Ветер, целый день усиливавшийся, рвал одежду, над призрачными деревьями появилась мрачная луна.
— Не плачь, — повторил он.
Спотыкаясь, Эмери брел вперед, положив Эйлин на левое плечо, отчаянно опасаясь, что снова поскользнется и упадет. Ее синтетические зимние сапожки, как и утепленные штаны, и полы курточки, совершенно обледенели.
Он не знал, как долго шел, казалось — целые мили, но вот впереди, среди мрака, заблестела далекая звезда.
— Посмотри, — сказал он и остановился, а потом повернулся кругом, чтобы его дочь тоже могла увидеть золотистый свет. — Это наша хижина. Мы доберемся до нее.
Вскоре к ним, проваливаясь в глубоком снегу, подбежал с фонариком Брук. Эмери поставил Эйлин на ноги, и они втроем, спотыкаясь, вошли в теплую хижину, где Джен, встав на колени, прижала к себе Эйлин. Мать смеялась и плакала, а Элайна прыгала и танцевала вокруг, без конца спрашивая:
— Она потерялась, папа? Она заблудилась в лесу?
Брук поставил тарелку с горячей нарезанной солониной на колени Эмери, а потом принес кружку дымящегося кофе.
— Спасибо, — Эмери удовлетворенно вздохнул. — Большое спасибо, сын. — У него так замерзло лицо, что некоторое время он не мог раскрыть рот, чтобы отхлебнуть горячего кофе.
— Машина застряла?
Эмери покачал головой.
— Я все сделал, как ты сказал, Лайна помогала, а Джен обещала помыть посуду. Если она не станет, я и сам справлюсь. — Брук называл ее мамой, пока она была замужем за отцом. Теперь все было кончено, если не по закону, то по сути.
Эмери с благодарностью ухватился за эти мысли, чтобы не думать о странных вещах, которые рассказала ему Эйлин.
— Я могу поджарить тебе хлеба на камине, — предложил Брук. — Намазать кусочки кетчупом. Я люблю кетчуп.
— Вилка, — сказал Эмери, поднося чашку к губам.
— Ой, сейчас.
— Она потерялась? — не унимаясь тараторила Элайна. — Могу спорить, что да!
— Я не собираюсь об этом говорить, — Эмери принял решение. — Эйлин расскажет сама, если захочет.
Джен посмотрела на него.
— Я позвонила шерифу. Нашла его номер рядом с телефоном.
Эмери кивнул.
— Они сказали, что ничего не могут сделать, пока не пройдет двадцать четыре часа. Видимо, таков закон. Они — эта женщина, с которой я говорила, — предложили послать на поиски наших друзей и соседей. Я сказала, что ты уже отправился ее искать. Может быть, следует позвонить и сказать, что все в порядке.
Он покачал головой и взял протянутую Бруком вилку.
— Вы пришли обратно пешком?
— От самого озера, — ответила Эйлин.
Она сняла сапожки, штаны и колготки и, сидя на полу, терла ноги.
— А где моя машина?
— Я поменял ее на Эйлин.
Джен округлившимися глазами посмотрела на дочь.
— Ты поменял линкольн на Эйлин?
Эмери только кивнул — его рот был набит солониной.
— Ты самый вредный человек на свете! — Если бы Джен стояла, она бы топнула ногой.
— Так оно и было, мама. Он сказал, что они могут взять машину, если отдадут меня, но они все равно выстрелили в него, и он упал.
— Все в порядке, — вмешался Эмери. — Нужно посмотреть. Кровотечение практически прекратилось, я думаю, рана сквозная, кость не задета. — Поставив тарелку на стол, он расстегнул куртку. — Если бы пуля попала в кишечник, то солонина вывалилась бы наружу, а мне пришел бы конец.
— Они в тебя стреляли? — Джен уставилась на его залитую кровью рубашку.
Эмери кивнул, наслаждаясь моментом и демонстративно откашлялся, изо всех сил стараясь не показать, что ему больно.
— Мне придется раздеться, снять майку, штаны. Может быть, даже трусы. Думаю, тебе следует сказать девочкам, чтобы они отвернулись.
Близняшки захихикали.
— Смотрите на огонь, — сказал Джен. — Он ранен. Вы ведь не хотите смутить Эмери, не так ли?
Брук принес аптечку.
— Тут все засохло, — он осторожно потянул за пояс штанов Эмери.
— Придется разрезать.
— Оторви, — сказал Эмери. — Я собираюсь постирать штаны и еще их поносить. Мне они нужны. — Он расстегнул пояс и молнию.
— Как раз над ремнем, — сказал Брук. — На дюйм с половиной пониже, и пуля попала бы в ремень.
Джен щелкнула пальцами.
— Масло! Масло поможет смягчить запекшуюся кровь. Масло Уэссона. У тебя есть?
Брук показал на шкафчик, висящий над раковиной.
— Там должна быть бутылка оливкового масла, — сказал Эмери.
— Лин подглядывает, — пожаловался Брук.