— За мокрое дело, Волк… Случайное.
— Ну и сдохнешь теперь. Ты? — Палец с кольцом ткнулся в грудь молодого мужчины, низенького и пухлого. Тот вздохнул.
— Валентин Бузенко. Обвинен в шпионаже в пользу Земли… и Лиги. Ложно обвинен.
— И Земли, и Лиги? Важная фигура… — Полярный Волк комически изогнул углы рта. — Тоже сдохнешь.
Как бы в ответ на его слова болото всхлипнуло. Шагах в двухстах от берега вырос бурый горб, по всколыхнувшейся поверхности болота побежали прочь от него кольцевые неспешные волны. Истошно завизжала Кубышечка. Прорвавшись на вершине, горб осел, зато из разрыва взметнулся в серое небо длинный лиловый язык или, может быть, щупальце — покачался туда-сюда, затем одним быстрым движением обшарил пространство шагов на пятьдесят вокруг себя и с сочным хлюпаньем уполз обратно. Болото успокоилось. Видно было, как понемногу затягивается дыра в растительном ковре.
— Язычник, — пояснил Эрвин.
— Что? Кто? — Истратив на визг запас воздуха, Кубышечка поперхнулась, со всхлипом вдохнула и закашлялась, давясь мошкарой.
— Язычник. Так зовут эту тварь. Языкастая потому что. Что-то близко от берега. Пари держу, там яма.
— Много их тут? — нервно спросил мужчина лет пятидесяти с внешностью клерка, утирая рукавом череп с залысинами.
— Хватает. Этот еще маленький.
— Как же мы дойдем до этих… как он назвал? До Счастливых островов?
— Никак, — мрачно отозвался чернявый живчик помоложе. — Передохнем по пути. Да и нет никаких Счастливых островов, сказки это.
— Кажется, я велел всем назваться, — негромко обронил Юст.
— Не ты, а он. — Рыжеволосая девушка указала на Эрвина. — Только не велел, а предложил. — Демонстративно повернувшись к Эрвину, она назвала себя: — Анна-Кристина.
— Я буду звать тебя Кристи, — сказал Эрвин.
— Это имеет значение?
— Так короче. На болоте все имеет значение, в особенности лишние четверть секунды.
— Закрой хайло, ты, ублюдок! — Не сводя с Эрвина пристального взгляда, Юст подался вперед. — Будешь делать то, что скажу я, иначе… — Движение желваков должно было показать строптивцу, как с ним может быть «иначе». — Уразумел или помочь?
— Помочь. — Эрвин ухмыльнулся.
Угрожающе оскалившись, Юст двинулся к нему. Волк волком. Шевельнулся и Хайме — с явным намерением зайти со спины. Кое-кто шагнул назад, не желая вмешиваться.
— Между прочим, — вразумляюще сказал Эрвин, — разборки среди осужденных квалифицируются как попытка помешать исполнению приговора суда. Во всяком случае до тех пор, пока мы маячим в пределах прямой видимости. Солдаты обязаны вмешаться. Хочешь получить в задницу снотворную капсулу, Юст? Можешь поспать, впереди у тебя еще почти десять часов…
— А потом тебя поджарят, — плотоядно улыбнулась Кристина, мотнув рыжей прядью. — Будет жареная волчатина. А из этого гаденыша, — указала на Хайме, — жареная крысятина.
Юст Полярный Волк подвигал желваками, ничего не сказал и отступил на шаг. Конвойные солдаты удобно расположились на граните, с ленивым любопытством наблюдая за приговоренными. Некоторые поднялись на площадку наблюдательной вышки.
— Сейчас для них начнется самое интересное, — вполголоса буркнул Эрвин.
— А что? — спросила Кристина.
— Будем делить снаряжение.
Круто повернувшись, Эрвин направился к металлическому ящику. Было ясно видно, что свою долю он не уступит никому, даже Юсту, и лишь во избежание свары хочет оказаться у ящика первым.
Избежать свары все-таки не удалось. До поножовщины не дошло, и то ладно. Хотя среди того, чем департамент юстиции пожелал снабдить осужденных, ножи как раз имелись — десять дешевых изделий охотничьего образца в ножнах со шнурками для ношения на шее. Кроме того, ящик скрывал в себе десять легких рюкзачков, трехдневный запас пищевых брикетов в расчете на десятерых, стометровый моток прочной веревки, два топорика на пластмассовых рукоятях, десять пластмассовых же мисок, десять «вечных» зажигалок, два фонарика и компас.
Один захваченный нож Эрвин тут же сунул Кристине, другим взрезал штаны по швам на внутренней стороне бедер. Когда он покончил с этим делом, к ящику было уже не протолкаться: каждый спешил урвать как можно больше. Семь человек сопели, ругались, визжали, пытались отшвырнуть друг друга. Восьмой, громадный костлявый старик с пышной седой гривой, стоял в сторонке, глядя на копошащуюся человеческую кучу со снисходительным сочувствием.
— А ты, дед, что же? — спросил его Эрвин.
— Сильные отнимут у слабых, — отозвался тот густым звучным голосом. — Затем сильнейшие отнимут у сильных. Так хочет Господь, так тому и быть вовеки.
Эрвин улыбнулся углом рта.
— Где-то я это уже слышал. Не в церкви ли Господа Вездесущего? Миссионер с Осанны, надо полагать? За проповеди и загремел, паства заложила? Что ж не продолжаешь? Насчет того, что впоследствии хитрейшие отнимут у сильнейших, и это также угодно Богу?
— Господь Вездесущий пребывает повсюду, — был ответ. — Нет в мире ни былинки, ни частицы вне Господа нашего, ни толики малой. Ни мысли, ни поступка, ни шевеления бесцельного, ни дрожи на холоде, ни пота в жару. Бог в каждом человеке во веки веков, аминь.
— И поэтому любой поступок человека угоден Богу, следовательно, оправдан? — с иронией спросил Эрвин.
Глаза старца гневно вспыхнули.
— Богомерзкая ересь сочится из уст твоих! Любой поступок человека и есть поступок Бога!
— В том числе приговор суда?
— Господь посылает мне испытание, — с неколебимой твердостью ответствовал старик. — Он же пошлет мне спасение ради несения света истины заблудшим душам, погрязшим в неверии и ереси!
— Ты Ян Обермайер по кличке Скелет, — сказал Эрвин. — Я слышал о тебе. Зря ты заявился на Хлябь, у нас твоя секта под запретом. Или не знал?
— Господь знает, куда посылать своих чад. — Старик величаво отвернулся и стал смотреть на болото.
Тем временем схватка за снаряжение подошла к закономерному концу. Над металлическим ящиком, ухмыляясь, возвышался Юст Полярный Волк, и топорик в его руке грозил всякому, кто дерзнет приблизиться. Ближе других к Волку и тоже демонстрируя неудачникам глумливую ухмылку, замер в хищной позе Хайме Касада. Совершать без приказа пахана лишние движения он не дерзал, ограничившись перебрасыванием ножа из руки в руку — небрежно и не глядя.
Продолжала всхлипывать Кубышечка.
— Зря, Юст, — сказал Эрвин. — Тебе такой вес по болоту не снести, да и ему, — лезвием ножа он указал на Хайме, — тоже.
Юст будто не слышал его. И демонстративно не замечал.
— Вы! — выдохнул он, обращаясь к остальным, и начал цедить медленные слова — словно тянучку жевал: — В первый раз вижу столько слабаков. Саргассово болото сожрет вас в один прием и не заметит. Поэтому тот, кто хочет живым добраться до Счастливых островов, будет слушать меня. Я знаю, как вести себя на болоте, а вы нет. Поняли? Беспрекословно выполнять все, что я скажу. Тогда, может быть, вы останетесь живы. Кто не хочет, пусть убирается. Есть такие?
— Я желаю убраться, — сказал Эрвин. — И она. — Он указал на Кристину и на этот раз заслужил беглый взгляд Полярного Волка.
— Разве я против? Убирайтесь.
— Сперва мы получим свою долю.