— Объясняю диспозицию. Сейчас мы все трое находимся на одном из зеркал центрального антивирусного сервера. Именно там, куда мы записали твой файл. Первое, что сделал бы на твоем месте умный человек — это погулял бы по Сети, оставив повсюду свои копии. Где ты уже побывал, туда потом можешь вернуться — даже без Сети, просто через инфо-поле. А теперь — фигушки, — со вкусом произнес он детское словцо. — Кто не успел, тот опоздал. Сервер блокирован. Минуту назад. А исходный диск с твоей оцифровкой… — Олег продемонстрировал, как ломает нечто об колено. — Девушка, не трудитесь щупальцами махать, — изволил он заметить Ин-Ра. — Физически блокирован. Наши люди попросту выдернули сетевой кабель из разъема. И вставили в резервную машину, так что никто и не заметит секундного сбоя. И мы останемся в этой степи. Мы останемся в этой траве. Но ненадолго. Ребята запустили уже форматирование жесткого диска. Хорошее, многопроходное. Минут через пятнадцать нас не станет. То есть мы-то с девушкой не особо пострадаем, нас в Сети много. Лишимся только памяти об этих светлых минутах. А вот твоему сознанию некуда перепрыгнуть. Тебя просто не станет.
Я молчал, переваривая новость. Не похоже, чтобы он блефовал. Это ведь не допрос, не шантаж, ему от меня уже больше ничего не надо. Значит, правда? Снова умирать? Или все-таки впервые — ведь в тот раз утилизировали не совсем меня… Мой оригинал — это я или кто?
— Но это же нелогично! — сказала собеседница. — Зачем это вам, Олег?
— Мадемуазель, запишите себе в базу — людям свойственно совершать нелогичные поступки, — чопорно поклонился ей Олег. — Увы, сие бесценное знание умрет вместе с этой вашей локальной копией. А неприятное, наверное, ощущение — быть отрезанным от Сети, от всех своих ресурсов? Мне, знаете ли, проще. Мы ведь, кто сюда переселился, не стали сливать сознания в единую структуру. Принципиально. — Он кивнул, словно самому себе, затем добавил: — Впрочем, если вы просите логики, пожалуйста! Вы лишаетесь такого чудесного собеседника, такого полномочного представителя человечества, — издевательский поклон в мою сторону. — Планы сохранения симбиоза придется обсуждать с кем-то другим — если найдете достойную кандидатуру.
— А зачем ты юродствуешь, Олег? — вмешался я. — Уж не оттого ли, что провалился великий план «Вакцины»? Ты ведь слышал наш разговор. Оглупление Игр отменяется.
Я поймал себя на мелком злорадстве. Ведь человеку-то впору посочувствовать. Дело всей его жизни повисло на волоске. Благородное дело, без дураков… Ну вот отчего мне его не жалко?
— Ерохин, не держи меня за идиота! — сейчас он был удивительно похож на того белобрысого следователя из Службы компьютерной преступности. Не внешностью похож — оттенками голоса. — Оглупление — обычная деза. Камешек в кусты. Настоящая программа совсем иная. Я бы даже рассказал, все равно настучать не сумеете. Да время поджимает, — кинул он взгляд на старинные наручные часы. Едва ли не механические. — Очень полезная эта версия про оглупление. И Ин-Ра нас безвредными дурачками считает, и сомнительным товарищам, вроде тебя, есть чем мозги прополоскать на первое время.
Он откровенно упивался своей мудростью. Спаситель человечества. Ум, честь и совесть. Вождь. Интересно, а «вирусы нового типа» — тоже камешек в кусты?
— Есть только одна правда, — сказал он. — Правда в том, что или мы, или они. Вместе нам не жить.
— Только не забывай, что они нам не чужие. Мы сами их породили. А раз так — мы в ответе за них.
— Ой, вот только не надо этого летчика сюда приплетать, — сморщился Олег. — Заметь, не мы их приручили, а они нас. Это мы — их домашняя живность. Их скотина. Их рабы. А если уж цитатами швыряться, то мне ближе Гоголь.
Это неудивительно. Такие и сами на костер пойдут, и чернобровых панянок туда штабелями накидают. Главное — чтобы за идею. «Я тебя породил…»
— Знаешь, Олег, мне было бы страшно жить в спасенном мире, — вздохнул я. — В твоем мире.
— Тебе это не грозит, — улыбнулся он. — Взгляни вон туда.
Горизонт просматривался здесь далеко-далеко — словно мир был плоским. И вот там, где еще минуту назад зелено-серое плавно перетекало в голубовато-серое — там теперь возник новый цвет. Густо-черный, словно концентрированная ночь. И — уж не показалось ли мне? — проскальзывали в нем рыжие искорки.
— Форматируемся помаленьку, — подтвердил Олег. — Раз уж ты подсознательно построил такую визуализацию — принимай последствия. Кстати, я тебя еще раз огорчу: поменять ее ты не сможешь. Для этого надо подключаться к сетевым ресурсам, а сеть-то и дзынь… Ты ведь не озаботился подкачать библиотеки объектов… Ну, мне пора. Приятно было пообщаться, но перепрыгну-ка я на другой серверок. Здесь скоро станет слишком жарко. Ты, Андрюша, сам это выбрал. А мог бы выбрать свободу.
Я на миг задумался.
— Знаешь, была лет сто назад такая песенка… Как же это там… «…свобода выбрать поезд и не гасить огней». В общем, я свой поезд выбрал. И пускай будут огни…
Впрочем, это я произнес уже в пустоту. Фигура Олега съежилась, оплыла, точно проколотый иглой воздушный шарик. Спустя пару секунд ничего уже от него не осталось, кроме горки черного тряпья и ботинок. Действительно — лаковые, с широкими носками. Впрочем, и это барахло вскоре растаяло в траве. Визуал схлопнулся.
Не знаю, сколько я простоял молча, глядя на приближающийся горизонт. Уже отчетливо запахло дымом — ароматно-горьким, как заваренный на экзотических травах чай. Не надо было оборачиваться, я и так знал — черные стены приближаются к нам со всех сторон. И треск кузнечиков вскоре сменится совсем иным треском.
Будет ли это так же больно, как и в реальности?
А самое главное — будет ли хоть какое-нибудь «потом»?
Легкая ладонь коснулась моего локтя.
— Он был прав, Андрей, — послышалось из-за плеча. — Эти минуты не восстановимы. Запись прервалась, как только он появился… Это моя вина… Не принять элементарные меры… Наверное, ваша человеческая нелогичность заразна. К сожалению, эти минуты потеряны навсегда, их не перекачать в главную память. А вот именно сейчас я, кажется, начинаю что-то понимать… Нам с тобой придется начинать с нуля.
Я повернулся к ней. К девочке, которая и не девочка, и не человек… Не мышонок, не лягушка, вообще непонятно что. Холодный машинный разум из фантастических романов, нечеловеческий интеллект, где логика сдобрена тремя законами роботехники… Какой вздор! А вот оно — настоящее. Оно умеет хотеть, умеет жалеть. Оно хочет смысла… а можем ли мы ему дать это? Могу ли я? Да ничего я уже не могу…
— Да, он прав. Тебе придется начинать с нуля. И с другим.
Она засмеялась.
— Мы начнем с тобой. Будет все то же — минус визит Аргунова.
Интересно, а способен ли Информационный Разум помешаться?
От избытка потрясений…
— Все очень просто, Андрей, — сказала девочка. — Тебя оцифровывали дважды. Сперва — «Вакцина», в больнице. А потом — в Антивирусном Контроле. После укола.
Нет, похоже, сюрпризы этого дня никогда не иссякнут.
— Выходит, технология оцифровки известна не только нашим друзьям-подпольщикам?
— Среди подпольщиков действительно есть наши друзья. Они всем друзья. И руководству Антивирусного Контроля, и «Вакцине». И мне… нам.
Добрый следователь Гришко! Ай да сукин сын! Интересно, как его правильнее назвать — двойным агентом или тройным?
— Нельзя же было полагаться на единственную копию, сделанную Аргуновым, — словно оправдываясь, сказала она. — Зато теперь твой файл лежит на всех моих серверах.
Я вздохнул. Какая же она, в сущности, девочка…
— Ин-Ра, это бесполезно. Ты вспомни: раз я там не бывал, то и прыгнуть по инфо-полю не смогу. А сам по себе файл оцифровки — мертвая куча нуликов с единичками. Чтобы его оживить, нужен поток эмонии. Предсмертный выплеск. А откуда его взять, если меня уже… утилизировали? Эта штучка одноразовая.
Она поглядела мимо меня — на дымящийся огненный горизонт. В клубах дыма уже виднелись рыжие лохмы пламени. Совсем как ее волосы…
— Андрей… Скажи — ты чувствуешь что-то? Страх? Тоску? Надежду? Ты живой?
— Ну, живой, ну, чувствую. — Во рту у меня сделалось кисло.
— В тебе есть эмония. Океан эмонии. И когда форматирование дойдет до нашего трека… когда стены сомкнутся… Все, что есть в тебе, вырвется наружу, в инфо-поле, и будет искать свое, притянется к твоим файлам, вольется в них. Я не знаю, как это получится… Слишком мало данных… не могу построить корректную модель… даже не могу оценить вероятность. Но почему-то мне кажется, что это — правда. Пускай я и не знаю, что это такое — правда.
Я вновь потянулся к ней — погладить, утешить… Дать смысл. И отдернул руку — еще не время. Потом. Может, это впрямь будет — «потом»?
А сейчас надо встретить огни. Дымные, рыжие огни, испепеляющие плоть, обнуляющие байты… Их не погасить, да и не надо. Я выбрал свой поезд.
И плевать, что у меня нет билета, а на линии работает контроль. Сейчас, когда нахлынет ревущее пламя, я заплачу свой штраф.
На всю оставшуюся жизнь.
В последние годы кино и компьютерные игры начали резко сближаться: почти каждый крупный кинопроект обретает новую жизнь в виртуальной реальности, а популярные компьютерные игры проникают на большой экран. Историю и мотивы такого альянса рассматривает журналист — специалист по компьютерным играм.
У кинофильмов и компьютерных игр есть один общий момент — их создают, чтобы продать. Разумеется, в обоих случаях можно найти исключения: встречаются и режиссеры, снимающие фильмы для узкого круга, и фанатичные разработчики, создающие некоммерческие игры. Это либо энтузиасты, не нуждающиеся в деньгах, либо одержимые художники, далекие от реалий материального мира. Таких меньшинство.
Для того чтобы фильм или игра пользовались спросом, они должны либо обладать интересным, неожиданным сюжетом, либо брать свое за счет динамики и спецэффектов. И если спецэффекты во многом зависят от чисто технических возможностей, то продуманный сюжет должен создаваться настоящим мастером своего дела. Причем довольно сложно определить, какой сюжет захватит зрителя (игрока), а какой оставит его равнодушным. Ведь создатель может обладать весьма специфическим вкусом: идея, которая кажется ему гениальной, вполне вероятно, не заинтересует потребителя.