Между тем «Техас», изменив курс и счастливо избежав атаки японских эсминцев, вновь открыл огонь, ориентируясь одновременно и на показания радара, и на хорошо заметные силуэты горящих японских кораблей. Попадания теперь следовали одно за другим. Торпед на эсминцах фактически также уже не осталось, и адмирал Ямамото приказал больше не стрелять, а всем наличным судам эскадры принять участие в спасении экипажей горящих авианосцев, которые теперь было явно уже не спасти. «Сёкаку» горел от носа до кормы, к тому же один американский снаряд попал в его корпус на уровне ватерлинии и проделал отверстие, заделать которое было нельзя. «Акаги» получил сразу три пробоины и медленно погружался, заваливаясь на левый борт. «Дзуйкаку» и «Сорю» также поразили несколько снарядов каждый, и они были разрушены до такой степени, что какая бы то ни было их буксировка через океан исключалась. Именно по ним были выпущены последние уцелевшие торпеды, после чего Ямамото отдал приказ отходить. «Техас» из опасения подвергнуться атаке эсминцев их не преследовал, ограничившись лишь несколькими напутственными залпами, в очередной раз накрывшими линкор «Кирисима». На нем была повреждена палуба на корме, разбиты кормовой мостик и орудийная башня. «Уж лучше бы они убили меня! — заявил адмирал Ямамото стоявшему рядом с ним Нагумо. — Боюсь, что для того, чтобы сделать себе сэппуку, я все-таки слишком уж современен!»
Порыв ветра, рожденный взмахом меча потомка самураев, развеял утренний тихоокеанский бриз…
Между тем ясно, что ни для дела русских, ни для дела союзников в целом не было бы полезно, если бы мы, ради действий любой ценой, предприняли какую-либо операцию, которая закончилась бы катастрофой и дала бы противнику удобный случай для похвальбы, а нас ввергла бы в замешательство.
Начало немецкого наступления на Восточном фронте и его впечатляющие результаты на Западе вызвали шок. Уже в конце мая 1942 года посол СССР в Англии Майский обратился к Черчиллю с предложением союзникам предпринять летом или осенью 1942 года какую-нибудь операцию на Западе с целью оттянуть хотя бы 40 германских дивизий и связать их боями в Западной Европе.
Следующим шагом стал визит наркома иностранных дел Молотова в Англию и США, где он сумел добиться заключения договоров о долгосрочном политическом союзе. По результатам поездки было опубликовано советско-английское коммюнике, содержавшее, в частности, следующую фразу: «Во время переговоров была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 году». Но одновременно Молотову была вручена памятная записка, где англичане фактически отказывались от только что взятых обязательств. Таким образом, коммюнике отводилась роль дезинформации, причем ее жертвами должны были стать и противник, и сам английский народ, значительная часть которого поддерживала девиз «Second front — now!» («Второй фронт — сейчас!»).
На первый взгляд для пессимизма поводов не было. 25–30 недоукомплектованным немецким дивизиям во Франции, Бельгии и Голландии противостояло 27 пехотных, 6 бронетанковых дивизий, 16 пехотных и 9 танковых бригад англичан по ту сторону Ла-Манша. Еще большим было превосходство в авиации и абсолютным — в военно-морских силах. Но в том-то и заключался главный парадокс англо-немецкого противостояния 1940–1942 гг.: сначала одна, а затем другая сторона могла господствовать в воздухе (а следовательно, и на море) и иметь значительное превосходство на суше при совершенной невозможности осуществить вторжение на территорию друг друга. По мнению имперского Генштаба, имеющихся в наличии британских дивизий было совершенно недостаточно для сколько-нибудь успешных действий на территории Франции, Бельгии или Голландии. Не было даже уверенности в том, что немцы снимут с советско-германского фронта хотя бы одну дивизию. Опыт борьбы с Роммелем показал, что тот, имея в общем-то мизерные силы, успешно противостоял наступлению англичан, а при всяком удобном случае атаковал сам. Что, если то же самое случится и в Западной Европе? Разгром Восьмой армии 24 мая в сражении у Эль-Аламейна оказался в высшей степени поучительным для британского командования, а уж окончательная потеря Египта сделала его прямо-таки маниакально осторожным. К тому же не было никаких особых оснований доверять русским в том, что они смогут остановить немецкие войска в районе «Волжской дуги», о чем Сталин несколько раз писал Черчиллю, убеждая его как можно скорее оказать помощь Советскому Союзу посредством открытия второго фронта в Европе. Во время очередного визита в Куйбышев британских посланников Криппса и Уэйвелла 17 июня 1942 года их очень вежливо встретили, до отвала накормили черной икрой и от души напоили русской водкой, но никакой существенной информации так и не предоставили.
Когда Криппс встретился со Сталиным, тот показался ему «не слишком взволнованным новым продвижением немцев», но никаких конкретных сведений относительно сил Красной Армии не дал. Он выразил озабоченность неудачей США на Тихом океане и очень убедительно говорил о том, что это может подтолкнуть Японию к нападению на СССР. В то же время Сталин вновь начал вести речь о втором фронте в Европе и требовать его открытия уже осенью 1942 года.
Уэйвелл, разговаривавший с новым начальником Генерального штаба А.М. Василевским, только и смог выяснить, что «делается все необходимое с целью не допустить немцев на Кавказ». Предложение предоставить британскую воздушную поддержку для защиты Баку было воспринято с интересом, но и не более того. В целом их визит не удался, и когда Черчилль по возвращении назад прямо спросил их о том, «а не выйдет ли Советский Союз из войны в случае дальнейших германских ударов?», они только пожали плечами.
Впрочем, у Черчилля уже был план на этот случай, имевший кодовое название «Следжхаммер». Однако при всех прочих вариантах развития событий претворению в жизнь подлежал другой план — «Раундап», предусматривавший десант через Ла-Манш не раньше 1 апреля 1943 года!
Однако кроме Генштаба и военных существовало и так называемое «общественное мнение», с которым премьер-министр тоже не мог не считаться. Дело в том, что вот уже год, как на Англию прекратились массированные налеты германской авиации и война велась «где-то там», и это заставляло Черчилля постоянно изыскивать причины своего отказа от активных действий в Европе. На обвинения в пассивности Черчилль в таких случаях всегда отвечал, что в данном случае боевые действия, причем весьма активно, проводятся посредством высадки небольших контингентов войск специального назначения (коммандос) для решения конкретных задач на берегу, после чего десантники производили обратную посадку на корабли (эмбаркацию) и эвакуировались в исходную базу. В 1941 г. англичане дважды (в марте и декабре) высадили десанты на Лафотенских островах, в феврале 1942 г. захватили и вывезли оборудование РЛС близ Брюневаля (район Гавра), а в марте взорвали ворота сухого дока в Сен-Назере — самого крупного дока на оккупированном немцами атлантическом побережье. Несмотря на скромные с военной точки зрения результаты, эти рейды являлись составной частью его стратегии непрямых действий, направленной, скорее, на моральное, чем на физическое изматывание врага, в то время как сама победа должна была наступить в результате морской блокады, налетов авиации, а главное, действий других союзников, менее болезненно переносивших масштабное уничтожение национальных человеческих ресурсов.
Именно поэтому Черчилль сразу же отверг план операции «Эмперор», предложенный начальником Имперского Генштаба генералом Аланом Бруком. Его целью являлась высадка 2–4 дивизий в районе Булони на срок от одной до четырех недель. Целью операции должно было бы являться отвлечение германской авиации с Восточного фронта. Можно предположить, что цель была бы достигнута, однако дальнейшая судьба высаженных войск в лучшем случае повторила бы дюн-керкский вариант, в худшем — предвосхитила севастопольский советского образца. Неудивительно, что премьер-министр решительно отклонил этот план, но в то же время посчитал возможным согласиться с тем, что какая-то крупная операция все-таки должна состояться.
Военные прикинули и предложили организовать высадку в районе порта Дьеп, причем задачи операции, соответствовавшие уровню отряда коммандос, должна была решить канадская пехотная бригада и танковый полк тяжелых танков «Черчилль»!
На первый взгляд цели высадки выглядели «железно»: занятие порта, где можно было захватить или уничтожить германские суда, осуществлявшие плавание по Ла-Маншу, вывод из строя складов, портового оборудования, береговых батарей, РЛС и аэродрома; уничтожение пехотного полка противника. Министерство авиации заинтересовалось планом, рассчитывая, что немногочисленные части Люфтваффе удастся принудить к бою с численно превосходящими силами британских истребителей, когда те будут связаны необходимостью атаковать силы десанта. Нетрудно догадаться, что достижение всех этих результатов не имело, по сути, никакого военного значения, но представляло собой весьма хорошо продуманную пропагандистскую акцию. А больше от нее, собственно говоря, в данной ситуации ничего и не требовалось! Операция получила название «Раттер» — «Собака-крысолов», и армия, флот и авиация начали ее выполнять…
Благодаря усилиям командующего войсками юго-восточного округа, тогда еще безызвестного генерала Б. Монтгомери, для выполнения основной задачи рейда были выделены уже две бригады 2-й канадской пехотной дивизии (командир — генерал-майор Дж. Х. Роберте; он же командующий силами десанта) и 14-й армейский бронетанковый полк (он же полк «Калгари»). Следует заметить, что входившие в состав бригад полки правильнее было бы именовать батальонами, поскольку они имели четырехротный состав и насчитывали от 500 до 550 солдат и офицеров в каждом.
Немедленно после утверждения плана начались интенсивные тренировки. Ближайшим сроком, когда совпадали удачные фазы луны и прилива, являлась ночь на 21 июня, но подготовиться к нему не успели. Проведенные накануне учения выявили многочисленные недостатки, связанные главным образом со штурманскими ошибками командиров десантно-высадочных средств и несоблюдением установленного временного графика. Вторые учения, состоявшиеся в районе Бридпорта 22–24 июня, получили положительную оценку. 2 июля десант был посажен на суда, с тем чтобы спустя двое суток сойти на французскую землю. Но тут испортилась погода — низкая облачность не позволяла сбросить парашютистов. Решили выждать. Ожидание закончилось 7 июля, когда германские истребители-бомбардировщики атаковали один из отрядов и повредили два десантных корабля. Возникло подозрение, что скрытность утрачена, а пока в штабах проверяли это предположение, выгодная фаза прилива миновала. В результате операцию отменили, а полностью готовые и проинструктированные войска распустили по постоянным лагерям.
Однако Черчилль был не тем человеком, который мог бы допустить крушение своих планов из-за погоды и прочей ерунды. Уже через неделю после отмены «Раттер» был реанимирован, но теперь из соображений секретности его переименовали в «Джубили». Никакой письменной работы с документами не проводилось, даже несмотря на то, что в план внесли три серьезных изменения. Во-первых, во избежание повторения предыдущей ситуации парашютные десанты заменили двумя отрядами морских коммандос, во-вторых, отменили бомбежку города непосредственно перед высадкой. Причин тому было две: боязнь утратить внезапность и опасение, что разрушения зданий затруднят движение танков по улицам. Кроме того, англичане старались воздерживаться от бомбежек французских городов, хотя в данном случае разрешение Черчилля имелось. В-третьих, срок эмбаркации перенесли с 14.30 на 11.00, а для танков даже на 10.00. Следующая фаза прилива и луны выпадала на период с 10 по 19 августа, и последнему дню данного срока и суждено было стать днем «Джубили».
Выбор англичан остановился на Дьеппе, видимо, потому, что он являлся, с одной стороны, далеко не самым ближайшим французским портом, следовательно, высадка здесь могла оказаться внезапной, с другой — находился в пределах радиуса действия самолетов 11-й авиагруппы Истребительного командования Великобритании — самой мощной из четырех находившихся в метрополии истребительных авиагрупп.
Нельзя не отметить, что уже на ранней стадии планирования штабные операторы отметили целый ряд особенностей, которые могли сильно затруднить проведение операции. С высоких скал, нависавших над узким пляжем, подходы с моря легко контролировались. В отвесном берегу имелось всего несколько небольших проходов, по которым можно было подняться наверх. Каменистые рифы ограничивали возможность подхода десантно-высадочных средств.
Германские береговые укрепления в полной мере использовали выгодные условия рельефа. Непосредственно над молом находились тяжелая и несколько легких зенитных батарей, дополненных отдельными старыми французскими 7 5-мм пушками. В 9 км восточнее города, близ деревни Бернваль, размещалась 2-я батарея 770-го артполка РГК вермахта (три 170-мм и четыре 105-мм морских орудия, англичане называли ее батареей «Геббельс»). Другая тяжелая батарея (813-я отдельная — «Гесс», шесть 150-мм орудий) дислоцировалась у деревни Вастериваль (10,5 км западнее города), кроме того, в глубине обороны имелась и гаубичная батарея, имевшая четыре 150-мм гаубицы.
По данным английской разведки, город оборонял 571-й полк 302-й пехотной дивизии 15-й полевой армии (командарм — генерал артиллерии Вальтер Хайтц). Близ Вастериваля в городке Кибервиль находился еще один пехотный батальон. Англичане оценивали общую численность находившихся в районе высадки войск противника в 1400 человек, к которым в течение ближайших часов могло присоединиться еще около 2500. Сам город был превращен в узел сопротивления с возможностью ведения круговой обороны. На южных окраинах дислоцировались два из трех артиллерийских дивизионов 302-й дивизии, укомплектованных 100-мм чешскими полевыми гаубицами.
Все эти сведения за малым исключением соответствовали действительности. Боеспособность немецких частей в британских штабах оценивали между «слабой» и «очень слабой». И в самом деле, 302-я дивизия относилась к так называемой 13-й волне формирования и была создана лишь в декабре 1940 года. В мае 41-го ее перебросили во Францию, после чего ее солдаты день за днем на протяжении 13 месяцев несли однообразную службу по охране побережья. Естественно, что все они были «так себе» и особой опасности для хорошо обученных частей не представляли.
Более значимой угрозой считалась германская авиация. На аэродромах Бельгии и Голландии базировался 9-й авиакорпус Люфтваффе, куда входило четыре группы бомбардировщиков До-217. Восточнее устья Сены дислоцировалась 26-я истребительная эскадра (JG 26), причем ее первая группа находилась на аэродроме Аркэ в 6 милях южнее Дьеппа. Еще одна эскадра — JG 2 «Рихтгофен» — была разбросана на аэродромах от Гавра до Бреста. В сумме оба соединения насчитывали более 200 истребителей, подавляющее большинство из которых составляли новейшие Fw-190 модификаций А-3 и А-4. Кроме того, на базах Бискайского залива находилось еще около 50–60 бомбардировщиков авиационного командования «Атлантика», однако было сомнительно, чтобы немцы успели бы ввести их в дело за то непродолжительное время, пока флот вторжения будет находиться у берега. Англичане считали, что в первые часы рейда им будут противостоять около 120 самолетов противника, к которым в течение ближайших часов присоединятся еще 75. Силы Кригсмарине, по оценкам штабистов, были неспособны оказать сопротивление десантному флоту при свете дня, что и подтвердилось в действительности.
В финальном варианте план «Джубили» выглядел следующим образом. На 4.50 утра планировалась высадка на внешних и внутренних флангах города. 3-й отряд коммандос (командир — подполковник Дж. Ф. Дарнфорд-Слетер) захватывал батарею «Геббельс» у Бернваля, а 4-й отряд (подполковник лорд Ловат) — батарею «Геее» у Ваетериваля. В составе обоих отрядов имелись американские рейнджеры (всего 50 человек), которые должны были стать первыми солдатами США, ступившими на землю континентальной Европы после 1918 года. Высаживающийся в 2 км восточнее города, близ селения Пюи, Королевский полк Канады (подполковник Д.Е. Катто) атаковал тяжелую и легкую зенитные батареи на скалах, а затем ликвидировал гаубичные батареи на юго-восточных окраинах Дьеппа. Группа саперов должна была взорвать небольшое химическое предприятие, а остальные подразделения полка — соединятся с главными силами десанта, уже овладевшими городом. На таком же расстоянии, но уже западнее порта, высаживался Южно-Саскатчванский полк подполковника К. К. И. Меррита. В его задачу входило занятие деревни Пурвиль, уничтожение радиолокационной станции и легкой зенитной батареи с последующим штурмом укрепленной фермы Ле-Катр-Вен на западной окраине Дьеппа. Спустя полчаса на этот же плацдарм прибывали Королевские камеронские горцы Канады подполковника А.К. Гостлинга, которые стремительным маршем вдоль берега реки Си должны были выйти к аэродрому Аркэ. Штурм аэродрома намечался во взаимодействии с танками полка «Калгари» подполковника Дж. Дж. Эндюса из состава главных сил. В случае успеха данного предприятия следовало захватить также сам городок Аркэ, где предположительно находился штаб 302-й дивизии.
Основной десант начинал высадку спустя полчаса, в 5.20. Отсрочка была вызвана сомнением в том, что танкодесантные баржи сумеют выдержать установленный график перехода. Компенсировать потерю внезапности планировалось огнем эскортных миноносцев и массированными ударами истребителей-бомбардировщиков. В восточной части пляжа высаживались эссекские шотландцы (командир — подполковник Ф.К Джасперсон), в западной — Королевская гамильтонская легкая пехота (командир — подполковник P.P. Лэбэтт). Оба полка должны были захватить берег и господствующие скалы, чем обеспечивалась высадка танков. Далее во взаимодействии с «Черчиллями» пехотинцы производили «зачистку» города и шли на соединение с фланговыми десантами. Тем временем рота «А» королевской морской пехоты (подполковник Дж. П. Филлипс) высаживалась в освобожденном порту, где занималась уничтожением судов и складов. Фузелеры Монт-Ройал подполковника Д Менарда оставались в резерве. Общая численность войск составляла 4961 канадец, 1057 англичан и 50 американцев при 58 танках «Черчилль» первых трех модификаций, вооруженных 40, 57 и 7б-мм орудиями.
Действия десанта обеспечивали 251 корабль и катер Королевского военно-морского флота (командующий десантным флотом — кэптен Дж. Хьюджес-Хол-летт) и 67 авиаэскадрилий (около 950 самолетов; командующий 11-й авиагруппой — вице-маршал авиации ТЛ. Ли-Мэллори). 58 из них являлись истребительными, укомплектованными «Спитфайрами» (42 эскадрильи модификации V, одна — VI, четыре — IX), «Тайфунами IB» (3 эскадрильи) или «Харрикейнами IIC». Истребители осуществляли не только воздушное прикрытие операции, но и подавляли вражеские огневые точки. Их дополняли 4 эскадрильи тактических разведчиков «Мустанг» и 5 эскадрилий бомбардировщиков типов «Бостон» и «Бленхейм». Подразделения 8-й воздушной армии США официально в состав привлекаемых к операции сил не включались, но фактически 7 эскадрилий (еще около 80 машин) 97-й бомбардировочной и 31-йистребительной авиагрупп привлекались к удару по аэродрому в Аббевиле.
Подготовка была очень солидной, однако в ней не учитывался фактор того, что немцы тоже ожидали английского десанта в районе пролива Ла-Манш. Наращивание сил германской армии в этом районе стало следствием приказа ОКБ № 551213/42 от 9 июля 1942 г. Мысли Гитлера излагались в нем достаточно четко и аргументированно: «Быстрые и громадные успехи на Востоке могут поставить Англию перед альтернативой: или немедленно предпринять крупную десантную операцию для открытия второго фронта, или потерять Советскую Россию как политический и военный фактор. Поэтому с большой вероятностью следует считаться с тем, что вскоре состоится высадка противника в зоне командования Запад». Наиболее угрожающими районами следовало считать побережье между Дьеппом и Гавром, а также Нормандию, менее опасными, но вероятными, — берега Па-де-Кале и Бретани. В качестве признаков скорого вторжения должны были рассматриваться факты сосредоточения десантно-высадочных средств, уменьшение активности вражеской авиации и смена радиопозывных. Эта же директива предписывала отправить на Запад моторизованную дивизию СС «Рейх» (из состава группы армий «Центр»), дивизию «Лейб-штандарт Адольф Гитлер» (изъята из состава наступавшей в Донбассе 1-й танковой армии), а также моторизованную бригаду «Герман Геринг» (находилась в стадии развертывания в дивизию). Все три соединения прибыли во Францию в июле. Одновременно в течение лета было сформировано 33 новых тяжелых артиллерийских батареи береговой обороны РГК.
В середине июля был получен ряд агентурных донесений о том, что англичане сосредотачивают десантно-высадочные средства для операции неопределенного характера. Специальные разведывательные полеты, предпринятые в конце июля и 15 августа, показали, что число судов в портах восточной части Ла-Манша еще более возросло. В эти же сутки была зафиксирована смена всех шифров в радиосети Портсмутского военно-морского округа. Получив благоприятную сводку погоды и сопоставив ее с фазами приливов, германский командующий отдал приказ об усилении боевой готовности войск с 15 по 19 августа. Аналогичные предупреждения прозвучали и по линии Люфтваффе. На случай, если союзники пожелают высаживаться ночью, в гавани Булони постоянно поддерживались в получасовой готовности к выходу в море четыре торпедных катера. Это было все, что мог противопоставить германский Военно-морской флот в районе предполагавшейся высадки.
Днем 18-го из британских портов сначала вышли сразу две флотилии тральщиков — проверить фарватеры, ведущие к побережью оккупированной Европы, а спустя несколько часов и основные силы десанта. Впереди шли пехотно-десантные корабли с высадочными катерами на борту под эскортом судов охранения. За ними двигались миноносцы, еще две группы десантных судов, а также танкодесантные баржи.
Погода благоприятствовала предприятию. Волнение не превышало одного балла, дул легкий южный ветер, над морем нависли облака. Луна появилась после полуночи, однако отклонения от графика и маршрута оказались весьма незначительны. Около 3 часов ночи флот занял позицию в 7–10 милях от французского побережья и приступил к спуску катеров. В 3.20 перегрузка войск была закончена, после чего катера устремились вперед, а пехотно-десантные корабли — в базы.
Однако, как это очень часто бывает на войне, весь ход операции смешал слепой случай. А вышло так, что еще вечером 18 августа из Булони курсом на запад вышел германский прибрежный конвой в составе пяти небольших пароходов под охраной двух катеров-охотников и одного эскадренного тральщика. Радар британской береговой обороны засек этот конвой, его курс был рассчитан, и на борт флагманского судна «Кэлпи» отправлена срочная радиограмма, которую, однако, флагман так почему-то и не получил! Второй флагман «Фёрни» ее получил и расшифровал, но никаких действий не предпринял, понадеявшись на то, что главный флагман знает, что делает.
В результате часть сил десанта и корабли этого злополучного конвоя столкнулись прямо возле берега. Немецкие катера-охотники яростно бросились в бой и сразу потопили несколько десантных катеров огнем и тараном. Впрочем, немцам тоже досталось: их бывший рыболовецкий траулер «Франкен», превращенный в военное судно, от полученных повреждений затонул почти со всем экипажем. Большие потери понесли и остальные суда. Тем не менее потеря многих судов десанта ослабила его силу и в чем-то, несомненно, предопределила его неудачный исход.
Тем не менее десантную операцию никто не отменил, и она началась в 5.15 с опозданием в 25 минут на окраине Бернваля — район высадки «Желтый пляж 1». Здесь десантников встретила рота германского пехотного полка, о которой разведка ничего не сообщала. Немцы расположились в верхних этажах зданий и вдоль кромки скалистого берега и повели по наступающим прицельный огонь. Ценой больших усилий десантникам удалось прорваться в деревню. В ходе атаки был тяжело ранен капитан Уилс — старший по званию из всех, кто оказался на берегу. После этого руководство перешло к лейтенанту американских рейнджеров Луистэлоту, который вскоре удостоился сомнительной чести стать первым американцем, павшим от немецкой пули в наземном бою после 1918 года. Потерявшие управление коммандос рассеялись по местности и к 7 часам отошли на пляж. Немцы преследовали противника по пятам, стараясь уничтожить каждого, кто пытался приблизиться к воде. Из западни сумел вырваться лишь один катер, спасший не более 20 британских солдат. Общие потери 3-го отряда в этот день составили 120 человек, из которых лишь около 10 относились к раненым. Примерно 80 попали в плен, а остальные погибли. Действия 3-го отряда коммандос можно было бы считать полной неудачей, если бы не группа майора Питера Янга, высадившегося с одиночного катера в районе «Желтый пляж 2» практически точно в срок. Несмотря на то что 19 подчиненных майора являлись штабной партией данного участка высадки, Янг решил выполнить поставленную задачу. Батарея находилась в километре от берега, и, видимо, поэтому группа десантников первоначально не встретила никакого сопротивления. Англичане, все вооружение которых состояло из десяти винтовок, шести автоматов Томсона, пулемета Брен и двух легких минометов с мизерным запасом мин, достигли окраины Бернваля, оказавшись, таким образом, в тылу противника. После рекогносцировки с колокольни церкви Янг и его люди приблизились к батарее на расстояние 200 ярдов. Наступать дальше коммандос не решились, поскольку встреченный в деревне мальчик сказал им, что ее гарнизон составляет 200 человек. С импровизированной огневой позиции десантники взяли под обстрел территорию батареи на полтора часа. Немцы, первоначально пытавшиеся вести огонь из орудий в направлении Дьеппа, вскоре были вынуждены развернуть пушки в обратном направлении. Их снаряды пролетали над головами англичан, находившихся в мертвой зоне. К концу огневого противоборства у отряда Янга закончились боеприпасы, и майор принял решение отойти. Оно оказалось весьма своевременным, поскольку из глубины обороны немецкое командование уже направило к Бернвалю самокатный эскадрон и саперную роту. Под огнем преследующего противника коммандос вернулись к ожидавшему их катеру и без потерь и прочих происшествий направились «домой». За свой подвиг, часто сравниваемый в британской литературе с подвигом аболициониста Джона Брауна, захватившего и удерживавшего с 19 своими сторонниками оружейный склад в Харперс-Ферри, майор Янг, а также командир катера лейтенант Баки были награждены орденом «За заслуги».
4-й отряд коммандос высаживался в районе «Оранжевого пляжа 1» и «Оранжевого пляжа 2». Группа майора Майлз-Робертса высадилась у Вастериваля под самым носом немецкой батареи и, как и планировалось, обстреляла ее из минометов. Много вреда немцам причинили взобравшиеся на скалы снайперы, а вскоре, в результате штурмовки британских истребителей, произошел взрыв сложенных возле орудий боеприпасов. Почти в этот самый момент, примерно в 6.20, на штурм пошли главные силы во главе с лордом Ловатом. Их марш прошел без затруднений, несмотря на то что на пляже им пришлось уничтожить несколько ДОТов, а затем в сумерках случайно разминуться с двумя немецкими подразделениями. Штыковая атака с тыла оказалась для противника совершенно внезапной и потому увенчалась полным успехом. 30 немцев было убито, четверо захвачено в плен, а остальные разбежались. Потери 4-го отряда составили 46 человек, из которых 12 были убиты и 13 пропали без вести. Один из погибших, капитан Портус, за храбрость, проявленную в рукопашном бою, был удостоен высшей военной награды Великобритании — Креста Виктории. После подрыва орудий англичане без помех вернулись на пляж и уже в 7.30 взяли курс к берегам туманного Альбиона.
Высадки на внутренних флангах прошли куда менее успешно. Наиболее трагическая участь выпала на долю Королевского полка Канады. Пересадка в десантно-высадочные средства прошла недостаточно организованно, в результате чего катера подошли к пляжу с 17-минутным опозданием. Этого личному составу 3-го батальона 571-го полка вполне хватило для перехода в полную боевую готовность. Едва канадцы приблизились к берегу, их накрыл шквал огня. Немцы стреляли из ДОТов и с вершин прибрежных скал, из зенитных 88-миллиметровок и «эрликонов», пулеметов и винтовок.
Оказалось, что корабли огневой поддержки десанта не в состоянии подавить такое множество целей, из-за чего потери среди канадцев начали быстро расти. Управление нарушилось. Узкая непростреливаемая полоска земли за единственным имевшимся на пляже укрытием — молом трехметровой высоты — была тут же оккупирована десятками людей. Отдельные смельчаки пытались перелезть через стену, но большинство из них мгновенно находили смерть. Нескольким, как, например, капралу Эллису, подобные попытки удались, но, даже забравшись в одиночку на скалы, они оказывались перед выбором: погибнуть при обратном преодолении стены или сдаться в плен. Небольшой группе, возглавляемой командиром полка, удалось незамеченной просочиться в глубь обороны противника, но только лишь затем, чтобы оказаться в окружении в лесу восточнее Дьеппа. После обеда она капитулировала.
На кораблях догадывались о безвыходном положении Королевского полка. Около 7 часов с берега передали неразборчивую радиограмму с просьбой эвакуировать десант. Ее сумели перехватить лишь два катера. Одному из них удалось выскочить из огненного ада, другой, уже наполненный людьми, получил прямое попадание и перевернулся (впоследствии часть плававших на обломках солдат спасли). Наконец, в 9 часов командир сил высадки на «голубом» пляже лейтенант-комман-дер Голдинг решил провести эмбаркацию по собственному почину. Но стоило кораблям выйти из дымзавесы, как они попали под сосредоточенный огонь. Некоторое время суда метались под выстрелами в напрасных поисках десантников — оставшиеся в живых солдаты предпочли сдаться в плен. Масштабы катастрофы были таковы: из 26 офицеров и 528 нижних чинов, высадившихся на «голубой» пляж, в Англию вернулись лишь 2 офицера и 65 солдат, причем более половины из них было ранено. 207 человек погибли или пропали без вести, остальные попали в плен.
Высадка на западном внутреннем фланге вначале развивалась успешней. Катера, доставившие Южно-Саскатчеванский полк, прибыли почти по графику, но, к несчастью, с большой ошибкой по месту. В результате лишь одна рота (рота «А») смогла сразу же начать наступление в направлении фермы Ле-Катр-Вен, а еще двум пришлось искать мост через реку Ски — их высадили западней, а не восточней ее устья. Вскоре мост обнаружили, но тут возникла новая задержка. Он простреливался пулеметным огнем с фермы, и командиру полка подполковнику Мерриту пришлось личным примером доказывать, что мост проходим. Тем временем четвертая рота — рота «С» — заняла Пурвиль, разгромив в уличном бою подразделения 6-й роты 571-го полка вермахта.
В 5.30 на захваченный плацдарм прибыли камеронские горцы Канады. О том, что на берегу их ждут большие неприятности, десантники поняли уже в первые минуты. Метко выпущенная из уцелевшего ДОТа пуля убила командира полка подполковника Гостлинга в тот момент, когда он делал первые шаги по французской земле. Другой жертвой обстрела стал капитан Томас, в задачу которого входила корректировка артогня миноносца «Элбрайтон» — единственного корабля, выделенного для поддержки десанта на «зеленом» пляже. Принявший командование майор Лоу выделил одну роту для усиления саскатчеванцев, штурмовавших ферму, а с остальными тремя направился на юго-восток в направлении аэродрома. Поскольку с фермы все еще велся фланкирующий огонь, майор решил двигаться вдоль западного берега реки, в то время как летное поле находилось на восточном. Достигнув следующего моста, находившегося примерно в 2 милях от берега, горцы остановились и стали ждать танки. «Черчилли» так и не появились, не было и приказов от командования. В британской послевоенной литературе высказывалось утверждение, что в лесу на противоположном берегу сосредоточились крупные вражеские резервы, и всякая попытка форсировать Ски равнялась бы самоубийству. Немецкие материалы опровергают эту версию, из чего следует, что Лоу имел реальный шанс захватить аэродром, но из-за безынициативности и нерешительности упустил его. Через пару часов ожидания горцы получили сигнал к отходу и около 10.00 вернулись на пляж.
Тем временем обстановка на плацдарме значительно осложнилась. Первоначально саскатчеванцам удалось уничтожить несколько ДОТов, но огонь со стороны фермы, зенитной батареи и радарной станции не только не уменьшился, но стал заметно эффективней. В бою с немецкой стороны принимало участие три из четырех рот 2-го батальона 571-го полка, включая минометный взвод. Четыре 102-мм пушки «Элбрайтона» оказались бессильны не только подавить долговременные огневые точки, но даже справиться с многочисленными открыто расположенными пулеметами. Потери канадцев стали быстро расти, а продвижение прекратилось. На западной стороне плацдарма, в Пурвиле, подошедшие подразделения 1-го батальона 571-го полка завязали уличные бои и заняли отрог, с которого просматривался весь пляж. В принципе ситуация была поправима, но, поскольку главный десант в Дьеппе к тому времени уже потерпел сокрушительное поражение, командовавший высадкой генерал Роберте отдал приказ об эмбаркации, которая тоже прошла далеко не блестяще.
В результате на берегу остались все танки, что удалось там высадить с большим трудом, и значительный контингент британских и канадских солдат, которым ничего другого просто не оставалось, как сдаться немцам в плен.
Зато теперь Черчилль мог быть вполне доволен. В момент тягчайшего напряжения сил на Восточном фронте он провел боевую операцию на Западе, и это не его вина, что она не увенчалась должным успехом. Вывод был однозначным: пока десант через Ла-Манш не будет соответствующим образом подготовлен, о нем нечего даже вести речь!
Это поражение было более чем своевременно, так как уже в первых числах августа Роммель пересек Суэцкий канал. Британские аэродромы на Синае были захвачены, а их взлетные полосы тут же восстановлены и даже расширены, чтобы разместить поступившие из Германии силы Люфтваффе. Перегруппировав свои силы, он продолжил затем наступление 16 августа и уже к 20-му числу вышел к палестинской границе. Единственным утешением для британцев стало то, что поддерживавшая его правый фланг итальянская дивизия «Ариетте» при столкновении с новыми британскими танками «Грант» и «Шерман» была практически полностью разгромлена, поскольку легкие итальянские танки, вооруженные 47-мм орудиями, были не в состоянии бороться с оснащенными 76-мм пушками танками англичан. Роммель был просто вне себя от злости. Он провел свою 15-ю танковую дивизию по руслу высохшей реки — Вади Хайреддин и почти замкнул кольцо окружения англичан, окопавшихся в районе плато Абд-Аведжия, но из-за того, что итальянцы были разбиты раньше, чем они дошли до Эль-Ауджа, англичане сумели вырваться из уготованного им Роммелем котла, да еще и основательно ослабить его силы. Ну как можно было воевать, имея таких союзников? Как им вообще можно было хотя бы в чем-то доверять?!
Разумеется, отход британских войск на новые позиции в Берлине был воспринят как очередная победа, пусть даже сам Роммель так не считал. Поэтому не было ничего удивительного в том, что уже 27 августа Гитлер отправил свое последнее предупреждение лидерам Анкары с предложением присоединиться к державам «оси». Все три долгих года, начиная с 1939-го и вплоть до осени 1942-го, Турция хранила завет Мустафы Кемаля, прозванного Ататюрком — «отцом турок», завещавшего своим последователям политический союз с Англией. Новый президент Турции Исмет Инёню был бы и рад следовать завету Ататюрка, однако ситуация на фронтах вокруг его страны была сейчас такова, что он не мог не думать о последствиях любого из принимаемых им сейчас решений.
В глубине души он был уверен, что страны «оси» проиграют войну, что Англия, США и Россия — это такая сила, война против которой рано или поздно станет бессмысленной. Однако обстановка требовала компромисса. Он уже информировал британцев о том, что они не смогут больше свободно использовать железную дорогу Мосул-Алеппо для доставки военных грузов своим частям в Палестине, добавив при этом, что иного выхода у него нет, если только он хочет остаться у власти. «Если русские смогут удержать Кавказ, если Роммель не вступит в Палестину, то Турция может и не вступить в войну, — заявил он в приватной беседе английскому послу. — Но… если всего этого не произойдет, вернее, если произойдет обратное, то тогда вряд ли найдется какая-нибудь сила, способная удержать Турцию от вступления в войну на стороне Германии и Италии».
Английский посол на это ничего не ответил, но в тот же день информировал об этом разговоре британский кабинет министров, а его премьер-министр информировал о нем «господина маршала» Сталина.
И вот теперь, поздним вечером 28 августа 1942 года, экс-канцлер Германии, а в настоящее время ее посол в Турции прибыл в президентский дворец в Анкаре, чтобы получить официальный ответ на предложения своего фюрера. В 22.45 дверь кабинета открылась и к послу вышли начальник штаба турецкой армии Фавзи Какмак и его помощник Азим Гундуз. Фон Папен внимательно посмотрел на обоих и понял, что решение принято в пользу Германии. Наконец-то Турция вступала в войну!
Посол был проведен к президенту. Инёню выглядел осунувшимся и постаревшим. По-видимому, это решение далось ему тяжело. «Мы объявим войну Советскому Союзу сегодня в полночь», — заявил он и посмотрел на фон Папена, словно ждал его одобрения. «Вы не пожалеете об этом решении», — поспешно заявил посол. «Но нам нужно оружие, — тут же добавил президент. — Как скоро оно к нам поступит, если учесть, что нам потребуется еще какое-то время на его освоение, а также на оснащение им наших соединений на границе с СССР и Ираком?» «Через две недели, — ответил посол. — Фюрер лично гарантирует вам выполнение данного обещания». «Ну что же, две недели — это всего лишь две недели», — заявил президент, и фон Папен поспешил удалиться. Ни тот ни другой даже не предполагали, что где-то там, далеко в океане, у берегов Панамы, линкор «Техас» в эту самую минуту один за другим расстреливает последние японские тяжелые авианосцы!
Англичане давно предвидели, что рано или поздно, а Турция, скорее всего, вступит в войну. Уж больно сильное давление на нее оказывали страны «оси», а противопоставить ему пока что было нечего. Более того, с падением Египта заколебались и арабы. В Иерусалиме, Хайфе, Дамаске и даже в Багдаде на стенах домов стало появляться изображение свастики, а во многих газетах — умело замаскированные призывы к борьбе за независимость с опорой на дружеские отношения с Германией. «Наша нефть нужна нам самим!» — такие вот лозунги теперь чуть ли не каждую ночь появлялись у дорог на «нефтяные поля» и у погрузочных терминалов, однако до прямых диверсий дело пока еще не дошло. Надежность арабских солдат падала день ото дня. Случись германским войскам прорваться в Ирак или Иран, и они повернули бы свои штыки против англичан. Особую обеспокоенность вызывало то, что после падения Суэца у них осталось только два порта, способных принимать грузопотоки большого объема: Басра — 5000 тонн в день и Акаба — 250 тонн, причем последний порт находился в зоне действия германской авиации.
Поэтому рассчитывать приходилось главным образом на Басру. Однако и тем, что направлялось в этот порт, приходилось делиться с русскими, причем чем дальше на север, тем больше падала пропускная способность железных дорог. А ведь многое еще зависело и от так называемого «человеческого фактора». Генерал Окинлек, виновный в целом ряде поражений, должен был по приказу из Лондона оставить свой пост. Его место занял генерал Бернард Монтгомери, в то время как только что получивший свой жезл фельдмаршал Александер принял командование над всеми вооруженными силами Великобритании на Ближнем Востоке.