Трехтомник издательства «Эксмо» один в один, вплоть до иллюстраций, воспроизводит англоязычное издание. Правда, некоторые черновики и заметки Говарда опущены. Как бы то ни было, перед нами уникальное издание. «Истории творчества» вроде этой давно уже не внове для пытливого западного читателя — умы наших окажутся, хотелось бы верить, отнюдь не ленивее.
Сергей АЛЕКСЕЕВ
Новая книга Геннадия Прашкевича представляет собой коллекцию из двадцати шести сказок. Все они создают впечатление записи, сделанной участником этнографической экспедиции. Словно некий столичный житель где-то на Чукотке или в ином районе Восточной Сибири с замиранием сердца нажимает кнопку диктофона, а седой старик, сидя у входа в чум, начинает неторопливо наговаривать древнее сказание.
В действительности же сказки представляют собой блистательную стилизацию под народное творчество. Все чудеса и диковины — могучие «сказочные старички» чюлэни-полуты с людоедскими замашками, магические путешествия шаманов в царство мертвых, болтовня пестрой птицы короконодо на языке людей — плод мастерской работы автора, человека современной культуры, а отнюдь не коллективного творчества одного из приполярных народов. Геннадий Прашкевич честно привел в конце книги список литературы, на которую он опирался. Это в основном исследования юкагирского фольклора, в том числе классические научные труды.
Но благодаря ритмизации текстов, единой для всего дворника, благодаря особой манере изложения, напоминающей устную речь, где смысловые ударения ставятся очень часто (фактически в каждой строке), благодаря специфическому антуражу старинного приполярного быта, благодаря включению в текст красивых слов из лексикона жителей тундры («ондуша» — лиственница, «сендушный дедушка» — медведь, «ураса» — жилище, «понбур» — низкая лежанка и т. п.), благодаря особому, богатому инверсиями строю слов в предложении ощущение аутентичности не исчезает, а, напротив, усиливается к концу книги.
Сказки получились очень настоящими, очень сказочными. Это весьма тонкая работа, вроде резьбы по «рыбьему зубу», из которого делается шкатулка для драгоценностей.
Дмитрий Михайлович
Главная героиня Доррит Вегер попадает в центр для «ненужных» людей — тех, кто перестал приносить пользу обществу. Единственное, что у них осталось, это собственные тела, которые используются для экспериментов и постепенно разбираются на органы. Причем операции по трансплантации и опыты на людях проводятся легально.
Повествование ведется от первого лица и представляется как роман, который Доррит начинает писать, оказавшись в стенах центра. Произведение обладает ярко выраженной социально-этической направленностью. Автор обращается к вопросам ускоряющейся стандартизации общества и утраты значимости отдельно взятой личности по сравнению с нуждами социума. Эта тема была всегда востребована и отлично освоена фантастами еще со времен Уэллса.
Текст написан с академической старательностью и педантизмом, свойственными школьным преподавателям. Каждая новая глава по своей структуре неотличима от предыдущей. Начало и конец главы отводятся под описание места действия либо воспоминаний Доррит о жизни на свободе, в середине помещаются диалоги, снабженные пространными рассуждениями главной героини. Бытописанию и переживаниям героев отводится большая часть текста, а вот на события роман не богат.
Если выжать из книги всю имеющуюся в ней «воду», то сюжета, пожалуй, не хватит даже на повесть. Единственный весомый аргумент в пользу «Биологического материала» — роман «цепляет». Автор беззастенчиво использует не вполне корректные приемы: давит на жалость, старается сделать «пострашнее», всячески измываясь над своими персонажами; избирает временем действия недалекое будущее, наводняя текст знакомыми большинству читателей приметами. И… достигает желаемого эффекта. Произведение вызывает отклик, что само по себе совсем неплохо.
Николай Калиниченко
Вторая часть цикла «Миллиардер» по форме куда ближе к привычной для читателей приключенческой НФ, чем первый роман. Кроме того, в «Арктическом гамбите» несколько проясняется расстановка сил. Становится ясно, кто и зачем так активно собирал владельцев фигурок на мобильной арктической станции «Земля-2». Перед семейством Гумилевых возникает старый враг. Неуязвимая Мария фон Белов по-прежнему на боевом посту. Она командует последним оплотом фашистской Германии — скрытой подо льдом Арктики базой «Ultima Thule». Именно туда недобитый враг стянул все оставшиеся силы и ресурсы, чтобы однажды восстать из пепла в образе Четвертого рейха.
События второй книги развиваются более линейно и целенаправленно. В сущности, роман формирует единственная сюжетная линия, укрупненная ретроспективными вставками и небольшими эпизодами, посвященными жизни обитателей немецкой базы.
В центре внимания — события, происходящие на станции «Земля-2», где каждый пассажир ведет свою тайную игру. Единственными непосвященными остаются Андрей Львович Гумилев и его маленькая дочка Маруся. Впрочем, пребывать в неведении русскому олигарху недолго. В игру вступает новая фигурка — несущий разрушение морской конек.
Еще одно преимущество второй книги заключается в том, что, с художественной точки зрения, она написана не так сухо, как первая. В соответствии со стремительно драматизирующимся сюжетом навязчивый репортажный привкус почти исчезает, уступая место более яркому и живому литературному языку. В то же время простота изложения сохраняется. «Миллиардер-2» производит благоприятное впечатление и в плане образного ряда, и увлекательностью повествования. По всей видимости, этот положительный эффект объясняется увеличением количества фантастических допущений, влияющих на сюжет.
Николай Одинцов
После провалившейся попытки «Азбуки» выпускать книги по мотивам игровой Вселенной «Вархаммер 40 000» возродить несколько сериалов о бесконечной войне, идущей на просторах Млечного Пути, взялось другое питерское издательство. Однако сериал «Ересь Хоруса» стоит особняком в мире «Молота Войны». Действие в нем разворачивается еще в 30 000 г. н. э., а в событиях участвуют персонажи, в других сериях считающиеся почти мифическими божествами — Бог-Император, объединивший разбросанное по Галактике человечество, его сыновья-примархи, возглавившие легионы суперсолдат-космодесантников, а также боги и демоны Хаоса, стремящиеся уничтожить все живое во Вселенной.
Краткий вариант событий «Ереси Хоруса» известен всякому, кто хотя бы немного соприкасался с Вселенной «Вархаммера 40 000», И все же одно дело — прочитать описание случившегося в игровом кодексе и совсем другое — узнать обо всех подробностях «Великого Предательства» на страницах нескольких романов. В книге британца Г.Макнилла повествуется о том, как к мятежу Хоруса примкнул еще один сын Бога-Императора, примарх Фулгрим, и о том, какую чудовищную цену пришлось ему за это заплатить.
Противостояние мятежников и лоялистов в этом романе выходит на новый уровень, а война в прямом смысле превращается в братоубийственную — три легиона, во главе которых стоят сыновья-примархи, верные Богу-Императору, попадают в смертельную ловушку, подготовленную Хорусом и Фулгримом на планете Истваан-5. Одновременно и демонические силы заявляют о себе открыто и также вмешиваются в общегалактическое противостояние на стороне Хоруса.
Те, кто пропустил предшествующие книги «Ереси Хоруса», могут смело начинать знакомиться с древнейшей историей «Вархаммера 40 000» с романа Г. Макнилла. Этот автор старается даже отдельное звено в сериальной цепи представить в виде полноценного художественного текста.
Глеб Елисеев
Что общего между СССР и средневековой Монголией? Неистовым Темуджином из рода Борджигинов и скромным казанским студентом? На эти вопросы и отвечает роман «Чингисхан».
Связующим звеном между двумя мирами служит фигурка коня. Главный герой, казанский студент и начинающий журналист Артем Новиков, получает серебристого коня в качестве посмертного дара от дяди, живущего в Москве. Могущественные силы, сокрытые в странном подарке, начинают властно вмешиваться в жизнь Артема и в итоге аккумулируют в судьбе молодого человека то, что можно было бы назвать пассионарным импульсом для отдельно взятой личности.
Регулярные погружения в прошлое, которые против собственной воли переживает герой, рисуют перед читателями картину эпических событий неожиданного возвышения и глобальных завоеваний, осуществленных Чингисханом в начале второго тысячелетия. Навстречу коню из глубины веков движется еще одна загадочная фигурка — волк. Человек, владеющий волком, способен вселять ужас в сердца врагов.
Развитие событий в романе отличается стремительностью и непредсказуемостью. Правда, автор не отказывает себе в удовольствии подробно остановиться на советских бытовых реалиях. Не менее сочно описывается пребывание Артема в армии. Видно, что Волков рассуждает о вещах, которые видел собственными глазами. Повествование ведется от первого лица, что в данном случае — довольно сомнительный прием. С одной стороны, у читателя создается иллюзия воспоминаний очевидца, но с другой — серьезно снижается живость повествования, что для экшена — серьезный минус.
Реальность Чингисхана описана намного схематичнее. Рядом с основной сюжетной линией она, точно мультфильм по сравнению с художественной лентой.
Николай Калиниченко
В четвертом номере за этот год «Если» опубликовал статью Ярослава Верова и Игоря Минакова «Утоление жажды», в которой соавторы рассматривали НФ-прозу и сопутствующий ей фэндом как своего рода религиозную конфессию. И продолжая свои размышления, логическим путем приходили к выводу о неестественности для фантастики одной Темы — истинно религиозной. Понятно, что подобная трактовка жанра изначально предполагает дискуссионность.
Многие в разное время сравнивали фантастику с религией. Разумеется, с оговорками: «квазирелигия», «как-бы-религия», «религия для атеистов и агностиков»… Идея эта носится над нашим фэндомом, возбуждая умы, в нее то играют, а то вдруг почти серьезно задаются вопросом: «Ну почему же квази?..». Собственно, к этой идее привыкли, она превратилась в истоптанную тропинку.
Но когда в фантастику пришла не «квази», а самая настоящая религия, прежде всего христианство, возник своего рода конфликт.
Как же так? Мухи — отдельно, котлеты — отдельно! Читали люди фантастику и точно знали: написанное в ней — сказка, литературная ложь, в которой может быть великий намек, а может быть и чистое развлечение, это уж как получится. Но по-настоящему никто из читателей фантастики не верил — по соображениям элементарного здравомыслия, — что чудеса НФ или фэнтези представляют собой нечто сверх писательской выдумки. Ну, популяризация научных идей. Ну, разновидность философии, облеченная в беллетризированную форму. Ну, в редких случаях, сочинение сценариев будущего… Можно, пока читаешь текст по-настоящему сильного автора, погрузиться в него столь глубоко, что литературная реальность станет казаться просто реальностью, а чудеса, вылепленные из воздуха слов, нормой этой реальности. Но вот книга отложена, упоение вымыслом постепенно проходит, квазивера в прекрасную взрослую сказку улетучивается. Жажда чуда утолена видимостью чуда. И если видимость эта создана по-настоящему талантливым писателем, то и удовлетворение от нее будет глубоким, сильным, долгим.
Вера — другое дело. Она предполагает полную, стопроцентную реальность любых чудес, любых мистических явлений, любых посещений мира людей потусторонними существами, если обо всем этом сказано в Священном Писании. Для верующего ангелы, бесы, серафимы, хождение по воде, прозорливость старцев или, скажем, воскрешение мертвеца являются частью действительности. Встречаются такие вещи редко, но от этого не становятся невозможными.
И вот как совместить одно с другим? Фантастику с верой? Чудеса-вымысел и чудеса-реальность?
В статье Ярослава Верова и Игоря Минакова «Утоление жажды» немало места отведено прямому введению «евангельского чуда» в фантастические тексты. Авторы статьи прямо задаются вопросом: «Если фантастика — квазирелигия, что выйдет, если «фантастическим» инструментарием воспользуется для решения своих задач автор действительно верующий, обладающий цельным религиозным мировоззрением?». И со страстью отвечают: ничего хорошего! «Основное, базовое фантастическое допущение (ФД) подобного текста, — пишут авторы, — формулируется следующим образом: Бог есть, и все, что написано в Библии, — истина. Стоп. Ерунда какая-то выходит. Потому что для верующего человека подобное ФД не то чтобы даже кощунственно — оно избыточно! А любителю НФ нужны совсем иные чудеса: пришельцы и сверхцивилизации, супертехнологии и путешествия во времени. Если он нуждается в теологических исследованиях, то возьмет в руки совсем иные книги».
На первый взгляд, это поучение, высказанное уверенным, категоричным тоном, кажется обоснованным. Но в действительности оно выстроено на фундаменте даже не из песка, а из снега. Авторы статьи очень хотят «очистить» фантастику от «неправильных» фантдопущений. Вот — верные «чудеса», предписанные к употреблению в фантастической литературе, а вон там — неуставные чудеса, которые уводят нашу любимую фантастику куда-то не туда, и от них пора избавляться. Мы за правильную, теоретически обоснованную фантастическую литературу! Может быть, все-таки поймут люди, что пора нам опять взяться за реактор? За любимый лунный трактор! Ведь нельзя же так: год подряд то знаменьями пугают, дескать, подлые бывают, то вдруг демоны летают, то их ангелы язвят…
Давным-давно ушли те времена, когда читатели фантастики рекрутировались по преимуществу из людей, равнодушных или враждебно настроенных по отношению к религии. Сейчас в фэндоме кого только нет! Ну, а среди невофэндомленных фантофилов тем более — и христиан огромное количество, и представителей других конфессий немало. Для них литературная мистика, в том числе христианская, привычное чтение. И нет ни малейшей разницы, в каком она предстает оформлении — фантастическом или мейнстримовском. Собственно, можно и так, и так. Та же Юлия Вознесенская, например, издавалась в обоих вариантах весьма солидными тиражами… Нынешний читатель не задается вопросом о природе фантдопущения, он просто читает.
Если произведение построено на «евангельском чуде», используя терминологию И.Минакова и Я.Верова, то для христианина оно, разумеется, сплошной реализм, продолжение истины литературными средствами. Он приобретает книгу из серии с фантастическим оформлением, читает, видит: «О, наши!» — и спокойно продолжает читать дальше, но уже как реализм. Чудо — штука редкая, и будь ты трижды верующим, вряд ли настолько привык к чудесам, что, обнаружив их в НФ или фэнтезийной серии, станешь звонить издателю с претензиями: «Как же так, ведь там всё правда, а обещали фантастику! Опять обманули!». Ну, а если ты трижды неверующий, то для тебя вся эта мистика — лишь еще один антуражный ряд. Можно сказать себе: «Опять они своего бога пропагандируют», — и продолжать спокойно читать дальше как фантастику. Наряду с сагами о сверхцивилизациях и супертехнологиях.
Понимаете, присутствие звездолета никак не отрицает бытие Божие. А бытие Божие даже в самой ничтожной степени не накладывает ограничения на строительство звездолетов.
Христианство пронизывает всю современную культуру, даже ту ее часть, которая ему сознательно сопротивляется. Христианство — в литературе, в кино, в театре, в живописи, в быту. На каком же основании следует изымать его из фантастики? Только потому, что кто-то видит в ней особый тип литературы, живущий по особым правилам и со своими особыми предпочтениями по контенту? Но ведь нет никаких причин соглашаться со строительством стен, отгораживающих фантастику от остальной культуры, с навязыванием особого устава для писателей-фантастов!
«Суха, мой друг, теория везде, а древо жизни пышно зеленеет».
Слава богу, писатель, начиная работать над очередным романом, не особенно задумывается над проблемами «чистоты фантдопущения» и не пытается подровнять задуманный текст под линейку, заданную очередной теорией, как творить «правильную» фантастику. Слава богу, он просто пишет. А снег под зданием теории тает…
Рано или поздно это должно было случиться. Ну просто не мог не всплыть вопрос о литературных наградах, да еще и сформулированный максимально бескомпромиссно: «Нужны ли читателю жанровые премии?». Вероятно, задай этот вопрос какой-нибудь МТА или хотя бы просто молодой фантаст, легко было бы заподозрить корысть, затаенную обиду («Не дают сволочи мне премий! Ну, я их!..»), не секрет же: именно обделенные чаще всего любят отрицать всё и вся. Но тут иная ситуация. Вопрос задал читателям не просто писатель, постоянный автор нашего журнала, а прежде всего (и в данном случае это важнее всего) ветеран фэндома, который помнит «как все начиналось», создатель легендарного фэнзина «Страж-птица» Николай Горнов.
Ответы распределились следующим образом:
Категорически нужны. Если я не прочел какую-то книгу, то, узнав, что она была премирована, обязательно познакомлюсь с ней — 39 %;
Нет. Я больше доверяю собственному вкусу, а также издательским аннотациям и рейтингам продаж — 5 %;
Нужны только для эстетов, поскольку, как правило, НФ-премии получают авторы, которых читает именно эта публика — 5 %;
Только в качестве условного ориентира, поскольку награждается обычно «великое среднее» — 39 %;
Все эти жанровые статуэтки без денег — только «фенечки», которыми писатели друг друга утешают — 12 %.