Пер с англ. О. Колесникова. 10 000 экз. (п)
===================================================================================
Капитан фашистского подводного рейдера, шныряющего в карибских водах в разгар войны, и не подозревал, что сердить местных колдунов очень опасно. Вот и случилось так, что после обстрела и пожара на одном островке хунган — вудуистский колдун — столь крепко проклял немецких подводников, что они даже погибнуть «окончательно» не смогли. Потопленная лодка превратилась в склеп, полный зомби…
Пролетели десятилетия. Ныряльщик Дэвид Мур случайно обнаруживает под водой невзорвавшуюся глубинную бомбу, спихивает ее в бездну, но после того, как она взрывается, наверх всплывает та самая роковая подлодка.
Естественно, райская жизнь на маленьком тропическом островке немедленно превращается в ад. С распоясавшимися зомби никто не может справиться. Старый колдун мучается угрызениями совести, поскольку это его рук дело. Решить проблему суждено отважному ныряльщику Муру, который, оказывается, тоже немножко колдун, но сам этого не знает и знать не хочет. В итоге злодеи повержены, то бишь утоплены, и на сей раз окончательно. Представления американцев о второй мировой, судя по всему, относятся к области мифологии. Это не лучший роман Маккаммона, хотя для поклонников его творчества он представляет некоторый интерес. Но не более…
Павел Лачев
----------------
Милорад ПАВИЧ
ХАЗАРСКИЙ СЛОВАРЬ
Санкт-Петербург, Азбука, 1998. - 384 с.
Пер. с сербского Л. Савельевой —
(Серия «Азбука — классика»). 10 000 экз. (о)
===================================================================================
Гениальный метатекст Павича в любой производной не вмещается в рамки рецензии. Писать о таких произведениях невероятно трудно — передать эмоции, обуревающие при чтении «Хазарского словаря», невозможно. Наличие этой книги в домашней библиотеке является таким же социокультурным маркером, как тома раннего Борхеса и позднего Лема. Если имеет смысл говорить о таком направлении, как «высокая фантастика» (HF — High Fiction © Э.Г.), то Павич, несомненно, достойнейший из достойных.
Виртуозное оперирование смыслами и вербализация магической компоненты западнославянского менталитета делают книгу Павича своеобразным ответом на вызов латинского (а скорее всего — католического) миропознания.
История принцессы Атех — это развернутая притча о тщете любой самоидентификации. История о том, как хазары выбирали, в какую веру им обратиться, — это развернутая притча о тщете любой истории.
Сказать, что это многослойное произведение, значит ничего не сказать — слоев в «Хазарском словаре» попросту нет. В отличие от традиционной европейской «линейной» прозы, текст Павича напоминает плотно смотанный клубок, не имеющий конца или начала.
Язык Павича невероятно пластичен, содержание напоминает густое варево — где ни зачерпнешь, везде вкусно! Текст Павича сулит надежду на то, что кризис идей в современной фантастике на самом деле является продуктом лености ума.
Книга Павича в первую очередь предназначена для тех, кто пишет Книги. Модных писателей просят не беспокоиться.
----------------
ФБ’98.
Сборник фантастических произведений.
Москва: «Армада», 1999. — 554 г.
(Серия «Фантастический боевик»). 10 000 экз. (п)
===================================================================================
Упомянутое в редакторском предисловии высказывание Кира Булычева — «Отечественный любитель фантастики воспитан на сборниках» — не только верно, но и своевременно. Малым формам, мягко говоря, непопулярным у издателей, угрожает вымирание, и выход первого (во всяком случае, для издательства «Армада») ежегодного сборника рассказов и повестей в жанре фантастики заслуживает самого пристального внимания.
Козырной картой сборника стали рассказ Василия Головачева «Невыключенный» и роман Николая Басова «Возвращение». Обе вещи обрываются на кульминационном моменте, и это заставляет предположить, что со временем они разрастутся в более масштабные произведения. Головачев представил нам авторскую интерпретацию «Конца вечности» Азимова, выполненную в жанре жесткого триллера и изложенную ностальгическим канцеляритом
Удивляет, правда, что опубликованный в прошлом году в журнале «Если» рассказ преподносится издательством как первая публикация. Но оставим это на совести автора…
Басов же порадовал поклонников продолжением саги о Лотаре Желтоголовом. Теперь о дебютантах: Станиславе Романове и Владиславе Пашковском. Первый представил нам довольно сложную по структуре и распадающуюся на фрагменты вещь, в которой все же угадывается компьютерная бродилка — прием, впрочем, не новый. А «Пирамиду хаоса» Пашковского можно с равным успехом счесть и беспомощной графоманией, и продуктом стилистического изыска. Лично я склоняюсь ко второму — тем более, что центральная идея нашествия бессмертных амебообразных существ, подчиняющих себе тела землян и гибнущих в результате телепатического восприятия самой идеи смерти, не столь уж заезжена.
В разделе «Гости ФБ» нас встречает изложенная механической скороговоркой очередная космическая робинзонада (Сергей Калашников, «Длинный отпуск»). Впрочем, история противостояния Земли и ее отколовшейся колонии, которых исподтишка стравливает некая третья сила, заставляла листать страницы в поисках разгадки страшной тайны. Тайна открылась: этой третьей силой оказалась — ах' — корпорация по производству оружия.
Автор романа «Хозяин-Барин» Дмитрий Баюшев отличается, судя по редакционным комментариям, «тщательнейшей работой со словом». Меня, правда, текст, изобилующий пассажами вроде «Селиванов потерял тапку и резко затормозил. Вадим остановился, и в него тут же врезался Чеплашкин, в Чеплашкина Завехрищев Оказавшись между двумя здоровяками, Чеплашкин сдавленно вякнул, а Вадим, чтобы не упасть, сделал шаг и коленом наподдал под зад Селиванову», что-то не убедил в «тщательной работе». Сама же по себе история о Хозяине очередной Зоны, оказавшемся заодно эмиссаром темных сил, поначалу многообещающая, изложена весьма маловразумительно.
Тем добротней на этом фоне выглядит роман Антона Первушина «Война по понедельникам», хоть и построенный на изрядно разработанной теме хроноклазмов (пристрастие к ней нынешних авторов, возможно, заслуживает отдельного разговора). Но это чуть ли не единственное произведение сборника, где герои не напоминают ходячие муляжи, вызывают искреннее сочувствие, а текст не сбивается на столь распространенный ныне телеграфный стиль. Завершает «художественную часть» сборника давний (1991 года) юмористический рассказ Генри Лайона Олди, увы, вновь подтверждающий тезис, что лишь угроза нападения из космоса может сплотить многострадальное человечество — лучше наша, родная нечисть, чем импортные зеленые членистоногие.
Одной из самых интересных рубрик сборника оказался вполне документальный «заочный КЛФ (б)», где издатель ведет открытую (в смысле для всеобщего обозрения) беседу с читателями — отвечает на вопросы, делится издательскими планами и т. д. Чужие письма всегда читать интересно, тем более, что любители фантастики в большинстве своем люди мыслящие. Появление первого «армадского» ежегодного сборника фантастики можно только приветствовать И все же один вывод (печальный или нет, это уж как посмотреть) напрашивается сам собой: «свобода творчества» отнюдь не привела к изменению литературного пейзажа отечественной фантастики; она продолжает порождать все то же соотношение таланта и посредственности, что и былая «несвободная» литература.
----------------
Ник ПЕРУМОВ
РОЖДЕНИЕ МАГА
Москва: ЭКСМО, 1999. — 512 с.
15 000 экз. (п)
===================================================================================
Итак, сериал продолжается «Рождение мага» обещает новую встречу с героями романа «Алмазный меч, деревянный меч». Действующие лица те же, но сценой теперь служит Эвиал, весьма колоритный мир, где враждующие государства имеют «общий знаменатель» — агрессивную религию, не терпящую никакой конкуренции. А конкурент есть. Разумеется, это магия, куда же без нее… Но магия в книгах Перумова организована, это «структура». Там была «Радуга», здесь — Академия. Казалось бы, гуманные и светлые маги на поверку оказываются изрядными циниками. И с отцами-инквизиторами их связывает деловое сотрудничество.
И в этот-то мир попадает чудом спасшийся в бою Фесс, один из главных героев предыдущего романа. Потерявший память и магические навыки, он пытается осознать себя. Кто он, зачем он здесь? Как вернуться домой? Чтобы вернуться, надо восстановить былую форму. И Фесс отправляется на учебу в здешнюю Академию. Причем факультет он выбирает весьма оригинальный — темной магии. Да, есть в Академии и такой. Надо же поддерживать ставшее хрестоматийным Равновесие. Тема магии в новом романе звучит сильнее, чем в прошлом, но возникают неизбежные этические вопросы. Впрочем, и ответы полностью укладываются в авторскую концепцию, заявленную еще в «Кольце тьмы». Прежде всего — это относительность терминологии. Добро и Зло, Свет и Тьма в книгах Перумова зачастую оборачиваются лишь ярлыками, которые можно с легкостью переклеить. Светлые маги ничуть не добрее темных, отцы-инквизиторы, борцы с грехом, практикуют некромантию… Далее «принцип наименьшего зла», основной закон темной магии. В романе он многократно провозглашается — и едва ли не всякий раз подвергается сомнению. Короче говоря, этические ориентиры размыты, герои действуют, как сердце подскажет.
Но, что интересно, ставший некромантом Фесс, как правило, придерживается традиционных человеческих ценностей. В отличие от «отцов-экзекуторов» и непонятно почему называющихся светлыми магов. Это можно трактовать как слабость авторской «теории относительности», но, скорее всего, дело в законах жанра. Слишком уж циничный и «раскрепощенный» Фесс не полюбился бы читателю.
Среди сюжетных ходов, характерных для жанра фэнтези, наиболее распространенным является такой: наш современник, «парень из соседнего подъезда», ни с того ни с сего оказывается в волшебном мире и там из обычного студента, писателя, рок-музыканта и т. п. (рабоче-крестьянские профессии почему-то не пользуются успехом у авторов жанра) становится великим воином, искусным магом или мудрым правителем. Конечно, процесс «перековки» не обходится без объективных трудностей и субъективных нелепостей, но итоговый результат сомнения у читателей не вызывает. Метаморфоза должна свершиться! — таков один из жанровых канонов. А нарушать каноны нельзя…
Или все-таки можно и нужно? Этот вопрос приходит в голову после прочтения нового романа петербургского писателя Андрея Столярова «Боги осенью» — романа, вошедшего в одноименный авторский сборник наряду с уже печатавшимися повестями «Некто Бонапарт», «Изгнание беса», «Телефон для глухих» и «Мумия» (сборник выпущен издательствами «АСТ» и «Terra Fantastica»). Можно и нужно, поскольку стопроцентная предсказуемость событий никогда не встречается в жизни и должна быть противопоказана литературе, иначе литература превратится в конвейер по сборке штампованных деталей. В данном случае — ну с какой стати обычному студенту становиться великим воином? А если он трус до мозга костей? Или, скажем, убежденный пацифист? Нет, такая перемена возможна лишь тогда, когда персонаж изначально, с рождения готовит себя к битвам и сражениям, а в студенческом звании пребывает исключительно в силу житейских обстоятельств.
Вот и герой Столярова, скромный чертежник по прозвищу Рыжик (его настоящего имени мы так и не узнаем), — человек сугубо мирный. Он, конечно, мечтает совершить какой-нибудь подвиг и прославиться на всю Вселенную, но в реальности боится отказаться от складывающегося жизненного сценария: скучная работа — случайная женитьба — унылая старость. А такая возможность ему предоставляется, когда во дворе своего петербургского дома он почти случайно (ну, разумеется!) спасает от смерти пришельца из иных миров — лорда Геррика, наследного властителя замка Алло-мар и других владений. Вскоре к Геррику присоединяются его сестра Алиса и брат Гийом: оказывается, их семью преследует еще один инопланетный феодал — коварный лорд Тенто Рыжик понимает, что ему выпал уникальный шанс осуществить свои мечты, и в то же время внутренне не приемлет жестоких Законов Чести, по которым живут его новые знакомые. Все решает внезапно вспыхнувшая любовь к Алисе… События развиваются стремительно: вот Рыжик посвящен в воины; вот он уже побеждает в поединке самого Тенто, который перед этим убил Геррика; вот он становится мужем Алисы и вместе с обретенными соратниками готовится к межзвездному путешествию… Но подлинного взаимопонимания нет, любовный пыл угасает, и в последнюю минуту, когда их убежище начинают штурмовать оперативники какой-то спецслужбы, наступает момент истины: Рыжик должен остаться на Земле!
Да, чуда не случилось. В смысле — не случилось подлинного чуда, чуда перерождения (точнее, рождения) человеческой личности Что же до волшебных фокусов (вроде мгновенного заживления ран, одушевленных мечей, телепатии и телепортации), то этого добра в романе достаточно, только оно ни от чего не спасает… С другой стороны, может, и хорошо, что Рыжик остался прежним — равнодушным, но в общем-то добропорядочным обывателем? По крайней мере, никого не убьет, не ограбит. Хотя таких страстей, такого счастья, таких звезд над головой у него уже никогда не будет…
И еще об одном надо сказать. Андрей Столяров написал очень российский и очень петербургский роман. Рыжик — типичный интеллигент, и, следя за его душевными метаниями, понимаешь, почему все наши попытки изменить жизнь в стране к лучшему заканчиваются пшиком, А Петербург — он незримо стоит за каждой строчкой произведения. Вместе с писателем мы бродим по его улицам, любуемся его каналами, пьем его сырой воздух. А иногда даже натыкаемся на поребрик — так своенравные питерцы называют бордюрный камень.
Лоис Макмастер Буджолд (родилась в 1949 г) относится к самым успешным представителям современной science fiction, если понимать под успехом литературную плодовитость, обилие премий (у писательницы собралась уже впечатляющая коллекция премий «Хьюго» и «Небьюла») и, главное, востребованность. Дебютировала Буджолд рассказом «Бартер» в 1985 году и с тех пор опубликовала уже около двух десятков романов и сборников рассказов Наиболее известна, в том числе и российским читателям, ее сага о Майлзе Форкосигане, калеке с детства, ставшем «военным гением» галактики, адмиралом звездного флота. Это романы «Осколки чести» (1986), «Танец отражений» (1994), «Цетаганда» (1996) и другие. Кроме того, Буджолд написала еще несколько романов, так или иначе включенных в ее собственную «историю будущего». «Космические оперы» писательницы выгодно отличаются от аналогичных опусов в современной фантастике — прежде всего своей эмоциональностью, вниманием к личности, чувством юмора и отсутствием пресловутого «мачизма». Хотя в последних произведениях Буджолд отдает дань моде в ее творчестве проскальзывают феминистские мотивы (может быть, ввиду недавно пережитой личной драмы — по-американски трагикомической, муж ушел к другому.)
(См. биобиблиографическую справку в «Если» № 6, 1997 г)