В отдельной главе «Эпистемология фантастики» (эпистемология — теория познания) Лем рассмотрел именно познавательную ценность НФ, причем основательно прошелся по «соседнему с фантастикой государству» — футурологии. Выводы Лема неутешительны и здесь: ни молодая научная дисциплина, обещавшая поначалу столь много, ни прогностическая ветвь фантастики не достигли больших успехов… Годы, прошедшие со времени выхода книги, лишь добавили аргументов в пользу мнения писателя: на наших глазах в мире происходят структурные изменения, не предсказанные ни футурологией, ни фантастикой.
Наверное, для основной массы читателей более увлекательной окажется вторая часть, где Лем описывает так называемые проблемные поля фантастики: катастрофы, роботы, космос, эротика и секс, сверхчеловек, эксперимент, утопия и футурология.
Автор монографии практически ни одно свое положение не оставляет голословным и приводит огромное количество примеров из книг фантастов. Указатель имен в конце работы занимает 9 страниц. Вот только несколько фамилий авторов, произведения которых Лем тщательно анализирует в «Фантастике и футурологии»: А. Азимов, Дж. Баллард, Дж. Блиш, Х. Л. Борхес, Р. Брэдбери, Ф. Дик, А. Кларк, Б. Олдисс, О. Стэплдон, Р. Хайнлайн… Поскольку книги этих авторов ныне широко известны читателям нашей страны, уверен, что многие разборы Лема и удивят, и откроют новые грани известных произведений, и вызовут возмущение…
Тем не менее пан Станислав неоднократно признает, что одному человеку просто не под силу проанализировать весь массив выходящей в мире фантастики, и попутно обильно разбрасывает идеи о том, под каким углом было бы интересно рассмотреть этот вид литературы. В одном из примечаний он пишет: «Внушительно выглядел бы каталог всех технических изобретений, сделанных научной фантастикой. Но никто пока такого издания — а было бы оно не под силу одному человеку — еще не предпринял». Не совсем так: попытку создания такого каталога в нашей стране предпринимал Генрих Саулович Альтшуллер (Генрих Альтов), зафиксировавший в своем «Регистре фантастических идей», который и сегодня остается неопубликованным, десятки тысяч самых разных фантастических открытий и изобретений.
Отдельная часть монографии — исследование прогностической функции фантастики, размышления о футурологии и о будущем человечества. Сейчас становится отчетливо ясно, что взгляды Лема на расслоение земного мира по экономическому признаку, на возрастание энерговооруженности общества, на совершенно фантастические еще вчера направления развития науки (генная инженерия, информационные технологии, биоконструирование) не умозрительны, что рассматриваемые им проблемы требуют незамедлительного участия самых широких кругов общества. Разница между возможностями передовых технологий и нравственным состоянием общества существовала всегда, но лишь в наше время эта проблема (точнее, отсутствие ее разрешения) может привести человечество к уничтожению.
И здесь Лем вовсе не требует от писателей-фантастов удачных предсказаний, не предлагает им заменить футурологов. По его мнению, фантаст должен быть проектировщиком «иных» реальностей, миров, сколь угодно отличающихся от нашего. Но эти модели, если уж автор берется за их разработку, должны быть внутренне непротиворечивы, подчиняться строгой логике структурной связности, нести критические размышления о последствиях технологических, общественных, нравственных преобразований.
Должен отметить, что Лем весьма скептически относится к «нефантастическим» модернистским течениям в литературе двадцатого века. Более того, он считает, что именно фантастике выпала важная роль в осознании человеком его места во Вселенной, что только с привлечением фантастической составляющей можно по-настоящему серьезно разбираться в проблемах, встающих перед цивилизацией. Нужны другие подходы, переход на новые уровни восприятия и понимания, обобщения научных, философских, этических систем.
К величайшему сожалению, научная фантастика не воспользовалась уникальной возможностью вырваться из «гетто», в массе своей довольствуясь возможностью быть чисто развлекательной ветвью литературы. В уже упоминавшихся беседах с С. Бересем Лем говорит: «Мы не хотим быть мыслящим тростником, не хотим знать, какие неприятности нас могут ожидать. Хотим быть где-нибудь в другом месте, потому что там быть приятнее».
Один из разделов монографии посвящен социологии научной фантастики. Пытаясь разобраться, почему НФ выпала из поля зрения традиционного литературоведения, Лем с горечью констатирует, что это произошло в 30-е годы прошлого века, когда творчество Г. Уэллса еще не делилось на «фантастическую» и «реалистическую» ветви, а вот работы О. Стэплдона уже не были восприняты как серьезная литература. По мнению Лема, это не пошло на пользу ни фантастике, ни остальной литературе. Что бы ни написали с тех пор фантасты, высоколобые филологи не воспринимают их работы в качестве стоящих внимания. Фантастике пришлось создать свою нишу, вырастить своих критиков и ценителей, но они, считает Лем, зачастую не выполняют роль настоящих исследователей. В свою очередь, «большая литература» без понимания проблем научной фантастики неизбежно начинает мельчить, и когда какой-нибудь реалист вдруг обращается к необычному, к показу будущего, его построения выглядят беспомощными и малоубедительными.
Мне кажется, выход «Фантастики и футурологии» особенно уместен в России именно сейчас, когда нас начинает захлестывать массированный поток такой развлекательной фантастики отечественного пошиба.
Я, конечно, большой оптимист, но мне представляется, что среди наших фантастов есть авторы, способные на полномасштабное осмысление проблем и настоящего, и будущего.
Брюс СТЕРЛИНГ
СТАРОМОДНОЕ БУДУЩЕЕ
Москва: ACT, 2003. — 317 с.
Пер. с англ. Л. Щекотовой, М. Левина, А. Комаринец, А. Кабалкина.
(Серия «New Wave»).
5000 экз.
Уже в заголовке автор намекает на «исчерпанность», устарелость образов и сюжетов киберпанка, казавшихся в свое время такими «гиперсовременными». При этом рассказы, которые собрал в книге «идеолог и вождь» движения, настолько выпячивают черты означенного направления, что возникает ощущение почти самопародии.
Эта книга напоминает собрание отдельных осколков старого зеркала, из которых так и не сложилось целое. Друг с другом увязаны только три последних рассказа — «Глубокий Эдди», «Велосипедный мастер» и «Такламакан», объединенные некоторыми общими героями и, действительно, описывающие одну и ту же реальность. Остальные тексты Стерлинг даже не попытался включить в единую картину, заканчивающуюся торжеством Второй Природы, началом неконтролируемой искусственной эволюции, неосторожно затеянной человеком (рассказ «Такламакан»).
Слишком откровенное следование негласному «канону» жанра привело к тому, что многие антуражные моменты в рассказах кажутся забавными анахронизмами. Например, мировое экономическое лидерство азиатских стран — это звучит смешно после финансового краха второй половины 1990-х годов. История о торжестве государств Азии над Европой и США, после того как европейцы почти целиком вымерли от синдрома «коровьего бешенства» (рассказ «Священная корова»), выглядит ненамеренной издевкой на фоне свирепствующей в Китае эпидемии SARS. Рассказ «Маленький шакальчик» вообще скорее «черный детектив» про русскую мафию, нежели повествование о будущем (а то и о прошлом — во всяком случае, Россией в этом рассказе все еще продолжает править Ельцин).
Общее впечатление: похоже, Стерлинг решил устроить торжественное прощание с киберпанком, со всеми его штампами и избитыми ходами, с тем, что успело превратиться в «старомодную фантастику». И, пожалуй, это ему удалось.
Лоис Макмастер БУДЖОЛД
ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ
Москва: ACT, 2003. — 379 с. Пер. с англ. О. Косовой.
(Серия «Координаты чудес»).
5000 экз.
Этого романа ждали долго. В 2002 году он появился в Америке, а уже весной 2003-го — у нас. Однако радости по этому поводу рецензент не испытал.
Беспристрастному критику хорошо, он может пожать плечами и сухо констатировать: «книга не удалась». А я, будучи неравнодушным к творчеству писательницы, испытал даже не разочарование, а недоумение… После прочтения «Дипломатической неприкосновенности» в душе рецензента отчетливо сформировалось подозрение: Буджолд устала от Форкосигана и решила по-быстрому прикрыть тему.
«ДН» по форме — детектив. Но даже как детектив роман куда натужнее, чем любая из книг серии. Интрига расследования базируется не на логике и психологизме, а на злоупотреблении приемом deus ex machina. Персонажи по воле автора совершают поступки нелогичные до глупости — и тут же получают бонусы в виде невероятных случайностей и совпадений. Ум главного злодея только декларирован, но не показан; в тексте они с главным героем соревнуются в совершении проколов, что и служит движущей силой сюжета.
По уровню психологизма и достоверности «ДН» проигрывает всем романам саги и приближается к шаблонной космоопере. А ближе к концу возникает вдобавок четкий привкус последней серии оперы «мыльной». Майлз, наконец-то всенародно известный Герой Галактики, снова на смертном одре; но он не ропщет, ибо сделал в жизни все, положенное по статусу, — Галактику спас, детей породил, о друзьях позаботился. Все чествуют умирающего Героя — от Императора Цетаганды (тут вообще возникает дежа вю) до его престарелых родителей… Апофеоз!
Видимо, новый проект («Мир Чалиона») полностью захватил воображение Буджолд. Кажется, что «ДН» написана наспех, с холодным сердцем, во исполнение какого-нибудь там контракта. Конечно, немного жаль, что замечательная НФ-сага действительно завершается. Но куда печальнее, если романы-продолжения окажутся такими же «фаст-фудами», как этот.
Йен ДУГЛАС
ЛУННАЯ ПЕХОТА
Москва: ACT, 2003. — 366 с.
Пер. с англ. Д. Старкова, Н. Романецкого.
(Серия «Мировая фантастика»).
5000 экз.
Это второй роман из трилогии «Наследники». Тот, кто уже читал вышедший в прошлом году «Лик Марса», более или менее представляет себе мир не очень далекого будущего. По-прежнему США вместе с союзниками — Великобританией и Россией — воюют против остального мира, возглавляемого злодейским ООН. Но если в первой книге битва отважных морпехов шла за обладание марсианским артефактом, то «Лунная пехота» посвящена, как можно догадаться, сражениям на Луне.
Итак, США обстреливаются со всех сторон крылатыми ракетами, Мексика под шумок пытается оттяпать южные штаты, а бравые американские парни помогают нашей армии отбиваться от натиска китайских войск под Владивостоком. В это время на Луне коварные французы под флагом ООН куют оружие возмездия.
Удивленный читатель может заглянуть в выходные данные романов — это конец 90-х, а вовсе не поспешная реакция на события в Ираке.
Интрига романа завязана на очередных находках артефактов — на сей раз обнаружены лунные останки огромного корабля пришельцев. Фантастическая составляющая романа довольно безыскусна: тема богов-пришельцев, поработивших в свое время человеческую расу, отработана вполне. Да и сама возможность использования технологии алиенов в качестве оружия — идейка далеко не первой свежести, а что касается астероидной бомбардировки американских городов… Но не будем лишать читателя удовольствия, пересказывая сюжет.
Роман читается на одном дыхании, фантастическая атрибутика отходит на второй план, все внимание приковано к приключениям бравых вояк. Правда, некоторые эпизоды, например, история взаимоотношений доктора Александера с властями, поначалу вызывает удивление своей, на первый взгляд, нелогичностью, но ближе к финалу становится ясно: это делается специально для эффектной сцены. «Лунная пехота» — классический образец боевой фантастики.
Роберт ВАРДЕМАН
ХОЗЯЕВА КОСМОСА
Москва: ACT, 2003. — 480 с.
Пер. с англ. Г. Усовой.
(Серия «Звездный лабиринт»).
5000 экз.
Энное количество страниц весьма тщательно выписанных политических интриг; плюс обилие того, что принято называть драйвом; отчетливый и вроде бы небезынтересный сюжет… А в результате — перспектива вывихнуть челюсть от неудержимой зевоты. В принципе, Вардеману удалось объять необъятное — ибо перенудить «старого нудягу» (А. Сапковский) Пирса Энтони может отнюдь не каждый. Роберт Вардеман смог, что свидетельствует о его «незаурядном мастерстве и редкостном упорстве».