Носитель криптокода Купона. Иными словами, Купон.
Драматические события, связанные со строительством в Москве нового американского посольства, постепенно уходят в прошлое. А многими уже и забылись.
Так что я их вам напомню.
Ввиду размножения сверх разума посольских чинов, США и СССР согласились построить громадные, вместительные посольства на взаимной основе. Мы — в Вашингтоне, они — в Москве.
Чтобы не ввозить каменщиков и штукатуров, обе высокие стороны решили воспользоваться туземной рабочей силой. Трудилась она под наблюдением сотрудников безопасности враждебной стороны.
Когда возвели стены, Советский Союз выступил с пресс-конференцией, на которой были показаны всяческие жучки, трубочки и лампочки, которые американцы насовали в кладку.
Американцы ответили неадекватно. Они сказали, что из-за обилия подслушивающих устройств в их посольстве кирпича почти не видно.
Пошли взаимные оскорбления и обиды, строительство прервалось, американцы решили строиться заново, верхние этажи разобрали. А тут у нас власть сменилась, и стали править страной люди откровенные и честные. И новый Председатель КГБ Бакатин возьми да отдай американцам все наши планы: где что воткнуто.
Представляете, что после этого началось в Америке! Американцы решили, что Бакатин дьявольски хитер и принялись разрушать свое посольство активней прежнего. А наши сочли поведение Председателя КГБ чрезмерно честным и отправили Бакатина на дачу, разводить розы.
Американцы оставили от посольства только фундамент и на нем воздвигли корпус руками проверенных морских пехотинцев.
Это все история.
Но она имеет продолжение.
В кабинете Директора ФСБ раздался телефонный звонок. Звонил прямой телефон Директора службы внешней разведки.
Директор ФСБ спросил:
— Чего тебе?
Разведчик ответил:
— Это не телефонный разговор. Спускайся к девятому подъезду. Буду ждать тебя снаружи. Узнаешь меня по красной гвоздике в петлице и газете «Слово и дело».
— Добро, — сказал чекист, он по тону угадал, что дело предстоит важное. — Только с цветком измени ситуацию. Нас уж во всем мире по красным гвоздикам расшифровывают. Каких людей на этом потеряли!
Через десять минут, спустившись вниз, он увидел у подъезда разведчика с журналом «Плейбой» и белой гвоздикой в петлице. Впрочем, он узнал бы его и без этой маскировки.
— Куда идем?
Разведчик не ответил, перевел коллегу по подземному переходу в кафе-стоячок на месте, где раньше располагался Совет пионерской организации.
Заказали каппучино.
— Сегодня, — сказал разведчик, — в девять сорок две, перехвачен разговор между резидентом разведки США советником Робертсом и не известным пока агентом.
— Молодцы, — сказал чекист. — Но каппучино здесь дерьмо.
Они перешли в соседнее кафе. ФСБ заказала себе эспрессо, а СВР — каппучино.
— Где они беседовали? — спросил Директор ФСБ.
— В центральном корпусе нового посольства.
— Да ты что!
— Вот именно. А каппучино здесь отменный.
— Они здание разобрали по кирпичику? — спросил чекист.
— Разобрали.
— Снова построили?
— Построили.
— Бакатин им документацию отдал?
— Отдал.
— Так как же подслушали? Неужели Орнитолог?
Разведчик отрицательно покачал головой.
Орнитологом прозвали одного настырного изобретателя, который разработал метод впаивания микрофонов в головки воронья. Но оказалось, что снабдить передатчиками всех ворон Москвы технически неосуществимо и дорого, а если ограничиться избранными экземплярами, то они летят куда угодно, только не к американцам.
— Говори, — попросил Директор ФСБ.
— Они оставили фундамент. Простучали его, прозвонили, сняли все, что можно, но основу оставили.
— От фундамента до кабинета резидента не добраться. Звук не дойдет.
Разведчик кивнул.
— Так в чем же дело?
— Грубин, — назвал разведчик короткую фамилию.
— Неужели?
— Он самый.
— Надо будить! — сказал Директор ФСБ.
Грубин был агентом «спящим», то есть незадействованным. Вроде бы не мертвым, но и не живым.
Впрочем, его трудно было назвать агентом, потому что он сам считал себя патриотом, но никак не агентом.