— Возможно, вы оба правы.
— Очень интересно…
— А ты не допускаешь, что разговаривал с двойником?
Ястреб поджал губы. Покачал головой:
— Конечно, как говорил тот аббат, «чувства могут нас обманывать, но Аристотель никогда не ошибался». Только чувства здесь ни при чем. Мы получили его «карту» из Президентской команды, верно? Я уверен, что каждая характеристика в ней соответствует истине. Так вот, я общался с человеком, который полностью соответствует «карте» — по всем девятнадцати позициям.
Младой помолчал. Потом пробормотал:
— Первая ошибка в послужном списке Листвена? Невероятно.
— Но он-то вряд ли мог сделать анализ по девятнадцати?
— Не мог. Но и ошибиться не мог! Значит, на «Сатире» улетел двойник? Куда, зачем? Чтобы совершить уничтожение номер два? Думаешь, Смоляр рискнул бы передать ему формулы триады?
— Есть разгадка попроще.
— Слушаю тебя.
— Это не Листвен. Демонстративная подставка Смоляра — как его визитки.
— Хочешь сказать, что некто владеет нашим шифром этого дня и часа, причем шифром самого высокого уровня? С поправкой на стояние планет?
— Сообщение пришло именно так?
— Естественно. Иначе я не стал бы даже читать его.
— Не знаю, — сказал Ястреб после паузы. — А куда ушел «Сатир»?
— Ищем. Пока не обнаружен. И власти шарят — с тем же результатом.
— Что будем делать?
— Думать — что другого остается? Думать и искать. Где-то же должны храниться и сами триады, и условия их применения — раз уж Смоляр разыскал их…
— Допускаю, что все это уже в его личном архиве.
— Хранители такой информации редко не оставляют ее копий. Будем искать копии. Мы ведь не коллекционеры, нам нужен текст — пусть он даже будет записан на нестираной портянке. Обозначим это как направление-один. Предлагай теперь ты.
— Надо полагать, где-то у властей имеется достаточно точный реестр всего, чем владеет Смоляр?
— Я уже спрашивал. Такой есть. Немалая коробка кристаллов — названия, расположение, характеристики и все прочее.
— Это нужно достать.
— Надеешься…
— Да ни на что я не надеюсь. Но надо же что-то делать!
— Надеешься. На удачу.
На этот раз Ястреб промолчал. В свою удачу он верил всегда. Но никогда в этом не признавался.
Главное — система. Ястреб всю жизнь исповедовал это правило, и если бы не оно, он вряд ли извлек бы какую-то пользу из той кучи кристаллов, какую представлял собой реестр собственности Смоляра, поскольку на всех без исключения обитаемых мирах Галаксии ее было очень, очень много. Промышленные предприятия. Финансовые. Торговые. Научные. Юридические. Строительные. Транспортные. Развлекательные. Добыча, обработка, переработка, перевозка, продажа изделий, технологий, территорий и вообще всего, что только можно купить и продать по закону, а если по закону не получалось — Смоляр не унижался до его нарушения: он просто-напросто добивался принятия нового закона.
То есть, — размышлял Ястреб, с лихорадочной быстротой просматривая то один, то другой кристалл, — Смоляру принадлежало уже восемь-девять десятых всей собственности, какая вообще существовала в Галаксии; даже некоторые из небольших планет находились в его полной собственности: в свое время он ссужал власти деньгами под залог этих небесных тел; возвратить долги властям оказывалось не под силу, и залоговые объекты в соответствии с законом переходили в его собственность. Создать такую империю невозможно на протяжении одной жизни; на самом деле Смоляр лишь продолжил дело, начатое давным-давно многими Домами и Семьями; самому же ему удалось лишь объединить все кланы в единый организм. Поэтому из всей гигантской номенклатуры собственности непосредственно на его имя было записано не так уж много; однако аналитики Служб без особого напряжения проследили все связи и убедились в том, что от великого множества компаний, трестов, концернов, холдингов и групп нити неизбежно приводили в одну и ту же точку, и в этой точке всегда находился Смоляр, и никто другой.
Было лишь одно, чего он до сих пор не смог купить официально: полная и законная власть. Будь Смоляр к этому времени постарше, он, возможно, удовлетворился бы тем, что фактическая-то власть все равно в его руках. Но он был в расцвете лет и сил, еще в возрасте актера, а не постановщика; и ему, кроме прочего, хотелось еще и оваций, и букетов.
Но покупая поодиночке и целыми пачками депутатов и министров, генералов и прокуроров, он никак не мог стать собственником того, чем все они вместе взятые владели официальной признанной власти. Потому что для этого следовало или быть назначенным в качестве официального преемника, либо же победить на всеобщих выборах. Смоляр, надо полагать, понимал, что второй путь успеха ему не принесет, сколько бы денег он ни вложил в избирательную кампанию, эффекта не будет. Рядовой гражданин не любит супербогачей, сколько бы добра они ему ни сделали и чего бы ни сулили; не любит и потому, что завидует, и еще по той причине, что убежден: таких денег честным трудом не нажить, значит, неизбежным было воровство, а гражданин воров не любит, потому что его самого не раз, так или иначе, обкрадывали. В былые времена магнаты на выборах пользовались успехом; но с тех пор людям надоело разочаровываться. Так что вложи он деньги — их возьмут, пообещают, но проголосуют против, если даже к каждому избирателю приставить своего парня. Не было бы проблемы, если б подсчет голосов велся людьми, но этим с давних пор занималась электроника, а она находилась под контролем Служб, они же (если говорить не об отдельных работниках, а об организациях в целом) воспринимали Смоляра как изначальное зло и постоянный упрек. Те же в Службах, кто мыслил «реалистически» и вовсе не отворачивался от возникавших искушений, прекрасно понимали, что золотые ручейки текут в их сторону лишь до тех пор, пока Смоляр не пришел к власти. Поэтому их вполне устраивал статус кво, и если они не очень стремились уничтожить Смоляра, то во всяком случае никак не хотели возводить его на престол.
Так что оставался лишь путь номер один: стать наследником, преемником. Для этого и купить-то надо было самую малость: президента и его ближайшее окружение; окружение — затем, чтобы президента не ликвидировали в тот миг, когда станет ясно, что он собирается сделать, поскольку из этого круга людей каждый видел преемником самого себя, у людей такого уровня вирус власти быстро справляется даже с микробом жадности.
Однако микроб жадности никогда не умирает, он может закапсулироваться до поры до времени, но создай ему нужные условия — и он оживет; его носитель начнет все более убеждаться в том, что хорошо откормленная синица, переданная из рук в руки, на самом деле куда предпочтительнее тощего журавля в небе, которого одновременно с тобой выцеливает еще дюжина охотников. Так что Смоляр купил бы всех или, по крайней мере, большинство — если бы не вмешивались личные чувства. Они-то и были тем порогом, преодолеть который для Смоляра было невозможно. В общих чертах об этом знали все, хотя детали не были известны никому; говорилось только, что корни взаимного неприятия, чтобы не сказать — ненависти, уходили в прошлое — чуть ли не в студенческие еще времена; именно тогда, по слухам, один из нынешних властителей — а именно Смоляр — нанес второму смертельное унижение. И теперь, вынужденные время от времени официально встречаться, соблюдая все протокольные требования, они никогда не могли договориться, для Президента Стойка это было решительно невозможно. Так что убедить Президента Смоляр не сумел бы, даже пообещай он взамен все, чем уже владел, и все, чем овладеть еще только собирался.
И вот он нашел единственно возможный путь: если ты не хочешь отдать мне власть над миром — тогда я этот мир уничтожу. Не сразу, но часть за частью, и выставлю свои условия — тогда посмотрим, долго ли люди будут терпеть у власти человека, который не способен защитить их от гибели. Народ не любит воров, верно; но слабаков он просто не переносит, считая их из двух зол — большим…
Все это так, продолжал размышлять Ястреб в то время, как глаза его не отрывались от скользящих по экрану названий и цифр, но Смоляр не может не понимать простой вещи: он припер Стойка к стене, и у Президента просто не остается другого выхода, как уничтожить противника. И что бы сделал на месте Смоляра я? Засел бы в самом надежном убежище и не вылезал бы оттуда даже за самым лакомым куском. А Смоляр разгуливает и разъезжает, словно неуязвимость ему дарована свыше.
Какой же вывод? Только один: тут какая-то хитрость, в которой я еще не могу разобраться. Не вижу системы; ее-то мне пока и не хватает.
В чем можно наверняка не сомневаться? Прежде всего в том, что разгуливает как раз Смоляр, а не двойник: девятнадцать совпадающих признаков — это убедительнее даже, чем Писание. Дальше? Он продолжает активно работать: Ястреб сам видел, как Смоляр обращался к сотрудникам некоей… лаборатории? Причем было это до того, как некто, принятый нашим агентом за Смоляра, вылетел куда-то и растворился в пространстве. Что, кстати, представляет собой лаборатория? Что-то связанное с химией или биологией… Ну-ка, какая в его собственности находится химия? Ага: семнадцатый кристалл. Поставим его.
Зададим ключевые слова. Ну, скажем — столы, реторты, халаты, баллоны, все прочее. И пусть дают картинки. А мы тем временем еще разок полюбуемся на будущего императора. Узнаем, насколько он соблюдает правила игры…
Смоляр соблюдал. Он сидел за клавиатурой, словно для него работа продолжалась круглые сутки. А может, так оно и было: во всяком случае, человек он незаурядный — чего доброго, и во сне не нуждается, иначе как бы он совершил все то, что успел? Если бы он треть жизни проводил во сне, как обычный смертный, то в одиночку наверняка не справился бы — потребовалось бы двое, а может, даже и трое таких, как он, чтобы одновременно вершить столько дел — и добиваться таких блестящих результатов.
Ну-ка, чем, интересно, занимается он в столь поздний час?
Перед глазами Ястреба оказался экран, на котором возникал текст. Хотя нет, то был уже не текст — адрес. Смоляр составил ка-кое-то послание и сейчас собирался отправить его. Не по общей сети, понятно: у него имелась собственная, точно так же раскинутая по всем уголкам Галаксии. И система адресов, разумеется, своя собственная — судя по тем знакам, которые он сейчас набирает… Ястреб на ощупь нашарил ручку, стал вслепую записывать, не рассчитывая только на память: она нередко подводит, когда знаки не подчиняются вроде бы никакой логике, как это и происходит в шифрах. Так. Записано. Адресат? Странная фамилия или кличка. Корень. Хотя у Листвена или Младого тоже не проще… Ну, а где же сам текст? Ага, вот он!
Только радоваться было нечему: текст был предельно краток и не содержал никакой полезной информации:
Весьма срочно. Прилагается сообщение № 86. Уважительно — Лист.
Само же сообщение, естественно, не появилось, ушло файлом.
С одной стороны, все-таки была установлена немаловажная вещь: Смоляр выполнял обещанное и благополучно находился на планете, в этом городе и даже в своем доме. Ну да: вечеринки обычно начинаются где-то к полуночи и продолжаются до утра. Ладно, попозже побываем с ним и на вечере. Сейчас мы все-таки выудили одну-другую тему для размышления.
Первая: куда ушло послание? Не составило бы труда установить сетевой адрес, будь это открытая, общедоступная сеть… Существует ли реестр адресов этой сети — смолярской? Раз это сеть, то ею пользуется некоторое количество работников Смоляра. Его империя огромна, и людей в ней — множество. Им могут понадобиться самые разные адреса. Вывод: такой каталог есть. Вопрос: где он находится и как до него добраться, чтобы установить, кому Смоляр отправил столь важное послание. Обычное сообщение пошло бы в дневные часы и не с пометкой «Весьма срочно»… И кстати — «Уважительно». Вот это действительно любопытно. Чтобы Смоляр — уважительно?! Кто в мире может стоять выше самого Смоляра — по его собственному мнению? Таких людей в Галаксии просто не может существовать.
Пока оставим. А что там наковыряла для нас железяка?
Ястреб вернулся в собственное зрение. И приуныл. Более полусотни названий. Попросить у Младого людей? Он даст человек пять — всех, кто сейчас не в разбеге. А толку? Ведь никто из них не видел той обстановки, в которой находился Смоляр из подсмотренной Ястребом записи. Только он сам может опознать место. Дал бы Младой не пять, а пятьдесят агентов, выход информации все равно останется нулевым.