— Я не «руковожу» Адом, — поправил Люцифер. — Я ЦАРСТВУЮ в нем.
Змеиный Язык сложила ручки на переднике. Сатана уставился в потолок, словно находил его куда более интересным, чем сидевший напротив взбешенный демон.
— Прекрасно, — вмешался преподобный Билли Ли Хардейкр. — Для первой встречи довольно. Я хотел бы отложить переговоры, пока не изучу все возможности найти общую почву. Потом мы соберемся снова. Скажем, часа через два?
— Ты, должно быть, шутишь, — бросила президент АБЗДДИ.
— Бессмысленно, — вторил Дьявол.
— Вам следует доверять мне, — спорил Хардейкр.
— С чего это вдруг? — удивился Дьявол.
Проповедник поднялся и приказал принести бумаги, которые разложил перед собой на столе.
— Я знаю то, что не известно вам.
Чесни и его мать подслушивали в соседней комнате: проповедник оставил дверь слегка приоткрытой. Увидев входившего Хардейкра, Чесни сказал:
— Похоже, все идет наперекосяк.
— Начало всегда такое, — успокоил Хардейкр, — иначе они не нуждались бы в посреднике.
Сам он оделся, как подобает случаю: сшитые на заказ костюм и ковбойские сапоги, серебристый парик.
— Что вы имели в виду, когда заявили, будто знаете нечто, не известное им? — не выдержала Летиша.
— А, вот вы о чем!
Хардейкр положил на консоль толстую пачку бумаг.
Это требует кое-каких объяснений. И сначала мне нужно поговорить кое с кем. Чесни, вы сказали, что ваш ангел-хранитель намеревался попросить совета у вышестоящих лиц?
— Да, но с тех пор я ничего о нем не слышал. У меня такое впечатление, что он не хочет со мной общаться.
Проповедник кивнул.
— Я тоже так считаю. И могу решить проблему, но тебе придется меня поддержать. — Он снова помедлил. — Иначе, все застопорится. И Он никогда не узнает, чем все кончится.
До них донесся трогательно мелодичный перезвон, и в комнате появился высокий мужчина с благородным лицом, волосами легкими и светлыми, как кукурузные рыльца, и в невероятно белом костюме.
— Что ты имеешь в виду?
У Хардейкра мгновенно возник встречный вопрос:
— Престол или Господство?
— Престол. Итак, что ты имеешь в виду?
— А то, — пояснил Хардейкр, — что Он сам загнал Себя в угол. Когда такое случается, персонажам приходится спасать роман.
Чесни подумал, что, возможно, впервые за целую вечность идеально гладкий лоб ангела чуть сморщился.
— Прошу прощения?
— Я все объясню, — пообещал Хардейкр. — За ужином.
— Буду рад, — добавил он, раздавая сандвичи с копченой колбасой и стаканы с водой, — когда все это утрясется. Мне явно не хватает чревоугодия.
Ангел не попробовал колбасы, но присоединился к смертным в столовой.
— Ты хотел объяснить, — напомнил он.
Хардейкр без всякого удовольствия прожевал сандвич.
— Все произошло в то время, когда я писал седьмой роман. На полпути я застрял. Начиная писать, я знал, как развивается сюжет, но персонажи зажили собственной жизнью. Каждый шел своей дорогой. Я окончательно измучился, пытаясь заставить их делать то, что полагалось по сюжету.
— Такое бывает довольно часто, — кивнул ангел. — Сколько раз авторы обнаруживали, что герои отказываются им повиноваться!
— Совершенно верно. Мудрый писатель наблюдает за своими персонажами, предоставляя им вести сюжетную линию. Вот и я позволил им решать, как поступить, и вместе мы создали совершенно иную книгу, чем было задумано с самого начала. Этот случай заставил меня осознать, что роман создается не писателями, а героями. Автор же всего лишь записывает с их слов.
— Мудро, — одобрил ангел, — но что это имеет общего с нашей ситуацией?
— По опыту я знаю, что учиться можно, не только читая книги. Иногда учишься, сочиняя эти самые книги. Именно тогда на меня снизошло откровение, заставившее бросить закон и литературу и уйти в семинарию.
Чесни глотал куски почти безвкусного сандвича и слушал речь проповедника. Чем дольше он наблюдал, как Хардейкр берет контроль над ситуацией, тем меньше оставалось в нем уверенности, что он — центральная фигура во всей истории. Возможно, следовало признать, что он навсегда останется запасным игроком. И не ему решать — позволить более решительным людям расталкивать друг друга локтями или, наоборот, объединяться.
Да, он случайно вызвал демона, но теперь, похоже, не сумеет завершить начатое. Наблюдая, как умело общается Хардейкр с высоким представителем небесной иерархии, Чесни с легкой завистью думал: «Хардейкр — вот это герой! Я просто игрок, который катит мяч по полю, чтобы преподобный Билли Ли мог забить гол».
Он взглянул на мать, не отрывавшую глаз от проповедника, хотя в комнате находился настоящий ангел. Будет ли когда-нибудь женщина смотреть и на него с таким же интересом?
— Но ты так и не получил докторской степени в теологии, не так ли? — спросил ангел. Чесни заметил, как удивилась мать.
— Нет, — признался Хардейкр, — мою диссертацию отвергли. — Он немного помедлил для пущего эффекта: — Но бьюсь об заклад, теперь она прошла бы на ура.
Ангел, кажется, был окончательно сбит с толку. Но Хардейкр уже обратился к Чесни:
— Вы — актуарий. Вычисляете, насколько возможно то или иное событие в тех или иных слоях населения?
— Да.
— И эта работа убедила вас в несправедливости жизни?
— Да.
— Потому что тот парень наверху иногда подтасовывает карты?