Роллбус откатился от монастыря и двинулся к серпантину, спускавшемуся к главной дороге. Если судить по часам, была середина ночи, но в этой части Европы только что взошло Солнце. Маленький, неровный его диск стоял над самым краем равнины, на востоке. Выше него висел огромный узкий серп Юпитера, испускающий желтый свет. На ледяной равнине, исчерченной гребнями и расщелинами, каждый выступ отбрасывал двойную тень.
Роллбус спросил:
— Вы отыскали монстра? Убили его?
— Я нашла кое-что иное, — сказала Индира.
Она думала о дочери и ее мечтах по поводу морских садов, где живут добрые звери. Думала о детях в Фениксе, с жадным интересом всматривающихся в темноту океана. О монстрах-рабочих и о драконе, взявшем их под опеку. Он много умней, чем полагали его создатели… Может быть, мудрость пришла к нему в черных океанских глубинах. Кто ведает, какие мысли, какие философские построения приходят на ум драконам, когда они висят во тьме и холоде, прокачивая живительную воду через свои внутренности, заселенные симбионтами? Не исключено, что когда-нибудь поколение Элис это узнает.
Предстоят разговоры с другими охотниками — впредь не должно быть охоты на драконов. Не надо войны. Возможно, мы сумеем помочь рабочим, поставить для них кормушки с витаминами и аминокислотами, необходимыми для правильного питания. Возможно, научимся понимать их постукивание зубом о зуб, их странную речь. Установим контакт. Будем сотрудничать. И начнем превращать океан в место, пригодное для жизни.
— Кажется, я нашла кое-что такое, чего Земле не заполучить, — вслух проговорила Индира.
Роллбус ничего не понял. Да ведь и Индира не была уверена, что во всем разобралась. Неважно. Элис и другие дети разберутся.
С очерком Вл. Гакова, повествующим о первых попытках осмыслить то, что происходит в НФ и фэнтези, читатели могли ознакомиться в «Если» № 1–2 за этот год. За этим, как водится, последовала эпоха расцвета — или большого взрыва, кому как нравится.
Пока «академики» раскачивались, не зная, что им делать с «низким» жанром, историю современной научной фантастики начали писать сами фантасты.
И «Создатели Вселенной» (1971) писателя, редактора и издателя Дональда Уоллхейма, и «Мир научной фантастики: 1926–1976. История субжанра» (1976) Лестера Дель Рея — книги легкие, информативные и бесконечно провинциальные в том смысле, что под научной фантастикой за редким исключением оба автора понимают лишь то, что печаталось в американских научно-фантастических журналах. Тем не менее обе книги честно служат делу приобщения к этой литературе тех читателей, кто знает о ней мало или почти ничего. Подобные труды «любителей» не претендуют на глубину или широту обобщений, но в них отсутствует и профессиональная заумь специалистов-филологов. Читать интересно — но ни диссертации, ни даже диплома из таких книг не выудишь…
Зато двухтомная монография Майкла Эшли «История научно-фантастических журналов» (1974) или труд Пола Картера «Создание завтрашнего дня: пятьдесят лет журнальной научной фантастики» (1977), хотя и посвящены, как указано в названиях, тоже исключительно журнальной science fiction, удовлетворят вкусы самых чопорных представителей academia. Сильные стороны обоих изданий — компетентность, обстоятельность, наличие научной методологии и аппарата… при отсутствии каких бы то ни было обобщений и размышлений на жгучую тему: а что это такое — science fiction?
На последний вопрос хотя бы частично отвечают популярные книги европейских<sup>8</sup> авторов, вышедшие на английском языке. Например, швед Сам Люндваль (писатель, издатель, критик, редактор, переводчик) полемически вынес вопрос в название своей популярной книги — «НФ: о чем, собственно, речь?» (1971), а в 1979 году полностью переписал ее, и в результате получился роскошный альбом «Научная фантастика: иллюстрированная история» (1979).
Эти два издания Люндваля как раз состоят из одних обобщений, метких, не без эпатажа суждений, а кроме того, нелицеприятных оценок многих американских идолов, над которыми подшучивать не принято. Автор отдает должное всем великим предшественникам научной фантастики из мира так называемой Большой литературы. Но при этом Люндваль показывает, что такое подобострастное отношение к авторитетам ему лично кажется всего лишь комплексом неполноценности, которым нужно переболеть в молодости. От аналогичных историй жанра, созданных американцами, книги Люндваля отличает широта кругозора: автор — европеец, и ему не нужно объяснять, что жанр родился не в Америке и что научная фантастика не ограничивается фильмами популярного сериала «Звездный путь» и такими же многосерийными литературными «космическими операми»…<sup>9</sup>
Компромиссом между пиететом тех, кто пишет как бы «изнутри» американской science fiction, и постоянными «наездами» на них задиристых европейцев служит иллюстрированная история жанра, написанная американским писателем-фантастом и одновременно профессором-филологом Джеймсом Ганном, «Альтернативные миры» (1975). Это тоже толстый альбом; такие в Америке называют «coffee-table book» — то есть книги, которые не втиснешь на полку, а принято раскладывать на журнальных столиках, чтобы их могли перелистать гости, пришедшие на вечеринку… Если не считать отдельных накладок, видимо, неизбежных в трудах подобного масштаба (среди сотен фотопортретов писателей-фантастов по нелепой случайности не нашлось место Урсуле Ле Гуин, а подпись к фото, на котором Герберт Уэллс запечатлен рядом с Горьким, утверждает, что английский фантаст встречается с Молотовым), то книга оставляет впечатление солидной, умной и взвешенной. Однако, хорошо описывая начало (исторические корни, связь «протофантастики» с социальными событиями, собственно историей культуры и науки), автор, как только переходит к современному этапу, сразу же сбивается на скороговорку. Этой объективной трудности почти избежал другой писатель и ученый-филолог в одном лице, англичанин Брайан Олдисс<sup>10</sup>, автор на сегодняшний день лучшей, на мой взгляд, истории фантастической литературы — «Шабаш на триллион лет» (1986). Книга написана в соавторстве с Дэвидом Уингроувом и представляет собой значительно расширенное и дополненное издание раннего сольного труда Олдисса — «Шабаш на миллиард лет» (1973).
Продление «шабаша» на несколько порядков привело к изменению не только количественному, но и качественному. Олдисс не утонул в фактическом материале и с железной логикой обосновал две основные свои мысли о современной научной фантастике: во-первых, как о литературе изменений, а во-вторых, как об идейной наследнице «готического романа». От выяснения, кого считать отцом современной science fiction, автор благоразумно устраняется, но зато насчет матери сомнений не оставляет — конечно, это Мэри Шелли! Историческая панорама, социальная и литературная, на фоне которой происходило слияние многих жанровых ручейков и даже бурных притоков в единое полноводное русло, называемое современной научной фантастикой, ныне признана эталонным образцом. И большинство более поздних фундаментальных трудов (среди них энциклопедии, о которых речь пойдет ниже) строилось в логике английского автора. При этом Олдисс, в отличие от Ганна, весьма подробно расписывает картину современной научной фантастики: нет более или менее заметного автора, которому Олдисс не посвятил хотя бы абзаца. Субъективность писателя-критика, нередко декларативная, нейтрализуется блестящим знанием материала и чисто журналистской меткостью характеристик<sup>11</sup>.
И до, и после выхода книги Олдисса выпускались не менее, а порой и более фундаментальные исторические работы, написанные профессионалами. Это, к примеру, солидный труд Джона Пирса «Исследование воображения и эволюции», три тома которого («Основания научной фантастики», «Главные темы научной фантастики» и «Когда сталкиваются миры») вышли последовательно в 1987–1989 годах, а также монографии «Научно-фантастический роман в Британии, 1890 — 1950-е годы» (1985) Брайана Стейблфорда, «Эволюция научной фантастики от Фрэнсиса Годвина до Герберта Уэллса» (1970) Роберта Филмуса, «Рай в некотором роде: развитие американской научной фантастики» (1985) Томаса Кларсона. Однако все эти книги лишены тех черт, которые отличают труд Олдисса: легкости изложения, меткости характеристик и прочих проявлений академической «непричесанности». Поэтому их судьба — стоять на полках университетских библиотек (и в личных собраниях таких же фантастоведов, как автор этих строк); а книгу Олдисса с удовольствием прочтет любой, кто испытывает интерес к научной фантастике.
Как бы то ни было, все перечисленные издания заложили прочный фундамент, на котором возможно было «возведение» энциклопедий научной фантастики. Пионером в этом многотрудном деле следует считать австралийского фэна и библиографа Дональда Така, выпустившего в 1974 году первый том своей трехтомной «Энциклопедии научной фантастики» (с охватом материала только до 1968 года). К сожалению, издание двух последующих томов затянулось настолько, что по выходе в свет они немедленно оказались в тени аналогичного труда — первой по-настоящему фундаментальной энциклопедии под редакцией Питера Николлса, вышедшей в 1979 году.
Выход ее произвел фурор, поскольку для своего времени издание было, вне всякого сомнения, беспрецедентным. Сотни тематических обзоров, тысячи статей об отдельных авторах, превосходный охват специализированных издательств и журналов, неанглоязычной фантастики, кино, специфической научно-фантастической терминологии… Удобный макет и тщательно разработанная система кодировки информации позволили уместить ее всю в увесистый, но все же единственный том. Тогда он мне казался невероятно толстым и информационно бездонным — кто бы в те годы рискнул представить себе габариты следующего издания! А оно вышло по меньшей мере в три раза толще… Короче, почти на полтора десятилетия энциклопедия под редакцией Николлса стала основным помощником, подручным средством для каждого, кто когда-либо писал о научной фантастике.
Но время шло, стремительно росла лавина новой информации, и спустя десятилетие назрела необходимость издания дополненного и расширенного варианта энциклопедии. Мне неведомы причины, почему Питер Николлс уступил права лидера своему ассистенту по первому изданию Джону Клюту, но на обложке долгожданной новой «Энциклопедии научной фантастики» первым стоит имя Клюта, а уже затем — Николлса. Формально (по алфавиту) так и должно быть. Однако, учитывая последующие книги, о которых речь впереди, — ясно, что выпущенный в 1993 году (в Англии издательством «Орбит», а в США — «Сент-Мартин’с Пресс») убойной толщины «кирпич» объемом в 1400 страниц (160 с лишним авторских листов), — по сути, авторское детище Клюта. Правда, на него работала целая бригада помощников: среди них и Питер Николлс, и десятки других исследователей из многих стран, включая и автора этих строк.
Главное достоинство энциклопедии Клюта (буду теперь называть ее так) — не глубина, но полнота и отбор информации, а также то, что лично мне представляется важнейшим качеством любой энциклопедии: широта кругозора. Снова трудно удержаться от навязчивого сопоставления: вот пример того, что может сделать европеец, а не американец! Со страниц энциклопедии жанр science fiction предстает не литературным «гадким утенком», но социокультурным феноменом, наследником богатой литературной традиции. Это обширная и любопытная страна с несколько размытыми границами: с ней соседствуют, взаимодействуя и взаимообогащая друг друга, «литература ужасов», «основной поток» (main-stream), абсурдистский роман, утопии и антиутопии, современное мифотворчество, «магический реализм» латиноамериканских авторов, «киберпанк», кино, постмодернистская проза, религиозно-оккультная литература, футурология…
И хотя создатели энциклопедии ни разу словом не обмолвились об этом, единственной обобщающей характеристикой всего обилия материала, собранного под одной обложкой, становится, на мой взгляд, удивительно точная характеристика классиков жанра, перефразированная так: «литература, которая желает странного».
Энциклопедия Клюта, как и вышедшие позже «Иллюстрированная энциклопедия научной фантастики» (1995), написанная единолично Клютом, и «Энциклопедия фэнтези» (1996) под редакцией Клюта и Джона Гранта — вероятно, превзойдены уже не будут. Разве что при жизни следующего поколения исследователей… Все эти три тома справедливо награждены высшими премиями, присуждаемыми критикам, но самое главное — все три тома энциклопедий взяты на вооружение не только критиками и исследователями, но и «просто» читателями.
Наверняка время от времени будут появляться новые переиздания тех же энциклопедий — исправленные и дополненные. Как уже «вылупился» соответствующий CD-ROM, а в Интернете сам собой завелся любопытный сайт, постоянно прибавляющий в весе: «Замеченные и исправленные ошибки в энциклопедии Клюта и Николлса»…
В конкурентах Клют недостатка не испытывает. Это и «Новая энциклопедия научной фантастики» (1988) под редакцией уже упоминавшегося Джеймса Ганна, и «Энциклопедия научной фантастики» (1978) Роберта Холдстока, и «Окончательная энциклопедия научной фантастики» (1996) Дэвида Прингла, и роскошная 1000-страничная франкоязычная «Энциклопедия утопий и научной фантастики» (1972) покойного швейцарского знатока и коллекционера фантастики Пьера Версана, наконец, также богато иллюстрированная «Визуальная энциклопедия научной фантастики» (1977) Брайана Эша…
Все это красивые, буквально ломящиеся от обилйя фотографий и иллюстраций книги-альбомы. Но всем им далеко до изобразительно постных (ни одной картинки!), но зато предельно полных и обстоятельных во всем, что касается информации, двух томов Клюта со товарищи.
Книг, представляющих собой литературно-критические обзоры отдельных тем и проблем научной фантастики, коснусь совсем бегло.
Пионером в этой области фантастоведения стал недавно скончавшийся писатель и критик (кстати, выходец из России!) Реджинальд Бретнор. Под его редакцией появились сборники критических статей, написанных как действующими писателями-фантастами, так и представителями academia, — «Современная научная фантастика: ее значение и ее будущее» (1953), «Научная фантастика сегодня и завтра» (1974) и «Ремесло научной фантастики» (1976).
После чего эта экологическая ниша стала бурно заполняться. Многие видные американские ученые внесли свой вклад в развитие фантастоведения — среди них, например, такие известные специалисты, как профессор-филолог Университета Ратжерса в штате Нью-Джерси Брюс Франклин, автор монографии «Военные звезды: сверхмогущество и американское воображение» (1988), или профессор истории Университета штата Нью-Йорк Уоррен Уэйгар, написавший интереснейшую и очень «обнадеживающую» книгу, частично посвященную фантастике, — «Последние видения: литература конца света» (1982).
Среди десятков книг, посвященных той или иной части тематического спектра современной science fiction, встречаются и вовсе удивительные издания. Например, это лишь на первый взгляд «облегченно-популярная» книга неутомимого Питера Николлса «Наука в научной фантастике» (1983). Мне представляется, что подобное издание просто обязано быть в домашней библиотеке каждого писателя-фантаста и читателя фантастики. Ибо и первым, и вторым не помешает всегда иметь под рукой томик, в котором не просто даны популярные обзоры тех наук, с которыми чаще всего имеют дело фантасты, — реальных и вымышленных, — но и приведен список наиболее характерных научных ошибок, встречающихся в этой литературе! Вроде разговора по телефону между экипажами двух мчащихся с засветовой скоростью звездолетов — или же пресловутого «грохота взрыва в безвоздушном космическом пространстве»… И все это — с соответствующими ссылками и подробным разбором подобных милых заблуждений…
Другая книга, посвященная, казалось бы, «периферийному» аспекту фантастической литературы американского психоаналитика и психиатра Роберта Планка, называется так: «Эмоциональная значимость воображаемых существ: исследование взаимосвязи психотерапии, литературы и реальности в современном мире» (1968). Там речь идет обо всем: о кумирах, «пришельцах», чужаках из космоса и из недр нашего собственного подсознания… Серьезная, между прочим, и чрезвычайно актуальная в кризисные времена книга! Вообще же библиографии пестрят названиями монографий и сборников статей, посвященных антропологии, религии, ядерному оружию, кибернетике, бессмертию, физике, сексу и эротике, юмору, философии, биологии (и это далеко не все темы) — разумеется, в фантастическом ракурсе. Особенно широко подобные исследования проводились в два последних десятилетия, когда уже в сотнях университетов США и европейских стран научная фантастика заняла достойное место среди других научных дисциплин.
Сотни курсов — значит, как минимум, сотни профессоров, которым нужно публиковаться. И на порядок больше студентов, томящихся в ожидании своих курсовых и дипломных работ, а позже и диссертаций. Для людей, изучающих НФ, предназначены бесконечные труды на тему «Научная фантастика о…» Здесь можно выделить, во-первых, серию «смешанных» антологий (в которых солидные статьи специалистов перемежаются рассказами или фрагментами произведений крупной формы) под редакцией еще одного неутомимого труженика пера Джеймса Ганна — «Путь к научной фантастике» (вышло 5 хронологически выстроенных выпусков), во-вторых, книгу Роберта Скоулза и Эрика Рабкина «Научная фантастика: история, наука, видение» (1977), а также сборник статей под редакцией все того же Николлса «Вообще о научной фантастике» (1976).
Если же разговор зашел о «стахановцах» фантастоведения, то нельзя пройти мимо фигуры Мартина Гарри Гринберга. Этот критик и антологист с 1974 года развил феноменальную активность по составлению «критико-тематических» антологий, в которых подборка художественных произведений органично соседствует с большим количеством литературно-критического материала<sup>12</sup>.
Достаточно простого перечисления этих сборников: «Политическая научная фантастика», «Введение в психологию с помощью научной фантастики», «Антропология в свете научной фантастики» и т. д. и т. п.
Не удовлетворившись собственно научно-фантастическим творчеством писателей (может быть, боялся, что вскоре исчерпает его совсем?), Гринберг в соавторстве с Джозефом Оландером и Чарлзом Во начал в 1977 году серию сборников уже критических статей об отдельных ведущих авторах — «Писатели XXI века». Уже успели выйти тома, посвященные творчеству Айзека Азимова, Рэя Брэдбери, Филипа Дика, Артура Кларка, Урсулы Ле Гуин, Станислава Лема, Роберта Хайнлайна.
Но это уже, как нетрудно догадаться, книги из разряда «персоналий». Охватить все подобные издания и вовсе нет никакой возможности: мне сейчас, наверное, проще составить список писателей-фантастов, по каким-то причинам до сих пор не удостоенных ни одной посвященной им критической книги!
Что в этом разделе представляется мне самым значительным и интересным?
Во-первых, это один из первых сборников такого рода — «Голоса для будущего: эссе о творчестве ведущих научных фантастов» под редакцией покойного Томаса Кларсона, вышедший в трех томах (первый том — в 1976 году). Это и огромный том под редакцией известного библиографа Эверетта Блейлера «Писатели-фантасты: критические исследования по ведущим авторам жанра с начала XIX века по наши дни» (1982). Далее, это периодически обновляемый — и тоже необъятных размеров! — справочный том «Писатели-фантасты XX века» (начиная с 1981 года, вышло уже 4 издания справочника, последнее датировано 1995 годом)<sup>13</sup>. Наконец, это десятки тонких монографий, по виду напоминающих брошюры, выпускавшиеся издательством «Борго Пресс»: каждый такой томик был посвящен творчеству одного конкретного автора научной фантастики, фэнтези или «литературы ужасов».
Я уж не говорю о том, что, скажем, таким авторам, как Оруэлл или Толкин, посвящены десятки, если не сотни отдельных трудов. Литературы, написанной о классиках жанра, гораздо больше, чем написанного ими самими!
Несколько слов об изданиях, представляющих собой собственно теоретические изыскания ученых-филологов.
Взлет серьезного теоретического интереса к прежде считавшемуся «низким» жанру связан с двумя главными обстоятельствами. Первое — это уже упоминавшееся победоносное пришествие science fiction на академический Олимп: на кафедры и факультеты американских и английских университетов — а затем уже и европейских, канадских, австралийских, японских… Второе — появление специальных периодических изданий, обычно выпускавшихся теми же университетами и посвященных исключительно истории и теории научной фантастики и смежных жанров. Первым таким журналом стал американский «Extrapolation» (первый номер вышел в 1959 году), затем к нему присоединились английский «Foundation» (1972), американо-канадский «Science-Fiction Studies» (1973) и совсем недавно — американский «Journal of the Fantastic in the Arts», начавший выходить с 1988 года. Кроме этого существуют многочисленные критические «фэнзины» и так называемые «полупрофессиональные» журналы (semi-prozines) — «Algol», «Australian Science Fiction Review», «New York Review of Science Fiction», «Riverside Quarterly» — всего на середину 90-х годов их насчитывалось более двух десятков. Немудрено, что на таком богатом, насыщенном, питательном бульоне резво взошли споры подлинно научного фантастоведения!
Имена таких исследователей, как Томас Кларсон, Дарко Сувин (югослав по происхождению, в настоящее время живет и преподает в Канаде), Дэвид Кеттерер, Роберт Скоулз, Гэри Вулф, Джордж Слассер, Эрик Рабкин, не говоря уж о таких международных авторитетах, как видный структуралист Цветан Тодоров, сообщили наконец жанру science fiction необходимый лоск и респектабельность в высшем литературном «свете».
Перечислю только самые известные труды этих исследователей — те, что помечаются грифом «обязательно» для будущих дипломников и диссертантов, решивших специализироваться в истории и теории научной фантастики.
Это сборники под редакцией Томаса Кларсона — «НФ: другая сторона реализма» (1971), «Множественные будущие, множественные миры: тема и форма в научной фантастике» (1977); монографии Дарко Сувина «Метаморфозы научной фантастики: к поэтике и истории литературного жанра» (1979) и «Викторианская научная фантастика в Великобритании: дискурс знания и власти» (1983), плюс его же сборник статей «Позиции и предрасположенности в научной фантастике» (1988); парадоксальное исследование Дэвида Кеттерера «Новые миры за старые: апокалиптическое воображение, научная фантастика и американская литература» (1974); фундаментальный труд Роберта Скоулза «Структурное мифотворчество» (1975), книга Гэри Вулфа «Известное и неизвестное: иконография научной фантастики» (1979), интересная «прикладная» работа Майры Барнс «Лингвистики и языки в научной фантастике и фэнтези» (1975); наконец, основополагающий труд Цветана Тодорова «Введение в научную фантастику», первоначально вышедший в 1970 году на французском языке и недавно переведенный на русский язык (правда, у книги совсем незначительный тираж).
Отдельного разговора заслуживают и литературно-критические книги, написанные писателями-фанта-стами, коих постоянно тянет облачиться в тогу критика.
Многие из них уже встречались нам ранее: Олдисс, Ганн, Люндваль, Уоллхейм, Бретнор, Стейблфорд, Дель Рей — это все активно пишущие (или писавшие) авторы научной фантастики. Список можно продолжить: Алексей и Кори Паншины — «Измерения НФ» (1976) и «Мир за холмом: научная фантастика и поиски трансцендентного» (1989), Айзек Азимов «Азимов о научной фантастике» (1981), Альгис Будрис «Заметки на скамейке: книжная полка «Гэлакси» (1985), Урсула Ле Гуин (она, кстати, является лауреатом премии «Пилигрим», присуждаемой за критику в области научной фантастики и фэнтези) — «Сны должны объяснять себя сами» (1975), «Язык ночи» (1979) и «Танцы на конце света: мысли по поводу слов, женщин, мест действия» (1989); Барри Малзберг «Машины ночи: научная фантастика 80-х» (1982), Норман Спинрад «Научная фантастика и реальный мир» (1990), Харлан Эллисон «Бессонные ночи на прокрустовом ложе» (1984), Сэмюэл Дилэни (еще один лауреат премии «Пилигрим» и профессор языка и литературы в одном из ведущих американских университетов!) — «Челюсть в драгоценных камнях: заметки о языке научной фантастики» (1977) и «Вино на борту звездолета: заметки о языке научной фантастики» (1979).
Хоть я и ограничиваюсь, в основном, изданиями англоязычными, не могу не упомянуть легендарное двухтомное исследование Станислава Лема «Фантастика и футурология» (1970), до сих пор не переведенное ни на русский, ни на английский языки.
Что касается второго, то тут, по крайней мере, все понятно: достаточно было публикации на английском небольших фрагментов книги — и пары-тройки статей Лема, повторяющих изложенные в той книге мысли о современной science fiction, — как реакция последовала незамедлительно. Признанного классика жанра немедленно исключили из Ассоциации американских писателей-фантастов (в нее может вступить любой, кто опубликовал хотя бы одно произведение на английском языке) — и за что? За «антиамериканскую направленность»!
Взгляд пана Станислава на современную научную фантастику, (не только американскую, кстати), изложенный на языке структурной лингвистики, — действительно, чернее тучи. Польский писатель и философ отказывает этой литературе в главном, по его мнению: в интеллектуальной дерзости, в стремлении идти непроторенными дорожками, искать нетривиальные решения — вместо того, чтобы обслуживать ленивую публику, «делать ей красиво».