— Убил?
— Нет. Но лучше бы убил!
— Я не понимаю…
— Утер здесь, принц Кормак. В Пустоте. В оковах огня, пожирающего души.
— Я думаю только об Андуине, — отрезал Кормак. — Я могу восхищаться силой и воинским искусством того, кто меня зачал, но знаю я одно: он преследовал мою мать, пока она не умерла. Его страдания мне безразличны. — Он стремительно встал. — Я отдохнул, Мэдлин.
— Хорошо, — прошептал волшебник. Его ладонь скользнула над костром и пламя угасло. — Путь предстоит долгий, и повсюду таятся опасности. Не сходи с тропы, Кормак. Что бы ни происходило, не сходи с тропы.
Они вместе зашагали по широкой дороге. Справа и слева беспощадная серость простиралась до унылого горизонта. Только иссохшие деревья и торчащие черные камни, зазубренные, в трещинах, нарушали плоскость равнины. Ноги путников поднимали пыль, она сушила горло Кормака, разъедала глаза.
— Это место без души, — заявил он, и Мэдлин горько усмехнулся.
— Как раз наоборот, юноша. Здесь живы только души усопших. На нашу беду большинство осужденных оставаться здесь преданы злу. И здесь истинная природа каждого человека становится явной. Вот Перевозчик. Когда-то он был человеком, но теперь обрел образ чудовища, которое таилось в нем при жизни.
— Андуине нельзя оставаться тут, — сказал Кормак. — Она кротка и добра, она никому не причиняла зла.
— Тогда она свободно преодолеет всю дорогу. Не бойся за нее, Кормак. В этом месте существует космическое равновесие, и даже Молеку не дано нарушать его надолго.
Они миновали поворот и увидели молоденькую девушку, попавшую ногой в ловушку.
— Помогите мне! — взмолилась она, и Кормак свернул с дороги туда, где она лежала на земле. Но едва он приблизился к ней, как из-за скалы возникла чудовищная фигура.
— Берегись! — закричал Мэдлин. Кормак обернулся, а его меч уже описывал смертоносную дугу и разрубил чешуйчатый бок.
С визгливым шипением, оросив рубаху Кормака черной кровью, чудовище исчезло, а за спиной принца девушка бесшумно поднялась с земли, скрючив пальцы, как когти. Мэдлин метнул узкий кинжал, который вонзился ей между лопатками, она упала на колени, и Кормак волчком повернулся к ней. Глаза у нее стали кроваво-красными, рот ощетинился острыми клыками, между синими губами высунулся змеиный язык. И она тоже исчезла.
— Вернись на дорогу, — приказал Мэдлин. — Только сначала подбери мой кинжал.
Кормак нагнулся за кинжалом, глубоко погрузившимся в пыль, и вернулся к волшебнику.
— Что они такое?
— Отец и дочь. Всю свою жизнь они грабили и убивали путников на дороге между Вируланиумом и Лондниумом. Их сожгли на костре за двадцать лет до твоего рождения.
Они шли и шли — возможно, целую вечность. Без звезд, без луны, которые отмечали бы ход времени. Кормак потерял счет часам, тем не менее в конце концов они добрались до гор, и дорога привела их к большой пещере, где пылали факелы.
— Будь настороже! — предупредил Мэдлин. — Здесь защиты нет.
В пещере десятки людей сидели, спали, разговаривали между собой. На вошедших никто не обратил внимания, и Мэдлин повел принца по лабиринту озаренных факелами туннелей, битком набитых душами, и наконец остановился в обширной подземной зале, где пылал большой костер.
Пожилой мужчина в выцветшем монашеском одеянии из коричневой шерсти поклонился волшебнику.
— Мир тебе, брат, — сказал он.
— И тебе, Альбейн[10]. Со мной мой юный друг, взыскующий добра.
Альбейн улыбнулся и протянул руку. Это был щуплый невысокий человек с большой лысиной, которую, точно корона, окружала бахромка белых волос.
— Привет тебе, мой мальчик. Того, что ты ищешь, тут маловато. Как я могу тебе помочь?
— Я ищу мою жену. Ее зовут Андуина.
— Она была здесь, но боюсь, ее отсюда увели. Мне очень жаль.
— Увели? Кто?
— За ней пришли верные. Мы не успели ее спрятать.
— Телохранители Молека, — объяснил Мэдлин. — Они служат ему здесь, как служили там, пока были живы, ибо им обещано, что они вернутся во плоть.
— Куда они ее забрали?
Альбейн промолчал и только посмотрел на Мэдлина.
— Значит, она в Башне — крепости Молека. Туда тебе доступа нет, Кормак.
— А что меня остановит? — спросил принц, и в серых глазах вспыхнуло пламя.
— Ты поистине сын Утера, — заметил Мэдлин с печалью и гордостью.
Из мрака появилось несколько фигур.
— Сын Утера? — спросил Викторин. — А, это ты, Мэдлин?
— Так значит, война началась, — прошептал волшебник.
— Еще нет, колдун, но вот-вот начнется. Скажи, с тобой правда сын Утера?
— Да. Принц Кормак, это Викторин, лучший из полководцев Утера.
— Жаль, нельзя сказать, что мы встретились в добрый час, принц
Кормак. — Викторин снова обернулся к Мэдлину. — Альбейн поведал нам, что душу короля держат в Башне… что его пытают. Неужели это правда?
— Соболезную, Викторин. Я знаю, ты был его другом.
— Был? Смерть не властна над моей дружбой. Нас здесь тринадцать, и мы отыщем короля.
— По открытой равнине вокруг Башни, — сказал Мэдлин, — рыщут гигантские псы. Зубы у них, как кинжалы, шкуры крепче железа. Их не сразит никакой меч. За первой стеной обитают верные — их не меньше двухсот, и все при жизни были грозными воинами. За вторую стену я не заглядывал, но даже верные страшатся заходить туда.
— Там король, — сказал Викторин, упрямо сжав зубы.
— И Андуина, — добавил Кормак.