Штатский посмотрел в окно — дождь зарядил не на шутку.
— Хелен, милая…
— Питер, выписывай.
Не отводя от нее взгляда, мужчина достал из тоненькой стопки расчерченный лист бумаги, снял колпачок, спросил:
— Срочность?
— Экстренный. Приоритет Дома.
Питер молча заполнил несколько граф в листке, протянул его Хелен. Я заметил, что он вписал имя летуньи, какие-то цифры, а в графе с крупной надписью «погода» поставил рядок жирных единиц.
— Да-да, старый бюрократ… я поняла… — сказала Хелен, склоняясь над столом. Перечеркнула «погоду», написала «под ответственность летуна», еще в одной графе размашисто вывела «Рим, Урбис». Перевернула листок — там тоже были какие-то надписи и клеточки, которые она быстро заполнила цифрами. — Все?
— Разрешение коменданта, Хелен, — негромко сказал Питер.
— Ладно. Но техников направь немедленно. И готовь карты.
— Облачный фронт тянется до Турина, — предупредил Питер.
— Я поняла. Полная загрузка, хорошо? И посмотри, чтобы поставили новые толкачи, с усиленным зарядом. Пойду над облаками.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж.
У кабинета коменданта тоже стоял охранник. И снова Хелен пропустили без разговора, а вот меня остановили. Я терпеливо ждал в коридоре, пока летунья не выглянула и поманила меня внутрь.
Кабинет был роскошный. Комендант стоял у окна.
— Вот ты какой… — мрачно сказал он. — Значит, знаком с Ильмаром?
— Ну, как вам сказать… — замялся я.
— Уверена, что долетишь? — обратился он к Хелен.
— Все в воле Господа.
Комендант пожевал тонкими губами.
— Хелен, девочка, ты уверена, что этот маратель холстов столь важен?
— Да. Важнее сейчас никого нет.
— На север облачность реже, доставь его в Версаль…
— Велено препроводить в Урбис. Пасынок Божий и Владетель хотят размножить портрет Ильмара как можно скорее. А в Урбисе скоропечатни лучше.
Комендант кивнул. Снова покосился на меня. Взгляд был по-прежнему строг, но голос чуть смягчился:
— Ты хоть понимаешь, живописец, какая честь тебе? Сама Хелен — Ночная Ведьма — в Урбис доставит!
Вернувшись к столу, комендант быстро расписался на разрешении. Покровительственно улыбнулся.
— Удачи, госпожа графиня.
— Надеюсь и впредь пользоваться вашим расположением, господин барон.
Низко поклонившись, я вышел вслед за Хелен.
Дождь вроде бы ослабел, но Хелен подставила ладошку и недовольно покачала головой.
Планёр стоял в самом начале длинной каменной дорожки. Над ним был растянут на прочных жердях брезент, техники копошились, подвешивая под брюхо трубы толкачей.
А еще происходило что-то странное. Дальше по взлетной дорожке, с обеих ее сторон, стояли две невысокие каменные башенки. И сейчас две упряжки могучих тяжеловесов тащили от башенок толстые канаты. Натужно, словно разматывая их с неподатливых барабанов.
— Буксир новый, подбросит хорошо, — сказал Питер. — Побереги толкачи.
— Питер, не учи летать!
Он замолк.
Мы подошли к планёру как раз тогда, когда лошади дотащили канаты, а толкачи были подвешены под крылатую машину. На вид планёр был такой же, как прежний, разбившийся. Хотя крылья длиннее, концы даже высовывались из-под брезента и дрожали под струями воды.
— Цепляйте, живо! — крикнул Питер.
Солдаты бросились к канатам и принялись заводить их за крюки в носу планёра.
Пока шла вся эта суета, пока цепляли тросы и проверяли толкачи, я чувствовал себя самым ненужным человеком в мире. Но вот уже Хелен полезла в кабину, забросила туда свою сумку, выбралась, заглянула под планёр, скомандывала:
— В машину!
Я торопливо забрался на заднее кресло, привычно скорчился, завязал на животе страховочный ремень.
Летунья села впереди, привязалась, повела рукой, доставая из Холода маленький цилиндр запала. Теперь я его рассмотрел хорошенько — из черного полированного дерева, вроде бы разборный — посередке шла тонкая линия, словно выдавая резьбу. Металлические штырьки торчат из донца.
Хелен закрепила карты, опустила правую руку на рычаг сбоку, левой подхватила рычаг управления. Крикнула в окно:
— Давай, Питер!
Планёр дернуло так резко, что я испугался за его хрупкую конструкцию. Мы рванули вперед — тент, солдаты, Питер, машущий флажками сигнальщик вмиг остались позади. Стекла кабины тут же залило дождем, потом ветер сорвал капли. Планёр несся все быстрее и быстрее, тросы с огромной скоростью сматывались, исчезая в узких косых амбразурах башенок.
— Сестра нам в помощь! Спаси и возлюби! — крикнула Хелен.
И от этой запоздало тревожной молитвы меня обдало страхом. Вовсе она не уверена в удаче, летунья Хелен…
Толчки прекратились. Тросы еще тянули нас вперед, но планёр уже оторвался от дорожки и взмывал в небо. Еще через миг канаты отцепились. Было невыносимо тихо — тонкое пение ветра казалось наваждением. Внизу мелькали мокрые серые камни летного поля, вмиг ставшие крошечными строения. Вверху колыхалось низкое небо.