Остановилась она у подруги и устроилась там на работу менеджером в цветочный магазинчик.
Она подтвердила, что в средних числах апреля сдала квартиру на полгода хорошему своему знакомому Артему Артемовичу Власову; и он не просто ее хороший знакомый, а "Тёма был близким другом Петеньки". Петенька - это знаменитый профессор ботаники, автор научных трудов Петр Яковлевич Кропотов, а кроме того - ее муж, ныне покойный. "Это было так непереносимо - оставаться одной в пустой квартире, а тут моя подруга написала мне и звала приехать... Тёма - кристальной души человек, и я без колебаний оставила на него квартиру и бесценную Петенькину библиотеку..."
Пока наш человек в Варшаве примеривался, как бы это поделикатней огорошить ее трагической новостью, Антонина Ивановна сама огорошила его: "Да он звонил мне сегодня, спрашивал про погоду, говорил, что там у них грозы... А что, разве что-нибудь случилось?" Тут наш человек в Варшаве достал фотографию жильца, но, как и ожидал, Антонина Ивановна отнеслась к ней равнодушно.
Разумеется, никакой это был не Артем Артемович...
- Думаешь, этот Власов снял квартиру не для себя?
- Это же очевидно.
- Ты выяснил его личность?
- Он довольно известен в определенных кругах. Слышали про ночной ресторан "Кегельбан"? Так вот наш Власов Артем Артемович там директор.
Зислис задумчиво покивал.
Вася ждал его начальственного решения.
Наконец Зислис проговорил:
- А что если мы попросим его приехать? Как ты думаешь, снизойдет он до нашей просьбы? Самим-то нам не к лицу ходить по ночным ресторанам...
- А это уж мы постараемся, Павел Игоревич, чтобы снизошел.
- Только смотри не перестарайся, старатель.
Власов Артем Артемович оказался мужчина видный, с твердыми губами и в синем с радугой пиджаке.
Павел Игоревич принял гостя радушно. Лично встретил в дверях и просил присесть на мягкий диванчик, предложил курить, а когда Артем Артемович отказался, предложил ему кофе и коньяку. Артем Артемович и от коньяку отказался, сказал сухо:
- Попрошу вас к делу, полковник. Меня ждет работа.
Зислис вернулся за свой стол, раскрыл папку, пробежал несколько строчек глазами и, не поднимая взгляда, спросил:
- Имя Кропотова Антонина Ивановна вам ничего не говорит?
- А в чем дело? - вскинулся Власов.
Зислис рассказал в чем дело. Говорил он неторопливо, не глядя на Артема Артемовича, дабы не смущать его, а когда закончил и поднял глаза, то увидел вот что: кровь отхлынула от лица директора, он захрипел и, выкатив глаза, принялся царапать пальцами узел галстука. Такой реакции Зислис не ожидал. Он выпрыгнул из-за стола и едва успел подхватить под мышки грузное тело. В то же мгновение дверь за спиной у него с треском распахнулась, и в кабинет влетел Вася Скоробогатов. Увидав, однако, что любимому Павлу его Игоревичу никакой опасности не угрожает, а даже, можно сказать, наоборот, помог ему за подколенки уложить Власова на диван. Никита тут же отправился за доктором, а сам Вася сделал Власову легкий массаж на сердце.
Артем Артемович почувствовал себя лучше, но говорить еще не мог, только шевелил белыми губами и глядел со страхом и тоской.
Зислис присел на край стола и задумчиво наблюдал за тем, как доктор осматривает больного и колет ему в руку какой-то желтоватый раствор. Закрыв свой чемоданчик, старичок отозвал Зислиса в сторонку и сказал:
- Я, разумеется, понимаю, у вас свои методы работы, и, в конце концов, меня они не касаются. Но, должен вам заметить, что второго такого... э-э, допроса... он не переживет.
Зислис ничего ему не отвечал: возражать, тем более что-то доказывать было бы бесполезно.
Он вернулся к Власову:
- Артем Артемович, как вы себя чувствуете? Вы можете говорить?
Власов только сипел в ответ.
Во втором часу ночи в дверь сунулся обеспокоенный Никита:
- Там власовские охранители волнуются...
Но Вася уперся ему в голову пятерней и вытолкал вон из кабинета.
В третьем часу от полковника Зислиса в отдел экспериментальной медицины поступил официальный заказ на инъекцию "зомбина".
Если бы кто-нибудь заглянул в кабинет полковника Зислиса через полчаса, он бы увидел, как распаренный Вася Скоробогатов, в одной рубашке, стянутой кожаными ремнями наплечной кобуры, методично встряхивает за грудки совсем уже раскисшего директора ресторана, который лишь безвольно мотает головой и слабо ворочает языком.
- Разрешите, я ему... парочку кубиков, а?..
Зислис только рукой махнул.
Он стоял у окна, отдернув желтую штору и прислонившись лбом к холодному стеклу. За окном была глубокая ночная чернота, только горели по периметру тусклые сиреневые лампы, да еще, если привстать на цыпочки, можно было разглядеть с высоты шестого этажа неяркий желтый свет из окон каптерки.
- Готово, Павел Игоревич, - сказал Вася Скоробогатов.
Зислис повернулся от окна и увидел в руках у Васи пустой шприц.
Власов перестал хрипеть - лежал с пустым, остекленелым взглядом.
Зислис поставил стул перед диваном и сел.
- Расскажите мне всё, - попросил он. - Что вас так напугало? Для кого вы сняли квартиру у Кропотовой Антонины Ивановны? Что вы знаете об этом человеке?
Кончик языка задрожал во рту у директора... и Артем Артемович заговорил... отрывисто и сбивчиво...
...смерти своего брата не простит...
...сразу после того происшествия, о котором писали газеты... в пригородном районе, когда ни с того ни с сего рухнул целый подъезд заброшенного дома и в одночасье вымерли в окрестностях все бродячие кошки, а бомжи покрылись язвами и струпьями...
яркое голубое свечение над обломками, но что это светится - поди разберись...
...направил к нему Холодёнок... И где теперь он сам? Кормит червей на Позоряевском кладбище... Великан с птичьим личиком сказал, что он швед... или это фамилия у него была такая - Швед... говорил он как-то странно: всегда мы... и словно бы совещался самом с собою... спросит, а потом сам себе же и отвечает, а когда к Артему Артемовичу обращался, то ему говорил ты, а про себя - мы...
...брат у него чудной какой-то. Вроде как не в себе малость.
Швед ему книжку в руки сунул, он и заткнулся себе в уголочке...
Швед сказал: нам нужна квартира для брата. На долгий срок. И обязательно с книгами... Мы хорошо заплатим...