— Хорошенькую перспективу вы нам нарисовали, — невесело заметил Уолтер, но тут же приободрился. — А почему бы, дружок мой милый, не сделать так: мы возвращаемся домой, а вы тащите картину в нужное место.
— Один? — переспросил Фабио, глянув на Элизабет.
— Рисковать нельзя, — вмешался Дмитрий. — А вдруг он не справится? Исчезнет мир, и мы вместе с ним. Мы должны помочь Фабио.
— К сожалению, вы правы, — согласился Уолтер. — Тогда — вперед! Прочь из этой дыры! — он рванулся было, но Ладжози остановил его:
— Одну минуту, синьор! — Фабио снял картину с мольберта, свернул ее и уложил в сумку с кистями и красками. — Без нее у Перуцци ничего не получится! Впрочем, и у нас тоже.
Вместе они бросились по лестнице вверх. Массивная дверь темницы была заперта. Уолтер, бормоча проклятия, приставил к замочной скважине карабин. Передергивая затвор, он сделал несколько выстрелов. Фабио в испуге заткнул уши. Когда дверь под натиском Дмитрия и Уолтера тяжело, с гулким скрипом открылась, Ладжози с величайшим интересом указал на карабин в руках Уолтера.
— Кто это изобрел?
— Порох — китайцы, а оружие сделано Смитом и Вессоном, — просветил его Уолтер.
— Они, очевидно, великие ученые! — восхищенно отметил Ладжози.
— Не думаю, — усмехнулся Уолтер. — Кто они по сравнению с изобретателями периодической системы или электрической лампочки…
— Вы должны мне рассказать! — Похоже, Фабио всерьез собрался прослушать лекцию обо всех научных открытиях минувших четырехсот лет. Он опустил на пол сумку и даже забыл об Элизабет.
— Ну что же вы?! — окликнула она, возвращаясь. — Мы ведь собирались бежать!
— Отличный план! Об открытиях мы поговорим попозже, — Ладжози схватил сумку и первым поднялся вверх по лестнице. Остальные проследовали вслед за ним, стараясь производить как можно меньше шума.
Но уйти незамеченными беглецам не удалось. Дорогу преградили четверо монахов в лиловых фесках и со шпагами. Дмитрий, Уолтер и Фабио беспомощно посмотрели друг на друга. Кинув на мужчин презрительный взгляд, Элизабет достала из-за корсажа свой перочинный ножичек и, тоненько визжа, ринулась на монахов. Те, ожидавшие чего угодно, только не нападения женщины, отпрянули.
— А?! — торжествующе обернулась Элизабет к спутникам.
Но тут один из монахов, свирепо усмехнувшись, сделал шаг вперед и достал из-под сутаны огромный палаш. Элизабет, продолжая размахивать ножичком, отступила. А едва монах поднял палаш, Элизабет бросила ножик и с визгом спряталась за спины мужчин.
Уолтер выставил перед собой карабин и навел его на монаха. Тот с нескрываемым презрением смотрел на диковинную «шпагу». Раздался выстрел, и нападавший с изумленным выражением лица осел на пол. Уолтер демонстративно дунул в ствол карабина.
Спустя несколько минут Дмитрий, Уолтер и Фабио уже торопливо натягивали на себя балахоны плененных монахов. Те боязливо жались друг к другу, сидя на полу в исподнем.
— А я? — суетливо оглядывая себя, спросила Элизабет. — Фабио! Разве моя одежда не вызовет подозрений у ваших современников?
Ладжози остановился, оценивающе оглядел ее и сообщил:
— О нет, синьорита. Правда, вам придется выдавать себя за женщину особого сорта.
Элизабет возмущенно фыркнула и отвернулась.
— Не беспокойтесь, — продолжил Фабио. — Как и следовало ожидать, у служителей дьявола оказались полные карманы денег, и мы купим вам одежду. А те люди, к которым я поведу вас сейчас, не посмеют притронуться к знатной даме, чем бы она ни занималась.
В одежде монахов они беспрепятственно выбрались из темницы. Ладжози споро вел беглецов за собой, то и дело оборачиваясь назад и ища в толпе горожан лиловые фески. Погони не наблюдалось.
Дмитрий и Уолтер проснулись от приглушенного грохота выстрелов. Облаченные в одежду простолюдинов, они лежали в рыбацкой хижине при свете сального светильника. Тут же вповалку спали мужчины, женщины, дети и домашние животные.
Уолтер огляделся.
— Нет Фабио и Элизабет! — сообщил он, вскакивая. — И пропал мой карабин.
Они выбежали на берег реки как раз тогда, когда к нему подплыла лодка. Ладжози, тоже переодетый рыбаком, с карабином в руке, соскочил по колено в воду, привязал лодку к мостку, а затем галантно взял на руки одетую в длинный сарафан Элизабет. Перенеся ее на берег, он, словно не желая расставаться с прелестным грузом, сделал еще несколько шагов.
— Чем вы с ней занимались?! — вскричал Уолтер. Фабио, не обращая на него внимания, осторожно поставил Элизабет на землю и, склонившись, поцеловал ей руку.
— Я познал истинное наслаждение, — сообщил он.
— Если бы вы попросили Уолтера, он справился бы с моей задачей намного лучше, — ответила она жеманно.
Дмитрий с интересом покосился на Уолтера.
— Хм!.. — покрутил ус тот.
— Синьор Ладжози попросил меня показать, как работает карабин, — пояснила Элизабет остальным. — И чтобы не беспокоить поселок выстрелами, мы отплыли подальше в море.
— Это восхитительное оружие, — сообщил Фабио, протягивая карабин Уолтеру. — С ним мы в полной безопасности!
Уолтер взял карабин, оттянул затвор и заглянул внутрь. Затем, скривившись, заявил:
— Были в безопасности. Пока вы не расстреляли все патроны.
И, размахнувшись, бросил карабин в море.
Телега, запряженная волами, двигалась по загородной дороге. Элизабет, ойкая и извиняясь, брила уже постриженного Фабио. Уолтер, тяжело вздыхая, угрюмо на них поглядывал.
— Итак, мы отправляемся в вашу мастерскую? — уточнил Дмитрий.
— Да, в мои роскошные апартаменты, — мечтательно улыбнулся Фабио.
— Но что нам это даст?
— В молодости я построил летательный аппарат, — сообщил Ладжози. — Он поможет нам быстро и безопасно, аки ангелы по небу, перелететь через море в Валахию.
— Летательный аппарат? — поразился Дмитрий. — Первый летательный аппарат, если мне не изменяет память, был создан в девятнадцатом веке…
— А тот, что построил Леонардо Да Винчи, так и не взлетел, — мрачно добавил Уолтер.
— Леонардо?! — Ладжози отстранил руку Элизабет и разразился такой экспрессивной тирадой на итальянском, что нетрудно было догадаться — это отборная брань. Путники с нескрываемым интересом выслушали его. Наконец Фабио остановился и гневно бросил: — Он выкрал мои черновики!
— Значит, и мы не взлетим, — саркастически кивнул Уолтер, — раз у него по вашим чертежам ничего не вышло.
— У меня плохой почерк, — отозвался Фабио и многозначительно подмигнул.
— Все старинные мастера имели обыкновение зашифровывать свои записи, — пояснил Дмитрий.