— Конечно, ведь ты призвала меня. Кора и нож острый, я могу лишиться жизни, если не появлюсь на зов!
— Тогда почему ты не явилась сразу? — рявкнула леди Кэролин, чей восторг немедля перешел в раздражение. — Почему ты заставила меня ждать так долго, не высунув даже кончика носа? Как ты посмела тянуть волынку?
— Я вовсе не тянула волынку, — недовольно промолвила дриада.
— Я откликнулась так быстро, как и положено… для дерева. Чувство времени формируется средой обитания, а когда обитаешь в сердцевине дуба…
Но леди Кэролин не интересовали объяснения.
— Клянусь небесами, ты выставила меня полоумной, да еще перед таким жлобом, как Джек Кинг, этот грошовый Мафусаил! По всей справедливости тебя следует выпороть, тварь! — И ведьма угрожающе воздела ореховый прут.
Прекрасно вылепленная, почти человеческая рука сделала небрежный жест… и леди Кэролин отчаянно вскрикнула, когда дубовый росток, пробившись из земли под ее юбками, ускорено устремился к небесам. Отважное молодое деревце рванулось вверх с таким энтузиазмом, словно питалось не солнечным, а звездным светом, и остановилось лишь тогда, когда вознесло свою ношу выше крон всех растущих в роще дубов.
При таких обстоятельствах не было ничего удивительного в том, что ведьма выронила ореховый прут, а дух дерева его подобрал. Затем дриада вскарабкалась на новорожденный дубок, проворная, как белка.
— Мое имя не ТВАРЬ, — заметила она, удобно расположившись на ветке, с которой свисала леди Кэролин. — Меня зовут Дамия, и я дриада по рождению, профессии и душевной склонности на протяжении двадцати пяти ваших смертных веков. — Она задумчиво поболтала длинными ногами, изящно скрестила их в лодыжках и добавила: — Кажется, мы не были представлены друг другу надлежащим образом?
Невзирая на всю свою холеричность, леди Кэролин обладала изрядными запасами выдержки и хладнокровия, каковыми и воспользовалась, представив себя нимфе с той же бездной апломба, как если б они только что встретились на levee[5] одного из общих знакомых. Закончив перечислять имена и титулы, она завершила свой список откровением:
— А также прямой потомок по материнской линии знаменитого джентльмена с большой дороги Дика Турпина!
— Дика… Турпина? — Зеленые глаза начали изумленно расширяться, пока не обратились в совершеннейшие плошки. Дриада распласталась по ветви, на которой болталась ведьма, и свесила голову, чтобы взглянуть прямо в глаза нежеланной гостьи. — Докажи! — угрожающе оскалилась она. Зубов у древесного духа оказалось в избытке — мелких, но совершенной формы, хотя и неприятного желтовато-зеленого оттенка, характерного для поспевающих желудей.
— Докажу. Если ты будешь, конечно, настолько любезна, чтобы вернуть меня на землю в целости и сохранности, — сказала леди Кэролин с ноткой привычного высокомерия в голосе. — И поскорее, милочка, я устала ждать!
Поведение ведьмы перед лицом вполне вероятной смерти произвело должное впечатление на нимфу: та на мгновение нахмурилась, но ударила трофейным прутиком по коре молодого дуба. Дерево испустило жалобный стон и стало послушно уменьшаться, пока ноги леди Кэролин не коснулись, наконец, лесной почвы. Как только она отцепилась от ветки, вершина дуба взмыла на прежнюю высоту.
Леди все еще озабоченно стряхивала с редингота обрывки мха и чешуйки коры, когда Дамия, подойдя к ней вплотную, демонстративно согнула и разогнула ореховый прут.
— Ну?
Вместо ответа ведьма извлекла золотой медальон; раскрыв его, она продемонстрировала овальную миниатюру, выполненную на слоновой кости. Художник, написавший этот портрет, был далеко не первого розлива, но кисти его удалось передать выразительные черты более чем просто миловидного лица молодого человека, едва расставшегося с ранней юностью. Дамия взглянула на миниатюру и, удивленно ахнув, попыталась схватить медальон, но леди Кэролин ловко увернулась и вернула объект вожделений нимфы в тайное убежище на груди.
— Полагаю, твоя реакция свидетельствует о том, что ты более не сомневаешься в моем родстве с Диком Турпином? — осведомилась она переслащенным голосом.
Дриада стояла как вкопанная, прижимая руку к своей вечнозеленой груди. Словно во сне, она протянула вперед другую, с ореховым прутом, и безмолвно вручила колдовской артефакт его законной владелице. Когда к Дамии вернулся дар речи, она смогла пролепетать лишь три слова:
— Мой бедный Дикон!
Леди Кэролин воздела брови. «Стало быть, книжки не врут, — подумала она. — Деревья и впрямь предупреждали моего предка о погоне, и теперь я знаю почему… А все-таки мне повезло обнаружить дуб, где квартирует его зелененькая милашка, хотя не она была целью моих поисков. Но очень полезная находка, и я уж точно ею воспользуюсь! Получается, что старина Джек Кинг в итоге честно заработал свой шиллинг».
На прелестных губах ведьмы проступила улыбка глубочайшего удовлетворения, но она поспешно обратила ее в политкорректное выражение женского сочувствия и обвила изящной, но крепкой рукой узенькие плечи дриады.
— Что за верное сердце, столь достойное любви! — проворковала она. — О моя дорогая Дамия, не пора ли отбросить в сторону наше первоначальное недопонимание? Я пришла сюда, в этот дикий лес, с единственной целью отыскать ту, которая питала искреннюю привязанность к моему великому предку… Очень глубокую и очень интимную привязанность, — добавила леди Кэролин на тот случай, если до дриады еще не дошло, и ухитрилась залиться смущенным румянцем.
Дамия подняла свои огромные люминесцирующие глаза и уставилась в лицо леди.
— Ты говоришь… Ты хочешь сказать, что знаешь… Ты знаешь, что мы были… были… — И тут бедняжка разразилась обильными слезами.
— Ну-ну, моя дорогая, я понимаю твое смущение, — нежно сказала ведьма. — Так уж повелось, что дети чаще всего смеются над тем, что боготворили их деды и прадеды. К нашему стыду, мы самодовольно полагаем, что только мы способны испытывать истинную любовь, в то время как наши предки пускались лишь в старомодные amours. Но уверяю тебя, я прошла весь этот долгий путь, ежечасно подвергая свою честь и достоинство оскорблениям Джека Кинга, вовсе не для того, чтобы посмеяться над трепетным чувством, которое ты разделяла с моим доблестным предком.
— Это правда?..
Из носа у дриады текло, и леди Кэролин молча вручила ей батистовый платок. Дамия привела себя в порядок и, более или менее воспряв духом, спросила:
— Какова же цель твоего прибытия?
— Такова, что ты одобришь ее с наибольшим восторгом, Дамия, — ответствовала леди Кэролин, помахивая ореховым прутом. — Ибо я намереваюсь вернуть назад, к нашей взаимной пользе, дикого, отважного и хитроумного джентльмена удачи по имени Дик Турпин, и не только его дух, но и плоть.
Дриада испустила глубокий вздох, подобный апрельскому ветерку, шелестящему в молодой листве.
— О чем ты говоришь?! Это же противоречит Первому закону нашей святой Матушки-Природы! Нет, ты определенно сошла с ума.
Леди Кэролин нервно шмыгнула носом и одарила свою собеседницу снисходительным взглядом.
— Душечка, чуть больше Библии и чуть меньше коры, и ты отлично сойдешь за методистку. Как тебе не стыдно, Дамия? Где же тот гордый, дикий, свободолюбивый языческий дух, очаровавший моего знаменитого предка? Что бы он сказал, если б только увидел, как ты здесь суетишься и извиваешься из-за такого, в сущности, пустяка, как чуточка магии? — Губы ведьмы сложились в манящую усмешку, коей позавидовал бы и сам Люцифер. — Разве ты не хочешь снова обнять своего Дикона?
— Конечно, хочу! — сердито сказала дриада. — Ты и представить не можешь, как я любила этого человека. Мы встретились одной лунной ночью, когда Дикон только начинал свою карьеру. Он привязал лошадь к моему дереву и улегся вздремнуть меж корней, и каким же он выглядел красавцем в лунном свете! — Дамия нежно вздохнула, овеянная сладким воспоминанием. — Мое сердце немедленно устремилось к нему, и я вышла из дерева в первый раз за много веков, а когда он открыл глаза, я уже лежала рядом с ним. Ах, Кэролин! Я будто до сих пор слышу, что он сказал мне после того, как мы впервые…
— Благодарю тебя, дорогая, но ты уже рассказала гораздо больше, чем мне хотелось бы знать, — быстро проговорила леди Кэролин, испытывая явное стеснение. — Надеюсь, тебя не затруднит в дальнейшем воздерживаться от любых намеков интимного характера? Высокое искусство магии, каковое я практикую, требует от своих преданных адептов соблюдения физической непорочности, ибо лишь в девственном состоянии мы способны овладеть самыми сложными заклинаниями. Я принесла сию персональную жертву на алтарь своего искусства и посему не желаю ничего слышать о плотских утехах, исключенных из сферы моего непосредственного опыта.
— Прошу прощения… — пролепетала дриада, сбитая с толку манерой самовыражения, избранной леди Кэролин.
— Не болтай лишнего, — вкратце резюмировала ведьма, похлопывая прутиком по ладони. — Что ж, пора за работу! Время бежит, а у меня тут целая куча всего, что я должна произнести, пока светит луна. — Она вытащила миниатюрный томик из внутреннего кармана редингота и обратилась к дриаде с улыбкой, которую нельзя было назвать иначе, как нагловатой:
— Перейдем к объекту?
— К объекту? — эхом откликнулась Дамия.
— К надлежащему дереву, дорогая. К тому, на котором мой гордый предок испустил свой последний вздох. Душу лучше всего приманивать назад именно в-том месте, где ей случилось покинуть тело. Что до самого тела, то когда его подвергают внезапной насильственной смерти, обычно имеют место некоторые… э-э-э… малоэлегантные мускульные реакции. Иначе говоря, — леди Кэролин неопределенно повела рукой, словно пытаясь извлечь из воздуха относительно изящный способ выражения дурнопахнущей истины, — теряется КОНТРОЛЬ! Таким образом, гораздо легче извлечь новое тело из той земли, что уже познала вкус и запах прежнего, пусть даже это всего лишь миазмы.
Дриада уставилась на ведьму скептическим взглядом, ясно выражающим ее здоровое недоверие ко всей этой дребедени. Однако же, как и всем лесным духам, ей было свойственно избыточное любопытство, и потому она без дальнейших промедлений отвела леди Кэролин туда, куда та и стремилась попасть.
Для этого им пришлось покинуть дубовую рощу, поскольку крепкий дуб, с которого Дик Турпин вознесся на небеса, стоял один-одинешенек посреди прекрасных зеленых лугов. Это была великолепная местность для выпаса лошадей, и действительно, табунок этих благородных животных привольно бродил в высокой траве, не обращая ни малейшего внимания на двух особ женского пола. Поодаль виднелся скромный коттедж, но дистанция была достаточно велика, чтобы леди-ведьма могла заняться своим искусством без помех, а еще дальше, на весьма почтительном расстоянии, стоял величественный старый город Йорк.
— Ты уверена, что это искомое дерево? — требовательно спросила леди Кэролин у нимфы, ставшей ее Вергилием.
Дамия энергично кивнула.
— Опробуй на нем свои чары, и ты увидишь, что в этом стволе нет ни единой искры жизни помимо свойственной любому зеленому растению. Этот дуб имел дело с висельником, в том нет никаких сомнений. Ты и сама знаешь не хуже меня, что никто из моих сестер не может обитать в дереве, которое пособничало убийству.
— Это не было убийством, — поправила ее леди Кэролин. — Как бы я ни относилась к сему прискорбному акту, но Дик Турпин был казнен.
Дамия фыркнула.
— Для нас все это — слова. Он был убит, а мы, дриады, никогда не сожительствуем с деревьями, которые отняли жизнь.