианское чудовище», как он выразился, но и Салли — тут он был предельно терпелив. Она снова рассказала о том, как вчера утром вышла на лужайку и увидела «аппарат»; она повела капитана к тому месту, где трава была выжжена. «Ракета все еще оставалась горячей, — продолжала Салли, — но мне так хотелось ее рассмотреть, что я унесла ее в дом, обернув полотенцем».
Капитан слушал все это с недоверием, но Барт слишком хорошо знал Салли, чтобы ей не верить.
Итак, Салли внесла ракету в дом просто потому, что хотела ее рассмотреть, поставила на камин, чтобы она остыла… потом вернулась в гостиную и увидела, что дверца открыта, а человечек стоит рядом.
— Я подумала — какая прелесть! — говорила Салли, серьезно глядя на капитана большими карими глазами, — и какой вежливый! Он поблагодарил меня за то, что я взяла его в дом, и объяснил, почему он прекратил радиосвязь.
— Довольно странно с его стороны, — мрачно заявил капитан.
— Вероятно, он так не считает, — вмешался Барт, — видите ли, сэр…
— Пусть молодая леди сама все расскажет, — перебил капитан. И бросил на Салли такой взгляд, что Барт начал заводиться. Конечно, от девушки, взволнованной и румяной, было трудно отвести глаза.
— Бедный малыш, сколько он натерпелся! — воскликнула Салли. — Он увидел, что существа, к которым он прилетел в гости, в сто раз больше него! А если бы такое случилось с вами — вы бы не перепугались? Так вот, он сначала приземлился в лесу… Барт, ты лучше знаешь, что было дальше…
Барт, с трудом сдерживая злорадство, пересказал капитану то, что ему поведал Нонг Кай: как он приземлился сначала в лесу, увидел гигантские деревья, потом страшных зверей — то есть белок, потом перелетел поближе к человеческому жилью, то есть на лужайку к Салли. А когда Салли рассказала марсианину, что за ним охотятся, пришелец уговорил ее спрятать его на несколько дней, пока он продумает план действий. Вот такая история.
Капитан выслушал все это, кивая в знак согласия, потом ушел. Прощаясь, он задержал руку Салли в своей несколько дольше, чем нужно. Он увез марсианина вместе с ракетой, поместив их на сиденье своего джипа.
Барт остался у Салли, поскольку не получил других инструкций.
Не думаю, что он плохо провел время.
К вечеру капитан Коннорс явился снова. Он стоял на пороге и так пристально смотрел на Салли, что не заметил стоявшего за ее спиной Барта.
— Сегодня состоится официальный прием в честь прибытия дорогого пришельца, — начал он, — и я подумал, мэм, что вас тоже следует пригласить. И был бы рад лично сопровождать вас.
Барт Мандел, не будучи ревнивцем, решил, что эта шутка может зайти слишком далеко. И что настал момент, когда следует настоять на своем.
— Все в порядке, сэр, — сказал он, открывая дверь пошире. — Я только что сделал предложение мисс Салли, и буду счастлив сопровождать ее сам. Куда угодно.
Космический корабль имел много имен.
Для Наставников это был «2018СС» — безликое название, данное нехитрому миру из льда и холодных смол, давным-давно выпотрошенному, а потом получившему двигатель и ответственное задание — унести подальше уцелевших в бесславной войне, преисполненных благодарности за свое спасение.
Среди пассажиров, как людей, так и многих прочих, он именовался торжественнее: в его честь раздавались восклицания, клекот, низкий рокот; некоторые варианты имени имели не звуковое, а только световое обозначение, некоторые были сладкими феромонами, не поддающимися переложению на язык слов и звуков.
Фукианы, вид, не способный к образному мышлению, величали корабль «Великим-Гнездом-в-Черной-Земле» — почтительное название, подразумевающее достаток, безопасность, довольство.
Мухианы, похожие на китов, воспевали «Великий Ус».
Но как бы ни звучали бесчисленные имена, значили они всегда одно и то же — «Дом». А также «Утроба», «Яйцо», «Спасение».
Два совершенно разных существа, вскормленных во младенчестве молоком, на своих совершенно не похожих языках называли его «Материнская Грудь», а некое создание с клювом и перьями по родственной логике любовно клекотало о «Зеленой Материнской Отрыжке».
Люди тоже называли корабль по-разному, что было с их стороны вполне естественно. Они изготовили и сам корабль, и Наставников и вдвое превосходили численностью любой другой вид, его населявший. Между собой они именовали корабль и «Паутиной», и «Гнездом», и «Надеждой», и «Ковчегом», и «Небожителем», и «Скитальцем». Во время церемониалов, когда надлежало отдать дань традиции, корабль превращался в «Рай» или в «Эдем», а то и в трепетное «Царство Небесное».
Последнее ко многому обязывало. Ведь если ты допущен в Царство Небесное, то логично предположить, что все прочие места во Вселенной имеют изъяны, нехороши и нечисты.
А если ты дотянулся до такого совершенства, то не требуется ли совершенство и от тебя самого? И не время от времени, не по большому случаю, а всегда, каждодневно, с первого глотка материнского молока или зеленой отрыжки до последнего твоего счастливого вздоха?
«Паутина» был по всем меркам огромным кораблем. Особенно с точки зрения маленькой девочки, которую на каждом шагу ожидали невероятные чудеса.
Сарри появилась на свет в одном из старейших человеческих отсеков — в колонии полеводов, охотников и дельцов. Из своей комнаты для игр она могла наблюдать весь отсек — вращающийся с целью поддержания искусственной гравитации цилиндр, где вольготно располагались несколько зазубренных гор и небольшое неспокойное море. То была прекрасная родина для окрыленного гения. Приемные родители Сарри были умны и степенны, а союз их признавали безоблачно счастливым. В сердцах благополучных лавочников находилось место и для этого любовно вылепленного ребенка. С момента зачатия развитие девочки протекало под строжайшим наблюдением, подвергалось искусной коррекции; ее безупречная генетика обогащалась благодаря мирной атмосфере деревни, где все было направлено на то, чтобы она спокойно приблизилась к осуществлению главной цели, ради которой ей дали жизнь. Ей надлежало стать Голосом.
Сарри заговорила задолго до того как научилась ходить. Ей еще не исполнилось двух лет, а она уже умела поддерживать настоящий взрослый разговор. Всего четырех лет от роду она написала небольшой роман — пустяковый, конечно, но зато удививший всех очаровательными находками. Позже она изобрела особый язык, на котором написала второй роман, и обучила этому языку свою лучшую подружку — девочку старше ее и выше ростом, несравненную красавицу по имени Лильке. Лильке проштудировала опус от корки до корки и воскликнула: «Прелесть!» Однако Голосу, каковым должна была стать Сарри, дано распознавать ложь и ее мотивы; Сарри простила свою лучшую подругу: ведь то была ложь во благо.
Наставники управляли «Паутиной» легчайшими прикосновениями. Обычно они не вторгались в жилые отсеки, не считая нужным вмешиваться в течение органической жизни. Однако один из Наставников завел привычку навещать Сарри. Звали его Эджи. Из вежливости он принимал человеческое обличье и выглядел как старый мудрец, правда, от него пахло свежей резиной, с загорелого безволосого лица не сходила улыбка, а огромные черные глаза горели сами по себе при любом освещении, хотя и были наделены способностью моргать для вящей иллюзии принадлежности их хозяина к человеческой Породе.
Этот ребенок вызывал у него особый интерес. Родители Сарри испытывали законную гордость и просили девочку хорошо себя вести в его присутствии — будто она когда-либо вела себя плохо! — внимать речам, задавать разумные вопросы и давать быстрые, исчерпывающие ответы.
Когда Сарри исполнилось пятнадцать лет, Эджи принес ей толстый альбом, полный бабочек.
— Выбери одну, — предложил он ровным, сухим голосом. — Любую, какую хочешь. Выбирай!
— А зачем? — спросила она.
— Я ее для тебя создам, — был ответ. — Тебе интересно?
Сарри не смогла сосчитать бабочек: казалось, у альбома нет конца. Добравшись все же до последней страницы, девочка вернулась к началу и обнаружила новых бабочек. Каждая стадия их жизненного цикла была представлена объемно, чаще в натуральную величину, с обозначениями на всех языках, бытовавших на корабле. Юный Голос понимал почти все звуковые комментарии. Некоторые из бабочек были обитательницами исчезнувшей Земли, но большинство имели иное происхождение: их отличало нечетное число ножек или глаз, что говорило о серьезных генетических изменениях. Лильке готовилась стать генетиком, и Сарри задумалась, какие вопросы можно было бы задать подруге. Возникла пауза, которую прервал Эджи:
— Ну, какую ты выбираешь?
Девочка испуганно моргнула, перевернула мягкую пластиковую страницу и ткнула наугад. Палец попал в небольшую, довольно красивую, но достаточно заурядную бабочку. Тем не менее Наставник был поражен ее выбором. Его хрустальные глаза расширились и округлились, на тонких губах появилась улыбка, и он изрек:
— Отличный выбор!
Его теплые руки, пахнущие резиной, забрали книгу. Он уже повернулся, собираясь уйти.
Сарри выждала столько, на сколько хватило сил, то есть не более пяти секунд, а потом выпалила:
— Когда я смогу посмотреть бабочку?
Эджи был насмешником. Оглянувшись через плечо, он улыбнулся. Сарри услышала комбинацию звуков, долженствующих изобразить смех. Потом прозвучал сухой голос:
— Чтобы хорошо получилось даже такое маленькое создание, как бабочка, требуется немного времени. Разве ты еще не усвоила это, дитя мое?
«Немного времени» у Наставников может означать и несколько дней, и целую вечность. Однако девочка слишком занята, слишком счастлива, чтобы жить только ожиданием обещанных даров.
Три недели пронеслись, как одно мгновение. Уроки языков чередовались с познанием наук и славной истории «Паутины». Голос должен был стать экспертом в области не менее двадцати дисциплин. Именно поэтому такие люди редки, а их обучение так сурово. В один прекрасный день по прошествии тридцати — сорока лет Сарри возглавит отряд исследователей, который направится к одному из ближних солнц. Если отряд обнаружит разумную жизнь, ее долг и почетная обязанность будут состоять в том, чтобы установить контакт с представителями цивилизации, расшифровав мозговую деятельность неведомых существ. Если существа окажутся этого достойны, она попробует побудить их примкнуть к отряду, внушив им стремление оказаться на «Паутине».