— Ты ее видел потом?
— Нет, слово чести!
— Если ты вспомнишь еще что-нибудь важное, то заплачу вдвое, — я убрал ладонь с денег.
— Нет, — с сожалением сказал он, взяв монеты. — Больше ничего не знаю. Я поначалу внимания не обратил, я радовался очень, что сыграл хорошо. Я ведь хорошо играю?
— Замечательно, — похвалил я. — Вспомнишь что, подойди.
— А куда?
— Гостиница «Золотой Ритон». Знаешь?
— Конечно, мы тут каждый год играем… А кого спросить?
— Графиню Хелен, — переглянувшись с летуньей, сказал я. — Сам я путешествую инкогнито.
— Благодарю, ваша светлость.
Мальчик встал, старательно поклонился Хелен и торопливо зашагал прочь. Я посмотрел на летунью:
— Ты хоть что-то понимаешь?
— Что значили слова о смоленом канате?
— Я говорил это Маркусу, когда мы бежали.
— Маркус в Миракулюсе, — сказала Хелен.
— Похоже на то.
— И еще нам дали понять, что искать его бесполезно. У него есть здесь покровитель… точнее покровительница.
— Значит — ждать?
Хелен вздохнула:
— Ильмар, замки ты открываешь ловко, а вот соображаешь туго. Ты даже не обратил внимания, как изящно и непринужденно этот ребенок выманил наш адрес.
— Побойся Сестры, Хелен! Я сам его назвал, чтобы он…
— Вот именно.
Лицо летуньи стало жестким.
— Пошли, — она резко поднялась. — Я не знаю, сколько придется ждать и чем кончится ожидание. Но нам лучше быть в гостинице.
Среди гуляющих в Стране Чудес мы, по-видимому, были редкой парой, возвращающейся в гостиницу так рано. Портье вручил нам тяжелый медный ключ, и мы поднялись на четвертый этаж. На лифте — не хотелось упускать оплаченного удовольствия.
— Паровой? — спросил я паренька-лифтера в темно-синей форме. Тот кивнул гордо, будто сам пар вырабатывал. Лифт полз медленно.
— Скажи, дружок, — Хелен достала из сумочки монетку. — Если бы ты искал на острове женщину средних лет с невыразительным скучным лицом… куда бы двинулся?
Паренек скривился:
— Я бы помоложе искал. И веселую.
Летунья улыбнулась:
— Ответ неверный и денег не прибавит.
Лифтер старательно соображал. Неуверенно пожал плечами:
— У нас тут скучающих мало… Может, среди монашек в монастыре Исцеляющих Слез? Они там все скучные, им положено.
— Ладно, держи.
Паренек распахнул решетчатую дверь, и мы вышли из лифта. Хелен задумчиво постукивала пальцами по гипсу.
— Нет, отпадает, — с сожалением сказала она. — Им даже младенцев мужского пола запрещено в стены монастыря вносить.
— Откуда ты только все знаешь? — полюбопытствовал я.
— А… по молодой дури собиралась в монастырь уйти, — Хелен задумалась. — Потом поняла, что это не по мне.
У двери я полез за ключом. Летунья усмехнулась:
— Зачем ты вообще им пользуешься?
— Я же не на работе.
Позвонили слуге — тот явился, не успел еще колокольчик затихнуть. Заказали шампанского и икры, уселись у окна, наблюдая за островом.
Миракулюс будто ждал ночи, чтобы предстать во всем великолепии.
То с одного, то с другого конца острова били в небо фейерверки, затейливые, не хуже китайских. Прошла карнавальная процессия, направляясь куда-то к сверкающим стенам Хрустального Дворца. Завязалась было под окнами пьяная ссора, но откуда-то набежали крепкие, хорошо одетые парни и вежливо растащили подгулявших гостей.
— Бдят, — вздохнула Хелен. — Нет, я не представляю, как Маркус мог здесь хоть сутки продержаться. Как вообще он мог попасть в Миракулюс! Ясное дело, в Стражу тупые идут, но не слепцы ведь…
Я кивнул. Казалось мне, что разгадка рядом и проста до чрезвычайности. Стражники… слепцы… тупые… Как мог их обмануть мальчишка, не привыкший, в общем-то, убегать и прятаться?
В дверь тихонько постучали. Мы переглянулись, я набросил куртку, потрогал пулевик во внутреннем кармане и открыл.
Слуга кланяется:
— Прошу прощения, к вам посетители.