В России начала XX века изрядный шум наделала афера с концессией «Ялу». Жулики дошли до царя и убедили его в том, что на Дальнем Востоке крайне выгодно добывать древесину. В состав акционеров вошли министры, великие князья, масса титулованных особ. Даже Николай II распорядился выдать из своих денег 200 тысяч рублей, что по тем временам было баснословной суммой. Естественно, когда ажиотаж спал, выяснилось, что деньги испарились.
Вообще-то, излишняя доверчивость не является отличительной чертой только россиян или, допустим, албанцев, которые, разочаровавшись в надеждах быстро разбогатеть, принялись свергать свое правительство. Аналогичные истории случаются всегда и везде. Например, не так давно объявили, что в Индонезии вводится в строй шахта по супердобыче то ли платины, то ли золота. И вот в Канаде, в маленьком городке, где всего-то 30 тысяч жителей, 90 процентов взрослого населения подписались на акции этой компании. Разумеется, никакими благородными металлами в этой шахте и не пахло.
Афера отличается от банального взяточничества и воровства. По отношению к жертвам не применяется ни насилие, ни принуждение. Просто украсть — акт уголовно наказуемый.
А афера— весьма тонко построенный обман. Люди в конце концов сами отдают. Никто же их не заставляет.
Существует своего рода парадокс — серьезные структуры, которые действительно способны обеспечить стабильные и гарантированные прибыли вкладчикам, оказываются не в состоянии объяснить это населению. Зато в «Чару», «Тибет», МММ, «Хопер» и «Селенгу» стояли очереди. А некоторые такие пирамиды остались даже незамеченными общественным мнением. Вот ABBA — чем она отличалась от МММ? Или продажа акций образца 1990–1991 гг. «Менатепом». И там тоже стояли очереди, а люди приносили деньги сумками. И на свои акции в течение 6 лет ничего не получали. Что удивительно, никто ведь не протестовал. Впрочем, чему удивляться, если даже у такого человека, как Мавроди, который продолжает заниматься своим бизнесом через Интернет, после всех этих скандалов не перевелись сторонники.
Если систематизировать финансовые аферы, то на первом месте среди способов выкачивания денег у населения, наверное, окажется классическая «пирамида». Впрочем и выпуск акций «под воздух» не менее распространен. Для меня первым тревожным звоночком является внезапный ажиотаж вокруг акций компании, о которой доселе никто ничего не слышал. Хорошая рекламная кампания вовсе не означает, что за всем этим стоят порядочные люди. Слишком часто деньги, собранные с доверчивых акционеров, идут не на покупку завода, оборудования или найм людей, а попросту исчезают.
Впрочем, афера афере — рознь. Многие попросту невозможны без участия государственных чиновников. Для нашей страны это стало настоящим бичом. Чем, как не аферой, является передача государством частному банку 100–150 миллионов облигаций Минфина в «управление»? На 18 месяцев и под 2 процента! И это в тот период, когда стало очевидно, что котировки будут бурно расти. Даже если бы ставки были вдвое выше, из желающих просто выстроилась бы очередь. Однако «поуправлять» дали только одному банку. Элементарные подсчеты показывают, что на одной лишь этой комбинации можно было заработать не менее 10 миллионов долларов, а уж если рискнуть, то и все сто.
Или возьмем примеры последнего времени, когда крупные компании, где есть государственное участие, выпускают новые акции по цене, естественно, ниже рыночной. А государство по каким-то причинам этих акций не выкупает, хотя все акционеры имеют преимущественное право на их приобретение. Доля государства падает, а те из частных акционеров, кто воспользовался случаем, тут же могут сбыть акции на рынке, но по цене в 2–5 раз выше. И только вот на такой «химии» государство теряет десятки миллионов долларов.
Если присмотреться, то и некоторые так называемые залоговые аукционы тоже дурно пахнут. Например, когда сам организатор аукциона его и выигрывает через подставные компании. Может, формально все это и законно, тем более что прокуратура вроде не принимает никаких мер. Но, с профессиональной точки зрения, если такой аукцион, как у нас, проводился бы на Западе, то все его организаторы уже сидели бы за решеткой крепко и надолго. Там любого чиновника, который поддерживает слишком близкие отношения с коммерческими организациями; берут «под колпак»; заметив в предосудительном поступке, прижимают «к ногтю». Неважно, в ресторан он сходил за чужой счет, принял в подарок золотые запонки или его на машине подвезли. У нас же большинство проступков, за которые там выгоняют с работы, даже не рассматриваются как нарушения. В США, если сенатор пошлет письмо за казенный счет по своим предвыборным делам, за одно это может угодить под расследование. У нас же Дума в открытую используется как предвыборный штаб, причем кем угодно.
Выборы — тоже своего рода афера. Раньше мне казалось, что если убеждать людей, книжки писать, то можно чего-то добиться. А выясняется, что надо быть деятелем эстрады, вроде иллюзиониста Копперфилда или певца Кобзона. Главное — создать какой-то имидж, навешать лапши и — народ балдеет. А то, что реальность другая, никого не волнует. Устрой шоу — и ты победитель! Большинство людей в мире живут в иллюзорной среде. Получается, что аферы возникают на питательной среде самообмана — будь то иллюзия быстрого обогащения или вера в обещание конкретного политика устроить рай земной.
В моем понимании афера есть сделка, не имеющая настоящего экономического смысла Неважно, проводится она с использованием служебного положение или путем обмана. Обычно подразумевается, что аферисты совершают незаконные действия. К сожалению, это не всегда так. Для профессионального бюрократа не представляет особого труда играть на тех десятках тысяч документов, которые вращаются вокруг него. А законодательство наше столь туманно и несовершенно, что авторы хитроумных комбинаций практически ничем не рискуют. Зачастую документы, на основании которых извлекаются колоссальные прибыли, составляются так заковыристо, что, как говорится, «без пол-литра не разберешься». Когда такая «бумага» поступает высшему руководителю, то тот просто ничего в ней не понимает. А поскольку у нас как-то не принято признаваться, что чего-то не понимаешь, то могут и подписать, не читая.
Если не удается просто получить визу «на доверии», можно воспользоваться из рук вон плохой координации ей различных отделов в правительстве. И в результате плохого менеджмента на высшем уровне удается обделывать свои делишки, информируя одних об одном, а других о другом. Когда в бытность министром финансов я наложил резолюцию с требованием произвести проверку фирмы, добивавшейся разрешения на вывоз алмазов из России, с результатами меня знакомить не стали, а пошли окольными путями. И кто-то этой сделке дал «зеленый свет». А спустя какое-то время меня же в этом и обвиняли, поскольку был министром.
Вообще-то расцвет афер у нас в России приходится на период до 1994 года. Это был настоящий бум! В правительство непрерывным косяком шли «западники» и предлагали деньги — миллиард долларов, пять, десять, сто. Некий «мальтийский орден» предлагал чуть ли не беспроцентный кредит. И самое любопытное в российском правительстве, что даже наиболее очевидные аферы ставились на рассмотрение валютной комиссии. И их было невероятное количество. Мой метод борьбы с ними был предельно прост. Они предлагают миллиарды, а я им: «Тысяч 100 положите на депозит доброй воли». Никто не возвращается. Рассчитывали они, конечно, на идиотов. Загипнотизировав масштабом предлагаемых кредитов, эти жулики начинали тянуть из своих жертв деньги — на оплату дороги, по счетам и т. д. И выжав таким образом тысяч пятьдесят, переходили к следующему проекту.
Время от времени отдельные люди, облеченные финансовой властью, способны устроить настоящее потрясение основ мировой экономики, не особо заботясь об этичности своих действий. Так, в 1978 году техасские миллиардеры братья Хант пытались загнать в угол весь мировой рынок серебра. В начале 1990-х аналогичную операцию, но с большим успехом, провернул известный меценат Джордж Сорос. Достаточно сказать, что этот человек сумел сломать хребет английской банковской системе и заработал более миллиарда долларов.
Сорос не просто выиграл на падении фунта, а его срежиссировал. Он взял свои средства, назанимал еще и устроил 10-миллиардную атаку на фунт. А десять миллиардов — огромная сила. И фунт пал. У одного человека оказалось достаточно ресурсов, чтобы угробить экономику целой страны. Так что не только грантами на научные работы известен Сорос. Возможно, действия этого миллиардера не были незаконными, однако и приличными их назвать трудно.
Самой знаменитой аферой, вошедшей в историю, является, конечно, Панамский канал. В итоге его построили, но уже другие люди и на другие деньги. Примечательно, что сами по себе аферы в фазе проекта не вызывают подозрения. Это вполне объяснимо, ведь чем идея жизнеспособнее, тем легче ее продать. На мой взгляд, нечто до боли знакомое происходит и у нас со строительством скоростной магистрали между Москвой и Санкт-Петербургом. Очевидно, что рано или поздно проект будет осуществлен. Вот только когда и кем? Ситуация, когда годами работы лишь обсуждаются, в то время как только по ГКО государству выплачивалось 180 процентов годовых, странная. Спрашивается, кто все это покрывает? К сожалению, закапывать деньги у нас умеют.
Существует ли рецепт, как уберечься от афер? Наверное, абсолютного лекарства от человеческих слабостей, на которых наживаются пройдохи, нет. Каждый год будут законодательно перекрываться какие-то виды афер, вводиться новые статьи. Хотя большинство видов жульничества и старо как мир — в Древнем Риме на улицах с помощью наперстков так же облапошивали простаков, как это делают наши современники. Настолько неизменна природа человека, что это будет продолжаться вечно. И полностью победить афериста невозможно. Единственно, можно как-то его сдерживать. Чем выше уровень образования, чем честнее власть и степень соблюдения правил игры, чем утонченнее законодательная система, тем выше степень защищенности населения То же самое и с налогами. Сколько бы ни совершенствовали их сбор, всегда найдутся способы уклонения.
Одна из величайших финансовых афер связана с именем Джона Лоу. Он родился в Эдинбурге, в 1671 году, в семье ювелира. В 1694 году убил на дуэли человека и бежал из страны. Десять лет спустя он вернулся в Шотландию с авантюрным проектом: «Деньги и торговля, рассмотренные в связи с предложением об обеспечении нации деньгами». Лоу доказывал, что чем больше денег (не наличностно-металлических, а кредитных), тем лучше — сумма кредита должна намного превышать «золотой запас».
Лоу считал неверным, что банк с активом в несколько миллионов золотом выдает ссуды банкнотами — «кредитными билетами» — как раз на эту сумму. И предлагал печатать банкнот в три-четыре раза больше. Логика тут была: банки оперативнее дают кредиты на производство, извлекается прибыль, создается капитал, растет занятость и благосостояние. Но прожект встретили без энтузиазма.
Перебравшись во Францию, Лоу будучи удачливым игроком нажил состояние на ценных бумагах и осел в Париже при дворе герцога Орлеанского. Последний, став регентом, ухватился за идеи Лоу о создании государственного эмитента бумажных денег. В 1716 году учредили частный акционерный банк, который выдавал ссуды под небольшие проценты на промышленность и торговлю. Вскоре Лоу контролировал всю финансовую систему Франции. Через год регент одобрил новую идею финансового гения — создание Миссисипской компании для освоения владений в Америке.
Сперва Лоу действовали аккуратно — началась активная колонизация, основан город Новый Орлеан. Народ возбуждают историями о золоте, которое валяется в Америке под ногами. Королевский (бывший Всеобщий) банк Лоу дает ссуды на приобретение акций компании Лоу. Но едва компания прочно стала на ноги, шотландец скупил две сотни 500-ливровых акций, обещав заплатить по 500 ливров через полгода, хотя курс был тогда всего 250 ливров. В итоге через полгода курс намного превышали номинал.
Тут Лоу сделал второй ход — стал печатать новые акции, но уже с более высоким номиналом. Ажиотаж был страшный: в сентябре 1717 года старые 500-ливровые акции стоили 5000 ливров, а новые 5-ти тысячные уже через день или два попадали на биржу за 8, а то и 9 тысяч ливров. Народ ломился к Лоу, лишь бы записаться на акцию и вручить ему свои деньги. Печатный станок гнал сотни миллионов банкнот в обращение. Но «деньги» Лоу не имели обеспечения, ведь Миссисипская компания имела весьма скудные ресурсы и маленький флот. Крах системы был неизбежен.
Дальновидные люди стали сбрасывать акции и требовать платежи золотом. В ответ Лоу ввел твердый курс акций, ограничил обмен бумажных денег на золото и увеличил выпуск банкнот для скупки акций и поддержания их курса. Естественно, цены подскочили, начались перебои со снабжением и народные волнения. В ноябре бумажные деньги отменили. Имущество Лоу конфисковали, и он покинул Францию. Джон мыкался по свету и в 1729 умер от воспаления легких в Венеции. Обманутые участники пирамиды остались на бобах…
Я дал бы этой женщине лет пятьдесят с лишним. На ней был унылый синий жакет, какие обычно носят представительницы низшей ступеньки среднего класса, и шарф, свидетельствующий о принадлежности его владелицы к некоей сословной категории, которую я сразу не смог идентифицировать. В одной руке она зажала посадочный талон, другой придерживала недорогую и слегка потертую сумку, перекинутую через плечо. Темные волосы, непроницаемое лицо, уверенная походка.
Короче говоря, она ничем не отличалась от тысяч других деловых дам, которых мне доводилось наблюдать в космопортах по всему Пространству. Мне и в голову не пришло, что эта встреча может сулить неприятности.
Вообще-то в жизни всегда так. Сначала все идет по накатанной колее, дела в порядке, так что становится даже чуть скучновато, но в один прекрасный момент выясняется, что вы отклонились от курса на все восемьдесят градусов, двигатели чихают, будто подхватили простуду, а ответственный за музыку впал в глубокую кому.
Пока же царила полная благодать. Три минуты назад, когда я покидал кабину экипажа, все до одного датчики высвечивали штатные зеленые параметры, запущенные Рондой двигатели работали образцово, — если только работу двигателей нашей ржавой старушки можно считать образцом, — а Джимми и не думал дремать.
И все же, если бы я проявил больше наблюдательности, поднимавшаяся по трапу женщина привлекла бы мое внимание. Слишком уж контрастировали ее одежда и уверенная, даже надменная походка. Вскоре я убедился, что ее манера говорить тоже отличается неожиданной вескостью.
— Андрула Кулашава, — представилась она властным тоном. Впрочем, при такой походке голос и не мог оказаться иным. Видимо, она привыкла, чтобы ей внимали. — Мне зарезервировано место на вашем транспорте. Вот мой билет.
— Диспетчер уже предупредил меня. — Я вложил пластиковую карточку в свое считывающее устройство. — Джейк Смит, капитан корабля «Сергей Рок». Добро пожаловать!
Выражение ее лица, только что непроницаемое, чуть заметно изменилось. Видимо, ее позабавило, что пилот скромного космического грузовика восьмого класса величает себя «капитаном».
— Капитан, — произнесла она, слегка наклоняя голову и сдвигая шарф на груди. — Добавлю, что я принадлежу к ученым.
— Прошу прощения, — проговорил я деревянным голосом, уставившись на бирку, скрытую до того невзрачным шарфом.
Если походка и голос оставили меня равнодушным, то бирка произвела сильное впечатление. Ученые были элитной категорией класса высших профессионалов, и я еще не видывал, чтобы эта братия заматывала шеи шарфами, маскируя свои «знаки различия». Даже в мороз бирки красовались на видном месте.
— Диспетчер не поставил меня в известность…
— Ваши извинения приняты. — Легкий кивок свидетельствовал, что моя оплошность прощена, но отнюдь не за какие-то мои возможные заслуги, а исключительно благодаря ее снисходительности. — Мое оборудование уже погружено?
— Оборудование? — переспросил я, переводя взгляд на трап. Никакого багажа у нее за спиной я не разглядел.
— Оно не здесь. — Дама уже начинала терять терпение, общаясь с таким тупицей. — У меня два ящика сверхгабаритной категории с научным оборудованием для работы на Парексе. Их должны загрузить. В билете все указано.
Я снова покосился на считывающее устройство. В билете действительно был указан груз.
— Простите, не знал. Сейчас прослежу. — Я отступил назад и жестом пригласил ее на борт. — Но сначала позвольте помочь вам устроиться.
— Я справлюсь сама. — Она не дала мне взять сумку. — Где мое место?
— Каюта для пассажиров в хвосте. Будьте добры, сюда. Первый проход налево.
— Благодарю, я знаю, где хвост, — отрезала она и, чуть ли не оттолкнув меня плечом, скрылась из виду.
Я слышал, как она шуршит своей сумкой по стенам, маневрируя в Узких коридорах. От моего содействия она отказалась, поэтому я с чувством исполненного долга задраил люк и зашагал в кабину.
Там было пусто. Судя по показаниям приборов, люк багажного отделения все еще оставался открытым. Видимо, там и пропадал мой второй пилот. Плюхнувшись в кресло, я переключил связь на грузовой отсек.
— Как дела, Билко?
— Все в порядке, — ответил первый помощник Уилл Хобсон. — Все погрузочные механизмы размещены в отсеке, и еще осталось место для деликатесов.
— Только не вздумай подсчитывать прибыль с каждого кубического метра свободного объема, — предупредил я. — Скоро подъедут два ящика сверхгабаритной категории — багаж нашего пассажира.