— Еще бы!
— И не только астрономических! Геологических, метеорологических, культурных! Каждый, отдел с нетерпением ждет приближения… Вернее, ждал. — Шен мучительно поморщился.
Чалмерс встал, подошел к экрану и обвел пальцем кружок, обозначавший планету — единственную планету, где обитала исконно мыслящая раса, первая, которую удалось обнаружить землянам.
Рука Чалмерса устало опустилась.
— Может, тебе и не придется уезжать прямо сейчас.
Шен зытаращился на друга и принялся считать про себя. Досчитав до десяти, он тяжело вздохнул:
— Нет, Уинстон, нет.
Чалмерс снова сел и вольготно скрестил ноги.
— Почему нет? — вызывающе осведомился он.
Шен опасливо оглянулся на дверь.
— Я не желаю снова заводить этот разговор. Раз уж пришел, чтобы помочь мне сложить вещи, то помогай.
— Но если тебе не надо собираться…
— Я же сказал: хватит об этом!
Чалмерс рассмеялся:
— Ну нет, ты слишком хорошо меня знаешь, я не отступлю!
— Иногда просто поверить невозможно, что тебя поставили во главе отдела Гуманитарных Наук.
— Перестань сбивать меня с толку!
— А в чем толк?
Словно он не знал!
— Это идеальный момент обнаружить себя.
— Ты давно это твердишь!
— И что плохого, если мы войдем в контакт с алаланами? Дадим знать, что они не одиноки во Вселенной? Не лучше ли считать их партнерами в поисках знаний, чем предметом исследований? Чем-то вроде инфузорий под микроскопом?
— Ты знаешь, что это опасно.
— Вздор! Ты просто поддался внушению! Вспомни: последние двадцать лет Объединенный Совет Исследований методично вдалбливал нам в головы, как это опасно. Послушай, — понизил голос Чалмерс, — если мы просто дадим знать ал аланам о нашем существовании, нам незачем будет убираться отсюда. И можешь сколько угодно изучать свои звезды.
Шен вгляделся в разрумянившееся от волнения лицо друга.
— Уинстон, я бы с радостью, но…
По-Лин вновь обернулся к экрану.
— Сеть, прошу показать список протоколов контакта. Полностью. Непрерывную трансляцию.
На экране немедленно возник текст: официальное перечисление причин, по которым ОСИ строго запретил контакт с алаланами. Шен стал читать вслух медленно проплывающие параграфы.
Алаланы — общество, в котором еще не возникла такая отрасль науки, как космонавтика…
— Уже возникла!
Шен обжег Чалмерса негодующим взглядом и снова повернулся к экрану.
Они разрознены — теологически и политически. Испытанные — наиболее продвинутое социально-конфессиональное образование — могут приветствовать нас как часть очередного исследования, но как насчет других конфессий?
Чалмерс пожал плечами:
— Если земные страны далеко не во всем согласны друг с другом, почему мы ожидаем, что алаланы окажутся более прогрессивными?
— А что, если они настроены враждебно по отношению к другим цивилизациям?
— Брось! Этому нет никаких доказательств! Во всяком случае, мы их не нашли!
— Как нет и доказательств обратного. Мы еще не совсем разобрались, как они относятся к возможному существованию инопланетян, и если вдруг появимся перед алаланами, можем ждать от них любой реакции, столь же иррациональной…
Шен осекся.
— Валяй, продолжай, По-Лин, не стесняйся. Столь же иррациональной, как у меня? Ну, договаривай!
— Я не это хотел сказать, — спокойно парировал Шен.
— Ты считаешь безумной мою теорию посещения Земли древними инопланетянами, а меня самого спятившим. Вернее, просто психом.
— Вовсе нет, — смущенно промямлил Шен.
— Я ученый, По-Лин, как все здесь. И мои выводы основаны на доказательствах. Эксперты с готовностью принимают мои заключения, касающиеся традиционной египтологии. Но когда я выдвигаю гипотезы, противоречащие укоренившимся мнениям, они всячески сопротивляются, совсем как… как ты.
— Уинстон, пожалуйста! — взмолился Шен, чувствуя приближение мигрени, и демонстративно потер виски. — Пожалуйста, не сейчас. У меня и без того нервы натянуты!
— Прекрасно, — буркнул Чалмерс. — Мы можем, как всегда, остаться при своем мнении.
Друзья немного помолчали, и Шен наконец выдавил:
— Знаешь, мне и вправду надо собираться.
Чалмерс встал, потом сунул руку в карман.