- У вас есть вопросы, мэтр?
- Нет, - ответил тот. - Более того, я вообще не вижу смысла продолжать судебное заседание. Это будет просто потерей времени.
- Абсолютно согласен с вами, - кивнул головой судья. - Встаньте, обратился он к обвиняемым.
Те нерешительно повиновались, а судья продолжил:
- Слушайте внимательно. Ваша вина подтверждена показаниями свидетеля...
- Эй, послушайте! - воскликнул, вздрогнув, Модиун, но судья проигнорировал его восклицание.
- ...и я приказываю отправить вас обратно в камеру...
- А как же присяжные? - закричал Модиун. - Это же суд с присяжными!
- ...и держать там неделю. За этот срок может быть подана и рассмотрена апелляция. Если она будет отвергнута, ровно через неделю, начиная с сегодняшнего дня, вы будете подвергнуты смертной казни путем расстрела специальной командой с применением энергетического оружия "Н".
Он подал знак полицейским, окружавшим приговоренных.
- Уведите.
Затем повернулся к Модиуну и вежливо сказал:
- Мне хотелось бы поблагодарить вас за свидетельские показания, после которых не потребовалось иных формальностей, поскольку они позволили прямо установить вину обвиняемых.
- Ну-ну... - с сомнением пробормотал Модиун.
* * *
Модиуну казалось, что он сделал все, что мог. Ничего не оставалось иного, как позволить событиям идти своим чередом.
Однако весь остаток дня после судебного заседания тело его находилось в постоянном напряжении. Это, конечно, было результатом некоего неконтролируемого действия его внутренних желез, которые в данном случае не мог подчинить своему влиянию даже его великолепно философски отточенный мозг. Самое же странное в привязанности его физического тела к Роозбу и остальным заключалось в том, что всех их он встретил совершенно случайно.
"Ведь я же не выбирал их за какие-то особые качества!"
Просто получилось так, что, выбравшись за барьер, Модиун сразу же остановил первую попавшуюся машину с пассажирами и занял в ней свободное место. Вот и все, что было значимого в этой встрече. А ведь в машине могли оказаться совершенно иные люди-животные.
Так что ничего особенного его с ними не связывало.
Тем не менее тело его так и продолжало оставаться разгоряченным более, чем обычно.
Спустя четыре дня после процесса утром в его дверь раздался звонок. Открыв, Модиун увидел вежливого офицера-гиену, который сказал:
- Апелляция приговоренных отклонена. Суд поручил мне сообщить вам об этом, как главному свидетелю.
Модиун уже хотел поблагодарить за информацию и закрыть дверь, как вдруг почувствовал, что кровь бросилась ему в лицо. Возможное ли дело?
- Я хочу посетить приговоренных перед казнью. Это возможно?
- Буду счастлив выяснить для вас это, - почти пропел офицер, - и немедленно сообщу о принятом решении.
Такое действительно оказалось возможным. Ему разрешили посетить осужденных накануне казни, то есть вечером, на шестой день после окончания процесса.
Модиун вынужден был признать, что люди-гиены ведут себя любезно и в рамках закона. У него даже стало рассеиваться прежнее предубеждение против них и мысль, что за всем этим кроется какая-то хитрость, направленная лично против него.
Снаружи тюремная камера напоминала обычную спальню, но дверь в неё была заперта, а напротив находился охранник.
Он внимательно ознакомился с письменным разрешением на свидание, отпер дверь, подождал, пока человек войдет, и снова тщательно её запер.
В первый момент помещение показалось Модиуну пустым, потом с кровати свесилась пара ног... и появился Нэррл, который, усевшись, воскликнул:
- Боже мой! Посмотрите-ка, кто к нам явился!
Это вызвало появление ещё трех пар ног, и три знакомых силуэта людей-животных поднялись с кроватей. Все четверо подошли к нему и пожали руку.
Оглядевшись по сторонам, Модиун понял, что помещение все же отличается от других спален, поскольку за рядами коек была ниша, а в ней обычное столовское оборудование.
- Я решил прийти попрощаться с вами, - несколько нерешительно проговорил Модиун.
Крупная слеза покатилась по щеке Роозба. Он был бледен, и щеки ввалились.
- У тебя что-нибудь случилось? - спросил Модиун. - Ведь рано или поздно все покидают этот мир. Так почему же не теперь? То есть я хотел сказать - не завтра?
После этих слов наступила какая-то тревожная тишина. Потом вперед выступил Доолдн. На его лице вспыхнул пятнами румянец, и, явно сдерживая себя, он проговорил, сглотнув слюну:
- Знаешь, старина, у тебя какой-то странный взгляд на вещи. - Затем добавил, нахмурясь: - Скажу тебе прямо, Модиунн, что я никогда не встречал обезьян, подобных тебе. Находясь в свидетельском кресле, ты просто спокойно предавал нас.
- Правда есть правда, - защищался Модиун.
До него наконец дошло, что замечание человека-ягуара никак нельзя было назвать дружеским.
- Ведь ты не сердишься на меня, а? - спросил он.
Красные пятна на лице человека-ягуара увяли. Доолдн глубоко вздохнул.
- Я действительно приходил в бешенство от твоего поведения. Но потом я сказал себе: "Ладно. Что поделаешь, если мой друг обезьяна - совсем безмозглый. Он из тех, кто сдуру кусает себя самого за пятку". После этого мой гнев прошел, и я просто беспомощен перед твоей глупостью и наивностью... Правда, парни?
- Чистейшая правда, - мрачно подтвердили Нэррл и Айчдохз, а Роозб опустил глаза и вытер их рукавом.
Их точка зрения была столь мрачно-бесперспективна, что Модиун даже попытался как-то переубедить их.
- Сколько тебе лет? - спросил он каждого.
Выяснилось, что им от двадцати шести до тридцати трех, причем Роозб оказался самым молодым, а человек-бегемот самым старшим.
Считалось, что дожить они могли до шестидесяти.