Повесть «500 лет до катастрофы», вошедшая в новую книгу Владимира Ильина, может быть названа антиутопией. Трудно сказать что-то принципиально новое в этом жанре, и повесть тому подтверждение.
Сюжетная канва незамысловата. Ученые обнаружили несущуюся к Солнечной системе черную дыру, которая через пятьсот лет прилетит и все уничтожит. Перед человечеством встает вопрос: что делать? Одни хотят строить для эвакуации потомков космический флот, другие полагают, что жить надо сегодняшним днем, а потомки уж сами как-нибудь разберутся. Начинается всепланетная склока, и в итоге побеждают радетели о будущем. Далее — глобальное строительство, естественным путем устанавливается казарменный социализм, цивилизация дичает… Конец открытый.
Здесь нет не только новых идей, но и того, что называют художественной литературой. Сюжет распадается на ряд эпизодов, связанных между собой лишь хронологически. Язык повести откровенно слаб, и создается ощущение, будто в печать попали даже не черновики, а рабочие конспекты. Персонажи существуют в тексте лишь затем, чтобы озвучивать общую концепцию. Автор не уточнил и ряд важнейших моментов. Например, на чем основаны космические полеты. Если фотонная тяга, то релятивистские эффекты делают невозможными предварительные поиски новой планеты, а если уже освоено подпространство и прочая деритринитация, то возникают иные логические неувязки.
Законы жанра неумолимы, science fiction не терпит подобных натяжек.
То же самое можно сказать и о романе «Нельзя идти за горизонт». Ни новых идей, ни художественного уровня… Правда, имеется связный сюжет. В мире далекого будущего воюют между собой могущественные группировки сверхлюдей — «превенторы», «экстроперы», «Когниция». Все они по-своему хотят блага обычным людям, запертым в «хомоценозах» (резервациях, окруженных силовыми полями). Там, под колпаком, жизнь уютная, но скучная. Главный герой пытается разобраться с несправедливым мироустройством. Много беготни, крови и интриг… Но автор не сумел свести воедино сюжетные линии и поставил точку «посреди чистого поля».
Жаль. Автор, если судить по ранним его книгам, несомненно, способен писать лучше. Но, видимо, в данном случае ему нужно было не лучше, а быстрее. Что и получилось.
Томас ПИНЧОН
ВЫКРИКИВАЕТСЯ ЛОТ СОРОК ДЕВЯТЬ
СПб: Симпозиум, 2000. — 408 с. Пер. с англ. Н. Махлаюка, С. Слободюнюка, А. Захаревич —
(Серия «Ех Libris»).
5000 экз.
«Аукционист прочистил горло. Эдипа уселась поудобней и стала ждать, когда начнут выкрикивать лот 49». Так заканчивается роман Томаса Пинчона, одного из самых авторитетных писателей Америки.
Несмотря на относительно низкую продуктивность (за сорок с лишним лет писательского труда Пинчон издал всего пять романов), его влияние на американскую литературу вообще и жанр научной фантастики в частности несомненно. Известно, с каким пиететом относятся к нему писатели-киберпанки, которые считают Томаса Пинчона одним из своих предтечей.
Отличительной чертой произведений автора является юмор: такой черный, что ночью его, пожалуй, не разглядишь. Используя разнообразную стилистику и плетя замысловатые сюжеты, Пинчон сохраняет верность излюбленной тематике — исследованию энтропии как меры неопределенности и возрастания хаоса любой системы. Энтропия является той средой, в которой развивается действие романа «Выкрикивается лот сорок девять». В лабиринте неопределенности, отвергающей однозначные ответы, и невозможности существования непреложных истин его героиня Эдипа Маас пытается упорядочить собственную жизнь. Подобно своему царственному тезке, она задается вопросами, важнейшим из которых для нее является вопрос о достоверности грандиозного Заговора с многовековой историей.
Реально ли его существование или это лишь розыгрыш, фарс, устроенный в ее честь покойным миллионером Пирсом Инверэрити?
Установить это нет никакой возможности. Нет доказательств, подтверждающих существование Заговора, а значит, и скрываемого за его ширмой тезиса о всесилии причинно-следственных связей и упорядоченности бытия; нет и доказательств обратного, свидетельствующих в пользу хаоса и случайностей. Истина же, как всегда, лежит где-то посередине, между историей, изложенной в многотомных ученых трудах, и той историей, которая началась, когда «однажды летним вечером миссис Эдипа Маас вернулась домой…»
Пролистывая эту книгу, я уподобляюсь маске Мома: одной стороной лица улыбаюсь, другой плачу. Улыбаюсь потому, что на русском языке появилась книга одного из самых важных и почтенных писателей. А плачу из-за того, что книга могла — и должна была — выйти в России 80 лет назад.
Но вот — вплоть до последнего часа писатель был у нас совершенно неизвестен. Советская власть боялась сказочников, тем более титулованных.
Итак, Эдвард Дансейни, «Рассказы сновидца», выпущенные петербургским издательством «Амфора» в серии «Личная библиотека Борхеса».
Полное имя писателя: Эдвард Джон Мортон Драке Планкетт восемнадцатый барон Дансейни (1878–1957). Он родился в Лондоне, образование получил в Итоне, воевал в англо-бурской и первой мировой войнах. Жил в Ирландии и Англии, титул у него ирландский (в зарубежных изданиях на обложке его книг значится «Лорд Дансейни»). Писать начал довольно поздно: лишь в 1905 году за свой счет выпустил первую книгу — «Боги Пеганы». Но с тех пор, как замечает в предисловии к последнему изданию цикла «Пеганы» в США (1998) С. Т. Джоши, Дансейни «был, возможно, одним из самых широко публикуемых английских писателей, он печатался во всех мыслимых журналах; выпустил 13 романов, 17 сборников рассказов, 41 пьесу, 8 сборников поэзии». Не только по-читательски, но и по-человечески обидно, что мы о нем ничего не знали.
Да, но почему о нем так уж обязательно знать? Дансейни был превосходным писателем с неистощимой выдумкой и богатейшим, прозрачным языком. Это первое. А второе: читая его, мы обнаруживаем, что в начале века он писал настоящую — и прекрасную — фэнтези. Позволю себе напомнить, что явление фэнтези миру связывают с именем Дж. Р. Р. Толкина. После публикации «Властелина колец» этот жанр начал энергично теснить научную фантастику, «отработавшую» к тому времени все мыслимые и немыслимые сюжеты. Резонанс эпопеи о героических хоббитах был так велик потому, что Тол кин сконструировал — сфантазировал целый мир с его историей и даже с историей его творения. Так вот, читая сейчас «Богов Пеганы», я испытал настоящий шок, ибо фантазия лорда Дансейни создала историю сотворения сказочного мира, во многих чертах похожую на историю, рассказанную в 1-й книге «Сильмариллиона». Но доподлинно известно, что Толкин начал сочинять свой мир, минимум, на пять лет позже «Богов Пеганы» — иными словами, можно думать, что эта книга послужила краеугольным камнем огромного замка современной фэнтези.
И еще одно совпадение: в самом конце XIX века Г. Уэллс закладывал основу научной фантастики XX века — и отбросил свой свет на творчество Дансейни. Читая в этой книге рассказ «Чудесное окно»[8], вы услышите за голосом Дансейни неторопливую, ироничную интонацию Уэллса.
Впрочем, X. Л. Борхес писал, что рассказы Дансейни «нельзя свести ни к Эзопу, ни к Г. Дж. Уэллсу». Фантазия Дансейни, его мягкая, пастельная палитра, его взгляд на судьбы людей и богов, то снисходительный, то неожиданно беспощадный, как взгляд самой Судьбы, — все это совершенно своеобразно. Он интересен, но особенным образом и, наверное, не для всех. Не каждый согласится блуждать по лабиринту с феерически изукрашенными, местами полупрозрачными стенами, не ведая, какая картина засияет за поворотом, на каком шагу оборвется лабиринт и стихнет его музыка. Нам, русским читателям, надо встроить этого нового (только для нас!) автора в привычный дом Литературы. Разумеется, в такой ситуации «Рассказы сновидца» — книга пробная. Соответственно и подобран ее состав. В нее вошли вещи, написанные в разное время: «Боги Пеганы» целиком, часть сопредельного сборника «Время и боги», часть сборника «Рассказы сновидца» и роман «Дон Родригес».
Книгу открывает предисловие еще одного из отцов современной фантастики — Хорхе Луиса Борхеса. И составители включили в томик только те вещи, что были упомянуты Борхесом в этом предисловии (добавив, правда, рассказ из «Книги чудес»).
Полгода назад, подводя итоги очередного этапа конкурса, мы предложили читателям новую загадку, опубликовав экспозицию рассказа известной американской писательницы. По нашему мнению, для решения этой задачи требовалось не только знать ее условия, но была необходима сама авторская интонация, образный ряд, атмосфера рассказа. Те, кто желает освежить в памяти текст, могут перевернуть несколько страниц и прочесть начало произведения.
Вопрос был один: ЧТО ПРОИЗОШЛО С ГЕРОИНЕЙ РАССКАЗА ДО ТОГО, КАК ОНА ОКАЗАЛАСЬ В ГОРОДЕ?
На подсказки, хотя и косвенные, мы не поскупились, предложив читателям не заниматься поисками сверхъестественных сил или инопланетного вмешательства, а также не усматривать в происходящем результаты некоего материального эксперимента. Несмотря на это, многие конкурсанты последовательно обошли все наши предостережения. В письмах хватало вампиров, юных богинь и пробудившихся фей; немало поработали также пришельцы из ближнего и дальнего космоса. Ну а что касается материального эксперимента — засекреченной, лаборатории, занимающейся изменением генома человека, либо клонированием, либо проблемами геронтологии, либо искусственным сном — то это оказалась едва ли не самая популярная версия.
Отложим подобные решения для будущих рассказов. Займемся теми версиями, которые укладываются в заданное направление поиска.
I вариант
Может быть, героиня — визитер из ПАРАЛЛЕЛЬНОГО МИРА? Ведь, как известно, провалиться в иную вселенную можно буквально где угодно — было бы желание и соответствующие условия. Ну а какова там, в параллели, продолжительность жизни, доподлинно не известно никому, так что внешне юной Джеделле действительно 65 лет. И кстати, таинственная усадьба в лесу подозрительно смахивает на перевалочную станцию между нашими мирами… Эту версию (с теми или иными нюансами) почему-то особенно охотно разрабатывают москвичи — К. Каленов, М. Селивестров, И. Жуковский, Н. Кулагина.
II вариант
А вот жители поселков и небольших городов, также соглашаясь с тем, что героине вполне может быть 65 лет, видят ответ в ОБЩЕНИИ С ПРИРОДОЙ. О. Загудаев (п. Пышма, Свердловская обл.) в доказательство приводит известный тезис: «Вы больны настолько, насколько далеки от природы» и вспоминает библейских патриархов. Возможно, Джеделла — член закрытой общины, издревле поселившейся в лесу вдали от людских соблазнов и пороков. Благотворное влияние природы усматривают Ю. Индюков (г. Задонск, Липецкая обл.), Л. Степанова (г. Верея, Московская обл.), Р. Туров (г. Железноводск, Ставропольский край).
III вариант
Ну, раз нельзя про фей и вампиров, то можно про КИБОРГОВ и АНДРОИДОВ. Героиня уж очень похожа на персонаж из этой братии. Она, правда, ест и пьет, но знатоки полагают, что для многих моделей это естественно. Различные типы искусственных созданий, сбежавших из закрытого института в лесу или появившихся из будущего, конструируют Д. Уткин (Рязань), В. Голубев (С.-Петербург), Н. Короленко (Киев), В. Пузанов (г. Токмак, Запорожская обл.) и другие читатели.
IV вариант
Путаница с годами, на которые выглядит и которые присваивает себе девушка, естественным образом приводит к решению, связанному с проблемой ВРЕМЕНИ. Вполне возможно, перед нами заблудившаяся в веках путешественница. Эта идея захватила воображение А. Макаровой (Москва), Т. Калюжного (Краснодар), Д. Лодкина (Казань) и других конкурсантов.
V вариант
С проблемой времени, точнее, с теорией относительности, связана КОСМИЧЕСКАЯ ВЕРСИЯ, предложенная рядом читателей: Б. Груздевым (Новосибирск), Г. Треплевым (С.-Петербург), М. Осмоловой (Самара) и другими. А вдруг где-то неподалеку приземлился корабль, и девушка — единственный выживший член экипажа. Взрослые погибли, об окружающем мире она знает немногое и упрямо пытается втолковать жителям города, что ей 65 лет (по земному исчислению), хотя субъективно ей всего лишь 18.
VI вариант
Несколько читателей предложили ЗЕРКАЛЬНУЮ версию происходящего, выбрав в качестве источника беспокойства не героиню, а сам город. Наиболее подробно и основательно эта версия разработана в письме А. Михалько (г. Новокубанск, Краснодарский край). Перед нами мир будущего, в котором люди достигли практического бессмертия, а город — своеобразный заповедник, жестокий аттракцион для тех, кто не желает жить вечно, и для тех «туристов», кто из «егерского дома» (усадьбы) наблюдает за ними. Героиня рассказа — журналист, ведущий расследование этого страшноватого полу подпольного шоу… В подобной логике рассуждают Д. Кононов (С.-Петербург) и В. Томилин (Нижний Новгород).
Назовем имена двух из пяти победителей конкурса, чьи версии показались нам наиболее интересными и близкими — эмоционально — к авторскому замыслу. Правда, и в первой, и во второй версии есть оттенок фэнтезийности, но не будем педантами.
Постоянный участник «Банка идей» П. Хныкин из Екатеринбурга предложил поэтическое решение задачи. Для конкурсанта «ключом» послужило то, что герой, писатель, от лица которого ведется повествование, называет Джеделлу своей музой.
Представьте себе общину молодых писателей и художников, укрытую, от мира в лесной усадьбе. По уставу, им не важны признание, почести и слава — сам процесс творчества является высшей наградой. (Попытки создания подобных литературных сообществ предпринимались неоднократно — вспомним, например, наиболее ярых последователей «Озерной школы» или японскую традицию смены имени и ухода из мира.) Но для творчества нужна Муза, и веселые «серапионовы братья» выбирают вполне реальную девушку, «назначая» ее вдохновительницей собственного творчества.
Для них это своего рода игра, по крайней мере поначалу, но сама девушка, ощущая направленные на нее энергетику, ожидания творческого озарения, преклонение и восторг, начинает действительно чувствовать себя музой. Молодые творцы взрослеют и, утомившись игрой, возвращаются в мир; их место занимают новые поэты — но музы, как известно, не стареют. Роль становится сутью, и психологическая задача оказывается сильнее физиологии.
Решение другого постоянного конкурсанта Б. Артемьева из г. Жердевка Тамбовской обл. близко к нашему «зеркальному» варианту. Читатель обратил внимание на возраст героини — 65 лет, то есть среднестатистический возраст жителей городка. В таком случае Джеделла — материализованный фантом, возникший в результате подспудных желаний жителей заброшенного города. Ведь само это местечко мало чем отличается от таинственной усадьбы: оно существует словно вне времени и пространства, по каким-то своим внутренним законам. Итак, каждый из жителей видит в ней нечто свое: Люк — прекрасную, но недоступную женщину, Абигайль — жертву, беглянку, Кросс — музу, старики — символ юности… И Джеделла выглядит той, которую ждут.
И наконец, три победителя, разгадавшие неожиданное решение автора. Это ветеран конкурса И. Пинк из Тулы, Н. Осояну из Кишинева, второй раз принимающая участие в «Банке идей», и, кажется, новое для нас лицо — В. Лунин из Таганрога. Кстати, Наталья Осояну, сообщив о том, что она студентка юридического факультета, не сообщила обратный адрес. Если будущий юрист участвует в конкурсе лишь из любви к интеллектуальной игре, то мы это только приветствуем, но если отсутствие адреса вызвано забывчивостью — приз ждет лауреата.
А читателей ждет рассказ. И ключевая фраза в экспозиции, которую заметили победители, — мы набрали ее курсивом.
Тем осенним утром Люк Бейнс, ночевавший у бабушки на холме, возвращался в город через лес. Прошло около часа после восхода солнца, и ровный мягкий свет пронизывал багряно-красную и медово-желтую листву. Пели птицы, белки перебегали через тропинку. Выйдя на высокий речной берег, Люк взглянул на долину. Поднимался туман, тронутый солнцем, похожий на фату невесты, и он увидел девушку. Она шла со стороны реки в этом тумане, словно призрак. Он сразу понял, что девушка чужая в наших местах, и была она молодой, бледной и худой, в старомодном длинном темном платье. Волосы у нее тоже были темными и длинными, они спускались по спине, как у ребенка. Когда она подошла ближе, он увидел, что ей не больше восемнадцати. Она взглянула прямо на него — не дерзко или вызывающе, а с живым интересом. Люк снял шляпу и произнес: «С добрым утром». А девушка, кивнув, спросила: «Здесь есть где-нибудь поблизости дом?»
Люк ответил, что, следуя прямо по дороге, девушка выйдет в город. Она снова кивнула и поблагодарила. У нее оказался замечательный голос — музыкальный и уносящийся ввысь. Девушка присела на пень, оставшийся от спиленного дерева. Теперь она смотрела не на Люка, а вверх, на ветки деревьев, как будто говорить было уже не о чем. Он спросил, не может ли ей чем-то помочь. Она быстро ответила: «Нет, спасибо». И Люк ушел, хотя не был уверен, что поступает правильно. Но она не казалась расстроенной или обиженной.