— Кто ты? — спросил я. — Чего ты хочешь?
Энорме остановился и огляделся, словно смутившись. Потом развернулся и направился к окнам. Еще раз простонав, он опустил голову, вышиб стекло вместе с оконной рамой и исчез в ночи.
Во всем здании завыла сигнализация.
Я побежал к окну, волоча за руку Пранг. Она выдернула руку:
— Надо отключить сигнализацию! — сказала она.
Стоянка купалась в лунном свете. Я вылез наружу через разбитое окно. Никаких следов Энорме. Холодный лунный свет словно издевался над моими убеждениями, которые теперь валялись вокруг меня разбитыми осколками стекла.
— Ну, теперь вы поверили? — вопросила Пранг, подходя ко мне и закуривая.
— Дайте сигарету.
— Я думала, вы не курите.
— В монстров я тоже не верил.
Пранг позвонила в полицию и сказала, что тревога была ложной. Потом взяла у меня мобильник, чтобы позвонить Бодину и сообщить ему правду.
— Incroyable, — пробормотал он, приехав из гостиницы, и повторил по-английски: — Невероятно.
— Есть новости из Парижа? — спросил я. — Не установили, откуда мог взяться этот камень?
Бодин покачал головой:
— Он не мог взяться откуда-то, потому что это не камень.
Он показал мне сканер. Даже моего знания французского хватило, чтобы понять слово в нижней части экранчика: Synthetique.
— Этот материал еще и слегка радиоактивен, — добавил Бодин. — Сейчас в Париже обрабатывают данные сканирования, чтобы выяснить, где источник — сам материал или нечто внутри.
— Один вопрос, — вмешалась Пранг, задирая подбородок и пощипывая шею. — Почему оно не оторвало нам головы?
— Думаю, оно хотело, чтобы за ним проследили, — предположил я. — И оно знало, что следом за ним пойдем мы.
— Тогда чего же мы ждем! — взвилась Пранг. — До рассвета всего два часа. Мы должны его отыскать, пока оно не убило еще кого-нибудь. А всю вину могут свалить на музей.
— У меня предчувствие, что мы его не найдем, пока оно само этого не захочет. Бодин, вы просканировали его глаза?
— Да.
— Могут ли они быть своего рода фоторецепторами?
— Я попрошу проверить это в Париже.
— Хорошо. А пока не придет ответ, почему бы нам всем немного не поспать? Встретимся в полдень у меня в офисе.
— Спать? В полдень? — Пранг сунула в рот новую сигарету. — А разве нам не следует отправиться на поиски?
— Я ведь сказал — у меня предчувствие. Какой же я без него частный детектив? И разве вы мне не за это платите?
Утро — единственное тихое время во Французском квартале. Когда Пранг и Бодин постучали в мою дверь, мне снова снился Дарвин, рассылающий по всей Вселенной девочек-убийц.
— Вы оказались правы насчет фоторецепторов, — сообщил Бодин.
— Как вы догадались?
— Очевидно, Энорме активируется лунным светом, — пояснил я.
— А как насчет радиоактивности?
— Все еще жду ответа.
— Что мы здесь делаем? — вопросила Пранг, осматривая мою контору с- плохо скрываемым отвращением. — И где ваши пепельницы?
— Мы ждем телефонного звонка.
— От кого?
— От нашего друга, если моя догадка верна. Кстати, здесь не курят.
— Какого еще друга? — Она глубоко затянулась и выпустила дым в потолок. — Расскажите подробнее.
— В том телефонном звонке на кладбище было нечто особенное. И во вчерашнем ночном звонке тоже. Не доводилось слышать такой термин, как «гражданские сумерки»[8]? — Пранг и Бодин покачали головами. — Это двадцать шесть минут перед восходом и закатом. Половина времени сумерек или рассвета.
Бодин взглянул в окно.
— Ну и что? Сейчас-то полдень.
— Возможно, и у Луны есть гражданские сумерки. Сейчас 12:35, а Луна сегодня, по данным Морской обсерватории, восходит в 12:57, хотя мы и не можем ее увидеть. Если моя теория верна… точнее, предположение…
Зазвонил телефон.
— Джек Виллон. Частный детектив по сверхъестественному.
— Убей меня… — произнес тот же голос. Я держал трубку так, чтобы Пранг и Бодин тоже могли его слышать.
— Я знаю, кто ты, — сказал я. — И хочу помочь. Где ты?
— В темноте… сплю…
Щелчок.
— Это был тот, о ком я подумала? — спросила Пранг.