Тяжко это — сидеть и ждать. Нет, одно дело когда ты в какой-нибудь очереди торчишь или ебланишь в строю, ожидая пока старшие офицеры закончат пиздеть между собой, дабы опять свалить все на таких как ты. Это фигня, это привычно. А вот сидеть и ждать момента, когда тебе нужно будет поднять свою жопу с лавки и отправится хуй пойми куда, чтобы всех там замочить — совсем другое. Особенно, когда ты инвалид с одним пистолетиком, а валить тебе придется, гребанного терминатора в тяжелой броне. Надо бы мушку спилить, а то этот Кольт мне точно в жопу затолкают. Хоть не так больно будет, без мушки-то.
И как мне весь этот идиотизм в голову-то пришел? Куда я собрался вообще? Без плана, без поддержки и почти без оружия? Черт, чем больше я пью, тем меньше мне все это нравится. Странно, должно быть наоборот.
Возвращаться к казарме у меня не было ни малейшего желания. Хрен ли мне там делать? Смотреть на обугленные трупы человека с лилипуткой? Или сопли Пугачеву утирать? Или терпеть сюсюканье Селедки? Ну уж нахуй.
Я лучше тут посижу, на лавочке. Предварительно «заправившись» еловой настойкой. Нет, не то чтобы мне хотелось напиться с горя. Просто я уже настолько запарился пить яблочное бухло, что едва заметив нечто новое, я не смог удержатся. Праздник же!
Да и горя-то никакого не было. Не знаю. То ли я схожу с ума, то ли уже перегорел, но смерть Скокова меня вообще не беспокоила. От слова — совсем.
Я маялся в ожидании и ни о чем конкретно не волновался. Сидел на детской площадке, неподалеку от школы, глушил настойку и глядел на то, как снежинки водят хоровод вокруг уличных фонарей. Ветер усиливался, заставляя меня плотнее укутываться в бушлат. Даже шапку «пидорку» надел, — не зря в кармане носил. Благо я ее своевременно купил у местной швеи. Вернее, Лисину подарили, а я спиздил, но это мелочи.
Забавно, но в городе все еще бушевал праздник. Несмотря на холод, до меня все еще доносились чьи-то номера, исполняемые на сцене. Похоже, эти мурзилки даже не заметили, что в полукилометре от них взорвали казарму. Ну, или им просто похуй. Эти кощечки порою поражают своей флегматичностью. Видимо — потому что травоядные. А может и нет. Понятия не имею.
Часов у меня не было, но по моим прикидкам, прошло уже достаточно времени, чтобы можно было смело выдвигаться следом за иностранцами.
— Блять, даже курева не осталось! — выругался я, доставая сигарету из последней пачки.
Все сгорело. И оружие и жратва и курево — вообще все. Даже золото, наверняка, расплавилось к чертовой матери. Впрочем, хрен бы с ним, — Селедка еще выдаст, если потребую. А вот с оружием и куревом…
Я поймал себя на мысли, что потеря автоматов и сигарет беспокоит меня куда больше, нежели потеря еще одного бойца. Может, потому что из всего взвода у меня и так всего трое осталось? Да нет, тогда наоборот — дорожить должен. Что-то со мной не то. Блин, да мне училку больше жалко, почему-то. С ней как-то вообще некрасиво вышло. Помогла Скокову добраться до дома, а вместо «спасибо», получила зажигательным боеприпасом по башке. Как-то совсем несправедливо выходит. Хотя, когда иначе-то было?
Мда.
— Здравия желаю, товарищ лейтенант… — раздался необычно тихий голос Арфы за моей спиной.
Обычно она здоровается куда как бодрее. И громче.
Забавно, но я даже не вздрогнул. То ли алкоголь дает о себе знать, то ли просто потому что голос сразу узнал. А может потому, что я просто устал уже вздрагивать.
— И тебе не хворать. — не особо приветливо отозвался я и немедленно приложился к почти пустой бутылке.
Не то чтобы мне хотелось ее обидеть, но и на ведение бесед настроения не было.
— С вами все в порядке?
Как правило, такое спрашивают чисто для поддержания разговора, но в ее словах слышалось настоящее беспокойство. Неужто так хреново выгляжу?
Я затянулся из руки, в которой держал бутылку и нехотя посмотрел на девчушку, взгромоздившуюся на соседнее место.
Да, этим-то лилипутам скамейки как раз. А мне даже ноги не согнуть.
— Ага. В полном. Год новый, а дерьмо все то же.
— Да, это точно! — кивнула она, ухмыляясь, воспринимая сказанное как очередную шутку.
Да уж, ее, отчего-то, всегда на ржач пробивает, когда я всякую хуйню несу. Дура, наверное. Хотя не дурнее меня, конечно. Взглянув еще раз на хвостатую мурзилку, что смотрела на меня горящими глазами, я вдруг понял, что она еще ничего не знает.
Ни о Скокове с училкой, ни о казарме. Ни о том, что я собрался делать. Для нее праздник продолжается без эксцессов.
Сказать ей? А зачем? Не, нафиг. Она же за мной увяжется. Я бы лучше Кабанова взял или Солярку. Но увы. Толку от безоружного капрала будет мало. А Селедка всю свою магию еще вчера проебала и когда родит «новую» — непонятно. Блин, эта магия чисто как мана в игрушках. Может ей зелий каких выпить? Хотя не, не думаю, что все так просто.
Короче, хочешь не хочешь, а идти придется одному. Ибо только у меня есть, хотя бы, пистолет. С двумя, блять, магазинами! И на что я рассчитываю вообще?
— Товарищ лейтенант, а можно… Разрешите вопрос? — поспешно поправилась Арфа.
— Валяй.
И чего она приперлась-то? Концерт вон, еще идет. Нет, решила мне мозги полоскать. Еще и нашла как-то. Или просто мимо проходила? Достала!
— А вы с младшим лейтенантом… То есть, с просто лейтенантом больше ведь не общаетесь? — с запинками проговорила девчушка играя бледной челкой, и глядя куда-то в сторону.
Каким еще лейтенантом? Я тут один лейтенант! Как я могу сам с собой общаться? Дрочить что ли? Что за хуйню она… А-а-а, Сивира же, елки-палки! Тьфу, а я-то подумал.
— Нет, конечно. Я ее последний раз еще на суде видел. Нашла кого вспомнить.
— И не переписываетесь даже?
Блин, ей-то какое дело?
— Нет конечно. Было бы что писать.
Хм, кстати, а ведь Сэйли мне письмо передала. А я его даже не вскрывал. Ну да и хрен с ним, все равно ничего важного в нем нет. Уверен.
— И больше вы ни с кем не общаетесь?
— Общаюсь, блин. Вот сижу и с бутылкой общаюсь. А ты наши переговоры прерываешь. — ответил я, изо всех сил сдерживая подступающее раздражение.
— Я не про это… — теребя пальцами набедренные карманы на своих пиксельных штанах, пробубнила она. — Я имею ввиду… Ну, не встречаетесь вы с кем-нибудь.
Тьфу ты! Кто о чем, а вшивый о бане. По-любому выпила для храбрости и теперь клеится будет. Эх, нашла же она время…
— Нет, не встречаюсь.
«И с тобой не буду» хотел сказать я, но вовремя остановился. Разрыдается еще. Да и незачем ее расстраивать лишний раз. Она-то ни в чем не виновата. Тем более, по моему тону, уже сама должна понять, что я не настроен вести подобные беседы.
девушка молчала несколько секунд, явно собираясь с мыслями. Я знал, что она скажет и уже прикидывал как бы потактичнее отмазаться.
Но трогательного признания и последующего неловкого отказа не случилось.
Позади послышались три строевых шага:
— Товарищ лейтенант, младший сержант Кабанов по вашему приказанию прибыл!!!
— Блять! Я чуть не обосрался! — рявкнул я, прежде чем сообразил, что произношу это вслух.
Единственное что утешало, так это Арфа, которая с испугу вообще с лавки грохнулась.
Чертов увалень! И на кой хрен я ему утром про устав напомнил?! И какое еще приказание?! Я ему ничего не приказывал… Блин, походу он у казармы был и решил, что я его ищу. Ага, прямо разыскиваю! Сидя на лавочке и молча бухая хвойную бурду. Охуенный я поисковик, да? Хотя, Кабанов никогда сообразительностью не отличался.
— Вольно! Отставить. Не на плацу. — уже спокойнее закончил я, поворачиваясь боком, чтобы взглянуть на солдата. — Куда собрался-то? На дембель что ли? — не удержался я, заметив пьяный блеск в глазах капрала и помятый внешний вид.
Бушлат еще весь грязный. Валялся что ли где-то?
Боец слегка стушевался и неуверенно взглянув на Арфу, неуверенно ответил:
— Ну, с вами, конечно…
Ну надо же, какая самоотверженность и верность присяге. От «бравого» вида добровольца я невольно усмехнулся. Выпил лишнего и теперь в бой рвется. Нихрена не понимает, а потому и рвется.
— Это куда? В библиотеку спать иди, без тебя разберусь. Давай-давай, кругом-марш. — отмахнулся я замечая непонимающий взгляд хвостатой.
Валить уже надо, а то сейчас еще Арфа вопросы задавать начнет. Пусть лучше капрал ее просвещает насчет последних событий, а мне не до того.
— Эм… Никак нет, товарищ лейтенант. То есть, ну… Не пойду я. Ну, в библиотеку не пойду, а с вами пойду… — краснея с каждым новым словом, заговорил солдат.
От его блеяний я начинал потихоньку закипать, что не ускользнуло от рыжего болвана.
— Извините, я не знаю как по уставу надо от приказа отказываться… — совсем по детски промямлил он.
— Да ты что?! Прикинь, я блять тоже не знаю! А теперь съебал отсыпаться! Долбоеба кусок! Хули встал?! Сука, да я тебя уебу сейчас… — заорал я, швыряя бутылку под ноги бойцу и вскакивая с лавки.
Не знаю, что на меня нашло, но кровь бурлила и требовала действия. Бежать, стрелять, драться, ебаться — что угодно, лишь бы не сидеть и смотреть на блеяния этого сопляка и не слушать нюни Арфы. Достали уже! До смерти достали!
Не знаю, в какой момент я пришел в себя. Через пять секунд или через десять. В чувства меня привел дребезг разбитой бутылки и я обнаружил, что уже собираюсь дать капралу по роже. Покалеченной рукой, ибо правой я держал его за воротник. А Кабанов даже не закрывался. Не давал сдачи, не пытался отойти. Лишь жмурился. Но главное — это черные следы на его щеке. Сажа или еще какая фигня. А значит, что он точно ходил на пожарище и, скорее всего, пытался забраться в горящую казарму. Оружие достать или трупы. Или на раненых надеялся, дурак. Мда.
— Иди спать, блин. Задолбал уже. — устало покачал я головой, виновато пряча покалеченную руку в карман.
Ай, совсем уже себя не контролирую! И за каким хером я на него взъелся? Нашел кому и за что морду бить. Откуда у меня такая тяга к истерикам? Как баба прямо.
— Товарищ лейтенант, я… — снова попытался возразить он.
— Хуйня, Кабанов. Понимаешь? Головка от патефона. Линза ты. Мягкая. Лезешь тут, светом по целлулоиду. Ну куда ты собрался-то? Пьяный, без оружия и в грязной и, что главное, в неглаженой форме? Ну? Что замолчал? На вот, снега набери и умойся. А то как чушка прямо. — без нажима и даже с намеком на теплоту в голосе, говорил я, выковыривая платок из нагрудного кармана кителя, что под бушлатом.
Несколько помявшись, Кабанов принял платок и последовал моему совету.
— Ты ведь даже не знаешь, что как и куда. А уже собрался. — продолжил я, закуривая новую сигарету и игнорируя взгляд Арфы.
Хотя я и сам нихрена не знаю куда собрался. Видимо, я дебил ничуть не меньший. Ну да, тоже мне, новость.
— Ну… Вы ведь по следу идти собираетесь. Этой… Как она? А! Радиацией их пометили и теперь хотите преследовать. Да ведь? — без особой уверенности, заговорил он, растирая снег по лицу.
Я чуть сигарету не выронил.
— А потом… Ну, не знаю. Наверное вы какую-то диверсию устроить хотите. Подорвать что-нибудь или…
— Пидерсию, блин. Откуда ты про радиацию знаешь?! — нервно затягиваясь, перебил я рыжего.
Если уж этот увалень сообразил мой план, то уж иностранцы по-любому догадались! Вот же блять! А я бы ни в жисть не сообразил! И когда все такими умными заделались?
— Ну… Про масло мне Саня… Ефрейтор Лисин сказал, а про счетчики эти… Как их? Ну, про счетчики радиоактивные Ури рассказал. Вот я и решил. А что, не правильно? У меня просто сон похожий был. — с ноткой досады, спросил капрал.
Я лишь отмахнулся, возвращаясь обратно на лавочку. Охренеть. Просто охренеть! Не понял, какой сон?
— Стоп, что за сны еще?
— Да обычные. Ну, не обычные, но такие мне уже снились. Ну знаете, как мяту найду, так и снятся. — явно не желая придавать этому значение, ответил сержант.
— Что, блять? Какую еще мяту?! Ты что несешь? — чувствуя как глаз начинает непроизвольно дергаться, я стал прикидывать, может все-таки стоит его приложить.
Стукнулся где? Или напился просто?
— Обычную такую. Точнее, мелкую совсем, но обычную. Ее в Фелерии много ведь, вот мне и попадается. А потом я всегда сны всякие вижу. Про драконов всяких… Дровосеков железных и всякое такое. — Кабанов явно стеснялся этой темы и говорил довольно сбивчиво.
Но я не перебивал.
— Фигня это все, просто вчера приснилось, что по городу бегает Серафима и на следы в снегу светящуюся жижу сплевывает… Ну, блевала она, короче. А еще на следах значки были. Ну, как на ядерных ракетах. В кино там и все такое… — замолк солдат, совсем раскрасневшись.
— Какая еще Серафима?
Что еще за божественные откровения? У меня тут пророк во взводе служит или я чего-то не вдупляю?
— Ну, кошка у меня в детстве была. Трехногая. Ей гусь лапу повредил, вот она без левой и осталась… Ну знаете, гуси. Это такие осатаневшие курицы или как-то так. У них еще зубы на языке…
— Да срал я на твоих гусей!!! Дальше давай!
— Да фигня это все, товарищ лейтенант. Я просто к тому, что как мне Лисин сказал, что вы масло на ноги пленным вылили, так про сон и вспомнил.
— А мята? Когда ты ее находил, потом ничего не случалось? Ну типа, не стреляли так по тебе или руки отрезали… — притих я, сообразив, что говорю такой же невнятный бред.
— М-м-м… Ну, в первый раз я его у себя в окопе нашел. Ну, знаете — еще там, когда дома были. Ну, в России то есть. Не знаю откуда мята там была. Потом еще утром, перед «годзиллой»… А, еще на одну кучку наступил, когда на американцев ходили, во! И в лесу, когда копали тот тоннель. А! Еще когда…
Я уже особо не слушал.
Мои робкие подозрения получили неожиданное подтверждение. Я знал, что кучи говна, которые мне постоянно попадаются — нихрена неспроста! Правда, я и понятия не имел, что с кем-то творится тоже самое. Видимо, считал себя дофига избранным. Мда.
Интересно, такая фигня только с Кабановым или со всеми? Что за сны и почему мне они не снятся?
Что это вообще такое? Это ведь не Солерия и не Валя. И даже не красноглазик. Что за мистика-то? Это предупреждение, предостережение или угроза? Или охереть какое совпадение?
И самое главное — почему ему мята, а мне говно?! Что за дискриминация?! Нет, я серьезно!
— Товарищ лейтенант… Разрешите уточнить куда вы убываете? И что происходит-то?! О чем вы говорите?! Какого сена стряслось вообще? — на ходу забывая субординацию, напомнила о себе Арфа, метаясь взглядом между стушевавшимся капралом и охреневающим лейтенантом.
Плюнув на все свои былые попытки отмазаться и свалить подальше, я сдался и выложил все как было. То есть, вообще все. Даже про то, как сам до этого довел, когда отказался сдавать Селедку. Чего уж теперь замалчивать? Считай, сам Скокова с училкой угробил, пусть и несознательно. Хотя, тут я наврал. Все-таки, даже такой дурак как я понимал, что последствий не избежать. Просто не думал, что так скоро нагрянут.
Впрочем, ни капрал, ни мурзилка, никаких возражений не высказали. Зато выказал Лисин.
Хуй его знает, где и как долго и где он прятался, но когда я дошел до момента, как обливал дрища с бабой растительным маслом, он наконец решил подать голос.
— Короче я понял, это еще один пример вашего блестящего руководства! Аплодирую стоя. — с явной неприязнью заявил он, подходя к нам со стороны школы.
Остановившись прямо передо мной, он демонстративно медленно достал сигарету из свежей пачки и небрежно закурил.
— Пугачев с принцессой укрылись в лазарете. Ну, это если вам интересно конечно. Хотя, о чем я? Тебе же похеру, что солдат сидит перед горящей казармой. На лавочке-то бухнуть важнее. Лишь бы яйцами позвенеть, а там хоть…
— Ты ебало-то завали. — не повышая голоса, потребовал я, не желая больше слушать его наезды.
Уж кто-кто, а он-то молчать должен. Нету у него права меня отчитывать! Пугачев может! Кабанов, Арфа или покойный Скоков, но не этот мудила! Хотя, почему нет? Да потому что он меня заебал сильнее всех остальных, вот почему! По мне так, это достаточное преступление.
— А то что?! — чуть ли не взвизгнул ефрейтор, игнорируя напряженное молчание остальных.
В свете сигаретного уголька, я заметил, как у бойца едва уловимо блестят глаза. Понятно. Еще одна истерика в мою сегодняшнюю копилку. Замечательно, просто замечательно. Его Сэйли покусала или… Блять, а Сэйли-то где?! А-а-а… У друзей своих. Бухает, колется и в жопу долбится. Подростки же.
— Ничего. — сплюнул я, с усилием подавив желание взяться за пистолет.
Хвататься за волыну и тыкать ею в морду своему же — херовая идея. Тем более он мальчик уже пуганный. А патронов у меня мало. Хер с ним, пускай выговорится. Может он и прав. Хрен его знает.
— Ага, тебе всегда — «ничего». Только вот с какого перепугу за твои подвиги должны остальные расплачиваться, а?! — боец, похоже, воспринял мой тихий голос, как личную победу и решил продолжить «наступление». — Нет, это конечно круто, благородно даже! Такой-то жест доброй воли! Саму принцессу, мать ее, Солерию защитил! Надолго ли, кстати? А то такими темпами… Ну про казарму вы в курсе уже, да? — кивнул он Арфе с Кабановым:
— И больше нихуя! Что будет дальше, тебя, блять, не волнует! Кого там прибьют по твоей тупости… Да похуй! Лишь бы какую-нибудь херню отчебучить! Сука, да я уже полгода с тебя охуеваю! — развел руками ефрейтор.
Блин, может в воздухе какую-то фигню распыляют? Чего всех на истерики сегодня тянет? Сэйли пизданулась, я пизданулся, этот придурок не затыкается…
— Ладно еще в части когда были, там понятно. Дисциплина, все дела. Здесь, поначалу, тоже понять могу — не привык еще. Не врубился нихрена. Но сейчас-то?!
Надо было не настойку пить, а сразу выдвигаться. Тогда бы и не пришлось всю эту херню выслушивать. Эх, все беды от бухла. Или от баб. Прямо два краеугольных камня моей жизни.
— Негров каких-то прирезал, женщину до смерти забил, минотавров газом перетравил, сектантов непонятных перебил. А, ну и клятых пиндосов перестреляли. А то как же иначе? Американцев-то не прибить. И Шепилова заодно… А Город! За каким-то хером целый город подорвал! Сам еще калекой остался. Мы-то уж думали все, после этого успокоится летеха. Нормально будет. Ага, блять! Сам нагулялся, теперь надо нас «выгулять»! Нет, ну я не прав что ли, а? — он обращался уже не ко мне, а к Арфе с Кабановым.
Те как-то неуверенно молчали. Капрал доставал из своей пачки сигарету, а Арфа устало массировала виски, явно пытаясь осознать происходящее.
— Нет, мать твою, я серьезно! Почему у нас — ефрейтор кивнул на Кабанова. — Все нормально, а у тебя все через жопу?! Почему, блять, в нас никто никогда не стреляет? Не взрывает и не пытается грохнуть, а? Кроме тех моментов, когда мы оказываемся рядом с тобой! Да епт твою мать, это же из-за тебя вся эта херня происходит!
Капрал смущенно курил возле лавки, стараясь лишний раз не смотреть на меня. Видимо, он уже не в первый раз слушает подобные речи. А, ну теперь мне понятно, о чем эти говнюки между собой перетирают, когда меня нет. Хотя, можно было ожидать чего-то иного?
А самое обидное, что в чем-то он даже прав. Однако, ничего это уже не меняет. Ну не голову же пеплом мне посыпать, в самом деле?
— Слушай, ты не заебался еще вопить? Ты к сути давай, мне твои бабьи сопли уже надоели. Своих хватает. — решил я подтолкнуть бойца в нужную сторону.
А то он так до утра будет. И чего он так взъелся? Со Скоковым они вроде не сильно корешились. Его Пугачев что ли так задел? А-а-а… Тьфу, баба же его сгорела! Совсем из головы вылетело!
— Вот! Так ты к сути хочешь? Что, устал уже слушать? Не нравится когда… — снова завел он свою «песню».
— Да ты заебал уже! — плюнул я, вставая с лавки и отряхивая задницу. — У тебя были идеи получше? Ну давай, скажи, как я должен был поступить? Сдать с потрохами Селедку? Чтобы, после нее, еще и нас за жопу взяли?
— Не неси херни! Просто не лезть надо было! Не совать свое ебало, куда не просят! Или, хотя бы, других не втягивать. — Лисин сделал шаг назад и немного напрягся, похоже, решил что я и ему сейчас по морде тресну.
Соблазн был, но что-то мне подсказывало, что пиздов тут получу именно я. Фигово быть инвалидом.
— Что значит, «не лезть»? Ее бы грохнули. Блин, это же тоже самое, что и сдать.
— Да и хер с ней… Знаете, есть такая мысль, что иногда должны погибнуть добро и милосердие, чтобы жило все остальное. В конце-концов, ничего изменить не выйдет. Результат и так известен, а ты, блин, только лишние жертвы создаешь. — впервые понизил голос солдат.
— Не понял. Ты же у нас дохуя кошкоеб. За все хорошее, против всего плохого и далее по списку, разве нет? И чтобы мурзилка твоя сказала? Типа, все нормально, так и надо? — искренне изумился я.
Боец ничего не ответил. Он лишь на секунду наклонил голову, словно повторяя в голове мои слова. А потом случилось то, чего я так долго опасался. Ефрейтор от всей души зарядил мне прямо в нос.
И, должен сказать, очень больно!
— Ах ты пидор! — рявкнул я, пытаясь оторвать с воротника его левую руку и попутно не получить снова.
Получалось плохо.
Мальчик явно кушал много каши и вцепился в бушлат мертвой хваткой, не забывая при этом стучать кулачком мне по кумполу и орать что-то про «как же ты меня заебал».
— Рыцарь печального образа, мать твою! Честь дамы защищать решил. Вот же засранец! Не особо ты стремился ее защищать, пока она живой была. — мне не оставалось ничего другого, кроме как от души поносить бойца.
— Че?!
И в самом деле, о чем я вообще? Сложно думать, когда тебе по балде навешивают… А, вспомнил! Взбесить его надо. Тогда, может, чтобы сподручней меня пиздить, он руку от бушлата уберет. Уж тут-то я и отыграюсь.
— Хуй тебе на воротник, вот «че»! Сдал ты свою бабу. Как алкаш стеклотару! На немку эту гребанную променял. Не, ну, а хули. У нее-то сиськи больше, скажи? Херли ты мне тут лечишь? Глазки проплакиваешь. Гандон малолетний!
Зрачки у ефрейтора резко сузились и я понял, что сейчас он будет меня месить пока не прибьет. Или хотя бы попытается. А это никак не входило в мои планы.
К счастью, боец все-таки ослабил хватку на воротнике и я смог как следует его боднуть. Он успел немного отвести голову, но я все равно попал. Причем, прямо в глаз.
Отшатнувшись на мгновение, парень громко зарычал и уже собирался снова броситься на меня, как вдруг резко согнулся и жалобно запищал.
Я сначала не понял, что произошло, пока не заметил перед собой Арфу. Девчушка, видимо, устала смотреть как избивают инвалидов и, словно верная овчарка, решила действовать. На мой взгляд, даже чересчур решительно.
Заехав несчастному ефрейтору по самому сокровенному, она не успокаивалась и продолжала долбить его кулаками, заставляя упасть на землю и неумело закрываться. При этом каждый ее удар, сопровождался комментарием в стиле, «никогда», «не смей», и «еще хоть раз». Что-то она увлеклась. Хотя я не против. Пусть огребет чутка, мне не так обидно станет. Блин, у меня вся рожа в синяках теперь будет! А, похер.
Пожав плечами, я высморкался кровью на ближайший снег и взглянул на Кабанова. Здоровяк неуверенно чесал репу и виновато смотрел, то на меня, то на разошедшуюся лилипутку.
Ладно, пора и честь знать. Еще одного инвалида во взводе мне не надо. И так все умственно отсталые.
— Хули смотришь! А ну оттащи ее! Быстро!!! Убьет еще… — тихо добавил я, убедившись, что Кабанов начал исполнять приказ.
Честно говоря, самому мне было просто стремно ее оттаскивать. Как-то она слишком сильно разошлась. Обычно вся такая добренькая миленькая малявка, а тут — маньячка самая натуральная. Гасит его по черепушке, даже не задумываясь, что покалечит сейчас. Блин, как бы и вправду не убила…
— Отъебись! Убери грабли, сказала!!! — прошипела длиннохвостая мурзилка сторону мешающегося капрала.
Малявка вошла в раж и явно вознамерилась забить несчастного ефрейтора Российской армии до полусмерти. Боец уже даже и не пытался сопротивляться. Свернувшись в позу эмбриона, он лишь охал и ахал, когда мелкий ботинок снова настигал его.
Кабанов бегал вокруг и пытался что-то сюсюкать, получая в ответ порцию слюней и обещаний разорвать «и его слюнтяйскую жопу».
— Блять, заебали! — плюнул я, доставая Кольт из кобуры.
От звука выстрела и пули вошедшей в землю возле ее ног, Арфа наконец оторвалась от Лисина, завороженно наблюдая как воронки в снегу медленно поднимается пар.
— Тринадцать! — снова крикнул я, когда собравшиеся наконец обратили на меня внимание. — Тринадцать, блять, патронов! Тринадцать сучьих патронов осталось! Понимаете?! Шесть здесь и семь здесь! — я помахал пистолетом, а затем постучал им по кобуре.
— А мне еще надо распидорать ходячий танк и хуй знает сколько иностранных пидрил! Так что — отставить это чертов цирк! Заебали уже. — уже тише закончил я.
Проигнорировав виновато понурившуюся мурзилку и тупящего в сторонке капрала, я приблизился к Лисину.
— Вашу ж мать! Вы меня под трибунал подвести хотите?!
Снег под бойцом был мокрым. И отнюдь не от воды. И даже не от мочи. Быстро обернувшись на мелкую, я заметил, что в ее маленьком кулачке зажат перочинный ножик.
— Ты ебанулась что ли?! Кабанов, хули пыришься, а ну подними его!
Я думал она его просто по яйцам стукнула, а эта ебанутая его пырнула! Прямо в хуй пырнула! Ножом! Или не прямо, но один хер.
— Извините, я просто… — начала что-то мямлить Арфа, но мне было не до этого.
— Хуесто! Совсем уже берега попутала! — зашипел я на нее и тут же переключился на сержанта:
— Ну, что смотришь, в лазарет попиздовали! Снега только в трусы ему навали. Да, снега и в трусы, что смотришь?! Давай-давай, в темпе. Не хватало мне еще одного жмурика за сегодня.
Ну что за день, а? Нет, не день. Что за месяц? Год? Блин, сколько я уже здесь? Полгода? Или четыре месяца. А может два или три… Не помню совсем. Кажется, когда я из землянки вылез был август или начало сентября. Ай, да какая разница?! Нафиг высчитывать?